Что-то вчера я сильно переоценила себя, подумав, что смогу взять что-либо из этого рога. Какое там. Благо, никто нас и не преследует ведь больная на голову трибутка и рыжеволосая, получившая пятёрку никого не интересуют.

И бежим мы незамедлительно, со всей скоростью и все дальше и дальше от этого злополучного места.

Стараюсь дышать полной грудью, расслабляю мышцы и буквально пьянею от хвойного запаха леса. Но что-то моей напарнице нездоровится, ведь я буквально тащу её на себе. Финч уже утомлена, побледнела и хрипло дышит. Хотя мы пробежали очень мало. И неожиданно падает в грязную лужу.

Сил, да и времени разговаривать нет, потому быстро наклоняюсь и помогаю встать. Только не получается, не получается. Странно, я думала, что буду жутко паниковать, но сейчас вся моё внимание направлено лишь на одну задачу — поднять Финч с лужи.

Ещё и ещё.

И тут кто-то с силой бьёт меня деревянной дубинкой в спину. Была бы металлическая, лежала бы я уже мёртвой. Так что меня кажись и правда, благословили. А так адски больно, но не так ужасно как локтевой удар Кашмиры в солнечное сплетение.

Ошарашенно оглядываюсь, стараясь найти напавшего трибута и заодно правым локтем пытаюсь отбиться от такой агрессивной атаки.

Когда мне, наконец, удаётся повернуться, то у меня появляется шанс рассмотреть противника. Это Эвелин. Трибут из третьего. Лицо её искажено неподдельной яростью, а янтарные глаза так и бегают неустанно.

И её напряжённое тело выдаёт, что она готова напасть на меня в любой миг. Секунду стою в ступоре, и мне явно мерещится, как Брут матерится о моей непроходимой тупости. Он что-то бормочет. Досье, досье. Вот спасительная соломинка. Она боится темноты. Панически боится темноты.

Когда догадка осеняет мой мозг, Финч валит меня на землю, и следом на меня спотыкается Эвелин. Оперативно усевшись на земле, ладонями пытаюсь закрыть ей глаза, чтобы сократить возможность для обзора. Она отчаянно кричит «Катон убил Ларса». От временного шока, я даже не осознаю, что она хочет меня покалечить только из-за того, что я напарница Катона.

Она все ещё не оставляет попыток задеть меня локтем, но у неё не получается, так как она уже в темноте и не может сконцентрироваться на мне. Тем более, мои руки сильнее, раз я смогла непроизвольно оставить синяк на локте Энобарии. Да и к тому времени, Финч уже встаёт и ловко выхватывает из её рук дубинку.

А в следующий миг, она без раздумий наносит ей удар по затылку. Чувствую, как слабеют руки Эвелин, и отпускаю её.

— Думаешь, она мертва? — подавленно подаёт голос напарница. Финч явно расстроена, хоть лицо её и безмятежно. Но губы сжаты.

Девушка лежит неподвижно. Но крови не видно. Наверное, нет.

— Думаю, мы её оглушили. Добивать будем или свалим? — обращаюсь я к союзнице.

— Решай сама, — и она медленно оседает на землю.

Два коротких слова, но, сколько же в нем ответственности. Хочу уйти, но вдруг она ещё раз нападёт. И вдруг в следующий раз у неё будут союзники? Тогда мы с Лисой точно не сможем дать отпор.

Но-но никаких «вдруг», если будет только «сейчас».

Она ведь сама напала на нас, верно? Мы бы её не тронули, если бы она просто пробежала бы мимо. Так что с тяжёлым сердцем озвучиваю свой вердикт, понурой Лисе.

— Похоже, что у меня нет выбора, — удручённо отвечаю Финч, — куколка сама напала на нас, а то мы бы никого и не тронули бы, верно?

Лиса смиренно кивает. Она разрешает. Хотя, этого не хочет.

Прерывисто дышу от волнения, ведь если я это сделаю, то не смогу вернутся назад. Но если не сделаю, то Лиса может быть в опасности. А этого я допустить не могу.

Ну и жуткая же дилемма, все-таки нужно было спросить Катона, какого это уничтожить кого-то без лишних эмоций.

Вот теперь с точностью можно сказать, что мои голодные игры по-настоящему начинаются только сейчас. Судьба не любит нерешительных людей, потому решив завязать прошлым, я осторожно беру дубину из рук напарницы и подхожу к девушке, лежащей в обмороке.

Тем для неё и лучше, умрёт во сне. Без всякой пытки. Я делаю благое дело. Правда.

Дубина поднимается верх и со свистом в унисон завывающему ветерку ударяется в череп моей первой жертвы. Странно, крови не вижу. Ударяю ещё раз. Дубина все глубже и глубже ломает белоснежные стены, окрашиваясь в цвет вишни.

Некоторые капельки долетают и до моего промокшего лица. Кровь тёплая, от этого становится приятно, учитывая, что вокруг лишь сумрак и холод.

Ударяю со страхом. Ударяю просто так. На всякий. Ударяю с наслаждением. Наконец убедившись, что она мертва, отхожу на неё и любуюсь на свою работу.

Пушка стреляет, унося за собой прошлое. И невинность души.

Убила я топорно и не изящно, хотя думаю мне простительно, ведь я же не училась в академии. В душе я так ликую, ведь оказалось это не так сложно, как ранее думала. Но чтобы не расстраивать свою напарницу, со скорбным лицом выдаю:

— Мне жаль, Франческа. Но это было единственным решением, я бы не пережила, если бы она тебя покалечила, — и горько вздыхаю.

Знаете, давить на чувства не самое благородное дело, но сейчас я её понимаю. Ведь теперь она меня боится, зная, что я так легко поломала барьеры своей человечности, хотя только вчера клялась, что не способна этого сделать.

Оказывается, я человек не самых высоких моральных устоев. Ну что поделать? Нет времени на рефлексию, но вслух я этого, конечно не произношу.

Мы тихо шагаем прямо в густую лощину. Я чувствую нутром, как колеблется Франческа. Ей страшно. Ей мерзко. Ей стыдно оттого, что она разрешила мне убить Эвелин.

Хотя, эта девушка сама и виновата. Ах да , я все ещё тащу с собой эту дубину. Хорошо, что я поела утром, а то есть, совсем не хочется. Да и есть совсем нечего. Не до того было.

Скажу правду, я опасаюсь других трибутов, но больше боюсь остаться в одиночестве. Потому пытаюсь заплакать. После стольких лет унижения в приюте, мне сложно показывать свои настоящие эмоции.

Да, я могу злиться или устраивать истерику, но слезы это сокровенное, потому я и собираюсь выставить себя уязвимой, чтобы не потерять доверие Финч.

Долго смотрю вдаль, не моргая, ведь так глаза быстрее высохнут. И попутно вспоминаю, все оскорбления полученные за жизнь. Вижу перед собой улыбающееся лицо Шарлотт, которой всегда все прощали и безоговорочно верили, даже когда я приносила, целую пачку аргументов.

Из-за которой меня регулярно били в приюте. Из-за которой меня долгое время унижали. И слезы мести и озлобленности, которые я прятала целых десять лет, начинают нещадно литься.

Хоть я и устраиваю театр для одного зрителя, но плачу я по-настоящему.

Заметив, что я порывисто всхлипываю, Финч останавливается. И задаёт простой вопрос, наполненный человечностью.

— Как ты?

Как долго никто не спрашивал о моем самочувствии. Пусть Брут скажет, что я тряпка, но я знаю, что жители, а главное Финч должны сочувствовать мне. Я должна оставаться человеком в их глазах, и не важно, что я чувствую на самом деле. Потому ещё больше рыдаю. И немного отдышавшись, дрожащим голосом заявляю ей:

— Финч, я убила человека. Как я могу себя ещё чувствовать?

Не знаю, верит ли мне она, но опустив голову, я продолжаю приглушённо плакать. И медленно шепчу «это не я, это не я». Мне даже мерещиться, что я дрожу. Может, мне правда стыдно? Но она ведь сама виновата, а ты могла бы уйти, Мирта. Нет, я сделала все правильно.

И Финч смягчается, раз не бежит от меня как от угорелой. Вчера сама говорила, что не боится убивать, но сегодня осуждает меня за это же. Люди и вправду интересные существа, верно?

И когда она обнимает, я без промедления утыкаюсь в вереницу медной копны. Её волосы пахнут хвойным лесом. Таким же горьким и прохладным, как и мое сердце.

Так и сидим ожидая, пальбу пушек. Нужно сосчитать количество убитых трибутов.

========== Резня у Рога Изобилия. ==========

Сегодня в Капитолии хмуро. Всех менторов расположили в роскошном зале с громадными телеэкранами, чтобы мы смогли следить за своими трибутами. Это мои седьмые игры и повезёт мне, если в этот раз дистрикт пять хотя бы переживёт первый день игр.