— А я могу?

Поворачиваюсь к Дейву и тот едва заметно кивает.

— Можете, это же ваш друг.

Два шприца с прозрачной жидкостью и названиями лекарств. Я беру один, и тихо радуюсь, что руки не дрожат. Вся дрожь пока внутри, спрятана глубоко.

Мистер Моун протягивает руку к ошейнику Шарка, и тут я слышу голос Дейва.

— Не надо, Эдвард, не лишайте его этой принадлежности сейчас. Снимите… потом.

Хорошо, что внутри меня сейчас ледяная корка. Она помогает смотреть на происходящее как-то отрешенно. Это не я ввожу лекарство, а кто-то другой. Говорю слова сочувствия, делаю свое дело, а сама наблюдаю точно со стороны.

И когда уже все заканчивается, разворачиваюсь и ухожу. Все быстрее и быстрее… почти бегом. Кажется, сзади голос Дейва. Но… да пошел он! Я врываюсь в туалет, закрываюсь и только тут позволяю себе зареветь. Громко, в голос, при этом закрывая рот рукой.

Наверное, я очень хреновый врач.

Дейв Райн

Я не могу бежать следом за Адрианой, как и не могу послать за ней Амирану. Все понимаю, сам проходил через такое. И да, мне не стыдно признаться, что тоже срывался, хотя принято считать типа мужики не плачут. Я же плакал. Мое первое усыпление произошло буквально на следующий день стажировки. Молодая кошка, попавшая под машину. Я все сделал, выслушал скупые похвалы от доктора, отработал смену. А потом сидел в баре, напивался и беззвучно плакал.

Мы не ожесточиться со временем, мы просто учимся абстрагироваться. Делаем свое дело, а наблюдаем точно со стороны. Надо учиться запирать чувства, иначе долго не проработаешь. Сгоришь, перегоришь, сойдешь с ума, впадешь в депрессию, сопьешься. Всякое может произойти. Я научился держать эмоции в узде. В первую очередь пациенты. Мои истерики не помогут им быстрее выздороветь.

Потому я остаюсь рядом с Эдвардом. Есть вещи, которые не хочется обсуждать, но надо. Например, что делать с Шарком. Мы связаны с компанией, что занимается кремацией питомцев. И чаще безутешные владельцы предпочитают воспользоваться их услугами. Но Эдвард отказывается. Я же молча киваю: его выбор, могу только мысленно поддержать. Мы с Амираной находимся рядом, пока он плачет, пока гладит Шарка.

— Ему сейчас хорошо. — тихо говорит Амирана. — Вы дали ему уйти от боли. Док, я документы подготовлю и передам на ресепшн.

Эту фразу она говорит уже на ухо, я едва заметно киваю. А сам выхожу из кабинета только минут через пятнадцать, убедившись, что с Эдвардом все в порядке.

Теперь на очереди Адриана. К счастью, больше пока пациентов нет. Так что я могу отправиться на поиски своей ассистентки. Хочется много ей сказать. Например, что надо уметь держать себя в руках. Что животные ощущают наше состояние и могут начать нервничать еще сильнее. И еще много чего.

Но тут я резко останавливаюсь. У женского туалета стоят две медсестры. При виде меня чуть смущаются, но затем одна резко встряхивает головой и подходит. Энни, вот как ее зовут. Точно.

— Доктор Райн, там ваша ассистентка…

— Что?

— Она плачет. — тихо говорит Энни. — Может… вы зайдете, а мы тут снаружи побудем, покараулим.

У нее милое лицо с веснушками. И рыжеватые волосы, стриженные под каре. Смутно припоминаю, что работать она пришла чуть меньше полугода назад.

— Думаю, это будет лучше сделать вам.

— Но вы же ее куратор.

М-да, логично. Тем более не стоит, чтобы другие знали, почему у Адри истерика. Это вопрос профпригодности. Так, ладно. На хрен все условности.

— Буду благодарен, если покараулите. — киваю и говорю тихо. — Энни, вы просто добрая волшебница.

У нее даже веснушки краснеют.

В женском туалете две кабинки, а еще пахнет лавандовым мылом и капает вода из крана. Основной же звук идет из крайней кабины.

Тихие рыдания. Такие, от которых меня точно начинает разрывать изнутри.

Надо же, а когда ссоримся с Латишей или с другой девчонкой и они пытаются реветь, я и не реагирую. А тут точно полоснуло ножом по ране.

