– Лил, – позвала она наемника, отчаянно мучаясь виной, что не дает тому отдохнуть спокойно. – Помнишь, я тебе оставила вещи? Там еще сапоги были…

– Ты про перстень? – не открывая глаз, уточнил Каррас, как всегда понимая с полуслова. – Его величество Торвальд очень хотел его вернуть. Все спрашивал…

Он усмехнулся, и усмешка вышла такой злой, что у Джиад тревожно и виновато заныло сердце.

– Знаешь, – проговорил Каррас, помолчав, – я ведь рассказал все. Там умеют допрашивать. Сначала думал, что уж я-то устою… Но это длилось и длилось. Сначала часы, потом дни, потом… время вообще исчезло. И я выложил все, что мог. Да мне и рассказывать особо нечего было. Как снова встретились, как жили… в лесу. Но ему был нужен только перстень. Он быстро понял, что я его видел. И я рассказал… про сапоги.

– Понимаю, – сказала Джиад, ничего, впрочем, не понимая.

Если Торвальд узнал, где лежало кольцо, почему не забрал? Ох, да плевать сейчас на перстень! Она отдала бы все драгоценности на свете, лишь бы стереть горькую усмешку с губ Лилайна и растопить холод в его голосе. Холод унижения и вины.

– Нет, – спокойно возразил Каррас, по-прежнему не открывая глаз. – Не понимаешь. Я рассказал про сапоги. Их нашли, я их в «Лысом еже» оставил, как и все остальное. Ты прости… за мечи. Их тоже забрали. Но каблук был уже пустой. И потом… когда стали спрашивать опять… Я сломался. Я очень старательно сломался, Джи. Орал, умолял, клялся, что не знаю. И он поверил. Поверил, что перстень то ли у тебя в море, то ли ты его спрятала где-то. Ты же нашла, да?

Он говорил в полузабытьи, и сердце Джиад рвала на части вина и гордость за то, что Лилайн даже под пыткой обманул палачей. Победил и боль, и страх, спасая то, что она доверила ему. Хотя, видит Малкавис, лучше бы Каррас отдал перстень! Но тогда, скорее всего, Торвальд казнил бы ненужного ему наемника.

– Нет, – покачала она головой. – Не нашла. Спи, Лил. Потом расскажешь. Все хорошо, слышишь?

– Как… не нашла… – заплетающимся языком удивился алахасец. – Я же отправил его… тебе. Пряжка, она же… вот… Внутри…

Не договорив, Лилайн окончательно обмяк среди подушек, а Джиад, бережно положив его руку на покрывало, тронула пряжку, присланную Торвальдом в доказательство, что Каррас у него. Ту, которую так и носила на вороте рубашки. С которой плавала на встречу, ставшую для короля Аусдранга смертельной, даже не подозревая, что перстень – вот он, только руку протяни.

Теперь Джиад понимала, почему пряжка такая тяжелая. Она отколола ее с рубашки, взвесила на ладони, перевернула. Круглая и толстая… Как же открыть? Но сейчас, когда она смотрела, зная секрет, все оказалось легко. Просто нажать и сдвинуть!

Задняя стенка отошла, и на ладонь Джиад выпал, сверкнув мрачным кровавым огнем, королевский перстень Аусдрангов.

– Ну и как без него взойдет на трон следующий король? – прошептала она. – Может, теперь наша очередь поторговаться?

В дверь постучали – торопливо и властно. Джиад кинулась туда, чтобы стук не разбудил Лилайна, открыла – и замерла. За порогом в коридоре был Алестар, и одного взгляда на лицо принца хватило, чтобы понять – беда.

На перстень в ее руках Джиад рыжий глянул мельком. А потом сказал с тихим мучительным отчаянием:

– Ты мне нужна. Прямо сейчас. Маритэль пропала. Ее караван пересек нашу границу, их видели со сторожевого поста. Но до Акаланте никто не доплыл.

– Принц Эргиан уже знает? – быстро спросила Джиад, плывя рядом с иреназе.

– Нет, – бросил Алестар. – Но это ненадолго. Притом, от него я скрывать не собираюсь. Все равно правда всплывет, и как тогда она будет выглядеть? Пока что знают Ираталь и советник Тумалас, который занимался подготовкой ко встрече. Гвардейцы Ираталя должны были встретить караван у второго пограничного поста, но напрасно прождали несколько часов и поплыли навстречу. Там ничего нет, понимаешь? Пустое дно! Ни тел, ни обломков, ни следов крови в воде… Три дюжины иреназе на салту, грузовые звери и их поклажа… Все будто растворилось!