Вашу мать, и опять мы в сортире. Я бы рассмеялся, не будь так хреново внутри. Кажется, это становится традицией в наших встречах.

Кабинка закрыта. Но замки ту хлипкие, а я крайне зол. Потому после хорошего усилия раздается треск. И дверца распахивается.

Адри поднимает зареванное лицо. Я же сглатываю, понимая, что ситуация то так себе. Я тут со сломанной дверью, она сидит в углу кабинки. Кажется, видел фильм, который начинался примерно так же.

— Удобно? — интересуюсь спокойным голосом. — У меня кабинет есть, там можно порыдать в более комфортной обстановке. С чаем, успокоительными и прочим.

В качестве ответа мне демонстрируют фак. Взгляд у Адри злой, темный. Чувство, что меня сейчас активно ненавидят.

Да плевать!

— Ассистентка, — сообщаю ей. — или вы выходите из туалета, или я вынужден буду вытащить вас за шиворот. Это унизит вас, нарушит нашу с вами репутацию. Так что?

В ответ молчание и ненавидящий взгляд. Я со вздохом протягиваю руку. На миг замирает дыхание, но тут же становится чуть легче, когда Адриана принимает ее.

Правда, я по-прежнему боюсь, что она сейчас ее откусит. Такие взгляды у голодных акул бывают.

Ладно, будем лечить так, как знаем. Сами проходили.

В коридоре я подмигиваю Энни и ее подруге, шепотом обещаю завтра прислать пиццу и кофе. Медсестры хихикают и просят с двойным сыром. Девушки, для вас — хоть с тройным. С любой начинкой, мать ее.

В кабинете мне удается провести с Адри всего пятнадцать минут, так как привозят кошку, что не может разродиться. В итоге я с трудом удерживаюсь от желания запереть дверь, так как боюсь побега Адри. Но она точно читает мысли.

— Я сейчас приду.

— Нет. — почти рявкаю. — ты сидишь тут, Велимова! Сидишь, пьешь чай и ждешь меня. Приказ, ясно? Мой приказ. Считай меня самодуром. И пей его, ради Бога!

Кажется, это заставляет Адри встряхнуться. По крайней мере, она снова начинает щуриться. Я уже понял, что так она делает, когда злиться.

— Слушаться, ассистентка Велимова!

С этими словами я выхожу из кабинета и плотно закрываю дверь. Вот так. Пусть посидит там еще часик. А после смены я уже знаю куда потащу ее. Перед тем как отправиться вечером на культурную встречу с коллегами.

Внутри пищит голос, что так нельзя. Но я себя успокаиваю: это просто приведение в порядок подчиненной.

Порой заглушать внутренний голос просто отличная идея!

Я недооцениваю упрямство Адрианы. В душе надеюсь, что ей хватит ума просидеть в кабинете всю смену. В конце концов, в чем проблема? Сиди, отдыхай, я с Амираной негласно договариваемся прикрыть. Так нет же, ненормальная ассистентка Велимова вползает в кабинет с очередным пациентом и его хозяином. Правила рабочего этикета не позволяют мне наорать на нее. Амирана покашливает и взглядом советует мне прекратить втягивать воздух сквозь сжатые зубы, а дышать более спокойно. Хорошо, тем более сейчас внимание должно переключиться не на встрепанную Адриану, а на…хомяка со сломанной лапой. Эти создания специально суют их куда попало? Третий за неделю!

А, нет, пятый. Спустя пару часов мне приносят еще двоих хомячков. Эти, правда, потрепали друг друга. Я просто смотрю на мелких воинственных парней и думаю, что они порой опаснее овчарки. И лечить их гораздо сложнее. В итоге, мы возимся с ними довольно долго. И смена заканчивается. Наконец-то! Я безумно люблю свою работу, но сегодня все идет через задницу. Такие дни случаются, к счастью, редко.

— Завтра вторая смена. — сообщаю Амиране и Адри.

— Я готова плясать. — сообщает медсестра. — Серьезно, Дейв, в первую выспаться не успеваю. Пока разгоню своих спать и приготовлю обед, то уже время к полуночи. А еще надо свой любимый сериальчик глянуть, хоть одним глазком.

— Ну куда ж мы без сериальчика. — соглашаюсь я. — Хорошего дня, Амирана.

— И тебе, Дейв. — откликается она. — Пока, Адри.