Он толкнул дверь, привычно открывая ее перед Джиад, и проплыл следом. Раздраженно виляя хвостом, опустился на ложе и запустил пальцы в волосы, растирая виски.

– Разве так может быть? – осторожно спросила Джиад, устраиваясь рядом. – Если на них напали…

– Даже если бы охрану перебили, вода долго помнит кровь. Очень долго. Если бы там убили хотя бы одного иреназе или салту, гвардейцы бы это почувствовали. Нет, караван просто… исчез! И я не знаю, какая сила на это способна!

– А вам хорошо известна эта местность? – продолжала допытываться Джиад, пытаясь быть хоть сколько-нибудь полезной. – Есть какие-нибудь карты?

– Да, конечно…

Алестар тяжело вздохнул и поднял на неё мрачный взгляд.

– Сейчас пошлю за картой и свидетелями. Ну, и за теми, кого это касается. Джиад, пока здесь нет кариандца… Беда не только в том, что Маритэль пропала. Это звучит мерзко, я понимаю, но настоящая беда в том, что она пропала, когда пересекла нашу границу. От Карианда до Акаланте много дней пути, причем довольно опасного, не зря у принцессы была такая охрана. А проплыви караван немного дальше, там начались бы наши населенные владения, где полно охотников и собирателей водорослей. Там кариандцы были бы все время на виду, понимаешь?

– Кажется, да, – кивнула Джиад. – Они исчезли в последнем глухом месте, но именно на вашей стороне? И теперь Карианд вправе обвинить вас?

Алестар молча кивнул.

– А почему их не встретили на самой границе? – поинтересовалась Джиад. – Почему только у второго поста?

– Сейчас увидишь карту – поймешь, – безнадежно махнул рукой Алестар и дернул рычаг, вызывая слуг…

Ираталь прибыл первым, он наверняка ждал вызова, а вместе с ним в комнату Джиад, внезапно ставшую королевским кабинетом, вплыли двое незнакомых иреназе, одетых в одинаковые темные туники и пояса с ножнами непривычной Джиад формы – узкими и длинными. Приложив ладонь к сердцу, все трое поклонились Алестару и замерли, едва шевеля хвостами.

– Я выслушаю ваш рассказ через несколько минут, – негромко сказал рыжий, неуловимо меняя интонацию голоса, и Джиад сразу вспомнила старую мудрость, что властелина делает его свита. – Каи-на Ираталь, советника Тумаласа предупредили о молчании?

– Да, ваше величество, – поклонился начальник охраны. – Как и всех, кто имел к этому делу какое-то отношение.

– Хорошо, – кивнул Алестар и почему-то покосился на Джиад, но тут же отвел взгляд.

Ей и самой было неловко снова вмешиваться во внутренние дела иреназе, так что Джиад бы поняла, вели ей Алестар уплыть. Но рыжий молчал, а Ираталь, похоже, привык к постоянному присутствию жрицы, потому что ни словом, ни взглядом не выказал, что его это беспокоит.

Дверь в очередной раз открылась – приплыли принц Эргиан и его начальник охраны. Окинув всех быстрым внимательным взглядом, принц поклонился Алестару, словно они и не расстались совсем недавно. Теперь в спальне стало довольно тесно, и Жи, недавно приведенный с прогулки, недовольно завозился в клетке, что-то проурчав уже совсем не детским писком – посторонних салру не любил. Один из гвардейцев загляделся на Джиад, но тут же опомнился и снова принял бесстрастно-почтительный вид.

– Тир-на Эргиан, – медленно сказал Алестар, немного меняя позу – из всех, кто был в комнате, только они с Джиад устроились на постели, отчего Джиад было тем более не по себе. – Я прошу вас внимательно и спокойно выслушать, что расскажут мои солдаты. И верить, что Мать Море милостива и справедлива.

Кариандец кивнул, а Алестар махнул гвардейцам, и тот, у которого туника была украшена блестящей узкой полосой рыбьей кожи поперек груди, немедленно заговорил:

– По приказу его величества, да продлит его дни Мать Море, мы ожидали прибытия кариандского каравана…

Джиад слушала, не забывая посматривать на присутствующих, но лица у иреназе были каменные, только Эргиан на глазах побледнел, когда гвардеец описывал совершенно пустое дно и чистую воду там, где должен был проплыть караван. Большинство подробностей, названных солдатом, Джиад ничего не говорили. Она только поняла, что караван плыл по ущелью. Разве под водой бывают горы? Хотя… почему нет? Вулканы же имеются. Карта, принесенная по приказу Алестара, так и лежала между ними на постели, свернутая в трубку, и разворачивать ее сейчас было неловко. Когда гвардеец замолчал, Алестар повернулся ко второму: