А к утру мне почти удается выспаться. Возможно, Стивен Кинг и правда отличное средство от безответной любви.

Увы, увы, влюбленность это или любовь — неважно. Дейв из моей головы неохотно уходит только под давлением кучи книг. В итоге, на работу я приезжаю почти бодрой, с кофе в руках и зонтиком подмышкой. На небе ни облачка, но я уже не верю. Ванкувер оказался весьма коварен в плане погоды.

Вот хорошо, что Дейв со мной общается сейчас только по делу. Еще бы не косился периодически так, точно прикидывает что-то.

Я вбегаю в клинику и почти сразу сталкиваюсь с Амираной. Медсестра кидает на меня быстрый взгляд и командует.

— Идем быстрее, скоро приедут пациенты на девять утра.

— Что там будет?

Но обычно болтливая Амирана сегодня хмурая. Лишь говорит, что Дейв все объяснит и уходит. Я же быстро накидываю халат, мою руки и пытаюсь понять, где носит Дейва. В кабинете его нет, я уже туда постучала.

Его нахожу у кофемашины, в конце коридора. Там такой отличный закуток, где можно передохнуть две минуты, глотнуть обжигающий напиток и снова отправиться в бой.

— Эм-м-м, привет. Тут Амирана сказала, что ты мне скажешь, что сегодня за первый пациент и…

— На девять утра записаны Эдвард Моун и его спаниель по имени Шарк. Шарку одиннадцать лет и у него вторичный иммунодефицит. — Дейв отхлебывает кофе, продолжает. — На лечении около восьми месяцев, сейчас пошло резкое ухудшение.

Я слушаю его слова про парвовирус, что послужил причиной иммунодефицита, про то, как пытались поддержать организм собаки. А внутри разрастается противный холодок. В районе живота. Такой, как при приеме стоматолога, или как если тебе предстоит сложная операция.

— Дейв, — перебиваю его речь, — погоди. То есть… вылечить его нельзя?

— Ты и сама знаешь, что иммунодефицит практически не поддается лечению, можно проводить поддерживающую терапию. Но неделю назад у Шарка начали отказывать почки, печень в критическом состоянии.

Холодок стал сильнее, поднялся по спине.

Многие считают, что в какой-то момент ветеринары перегорают, перестают чувствовать эмоции пациентов. Неправда. Я пока не могу абстрагироваться и делать все с холодной головой.

— Усыпление? — спрашиваю не своим голосом. Руки в карманах халата начинают дрожать.

— Они оба мучаются. — тихо отвечает Дейв. — Ты когда-нибудь усыпляла, Адри?

Я киваю и прикусываю губу почти до боли. Один раз мне пришлось это сделать, а вечером напилась и рыдала.

— Отлично, иди с Амираной и приготовьте все.

— Но они еще не пришли!

— Просто сделай то, что я говорю.

— Он может передумать. — бормочу я упрямо. — Мы не можем настаивать на усыплении, а он может отказаться.

— Док, я все сделаю. — говорит Амирана, которая неслышно подкрадывается со спины. — Вы это…поболтайте. Что я, не знаю разве, как это сложно?

Она уходит, а я понимаю, что холодок добрался до рук.

— Дейв, я…

— Адри, это всегда тяжело.

— Именно, но у тебя больше опыта и…

— И поэтому я буду присутствовать и смотреть как ты это делаешь.

Холод перекидывается на затылок. Я смотрю на руки Дейва, в которых зажат стакан с кофе. И понимаю, что даже горячий напиток меня не согреет. Это другой холод.

— Почему я? Разве у вас это не делают техники?

— Нет, это делает врач. Адри, ты врач?

— Врач, который предпочитает спасать жизни…

— И убирать боль. — перебивает меня Дейв. — Идем, идем, мистер Моун уже скоро будет.

Мы идем в третий кабинет, куда как раз должны проводить пациентов. Мне в нос слишком сильно бьет запах лекарств вокруг. Хотя до этого я думала, что здесь скорее пахнет чистящим средством и сухими кормами.

Мистер Моун напоминает мне такой крепкий дуб. Из тех, что могут стоять по двести-триста лет и даже не покачнуться. Но сегодня он явно готов упасть. Седые волосы растрепаны, глаза покрасневшие, точно он недавно плакал. Хотя почему "точно"? Скорее всего так и было.

— Доброе утро, — произношу тихо, — меня зовут Адриана Велимова и…

— Она мой ассистент, мистер Моун. — перебивает меня Дейв. — Здравствуйте. Жаль, что нам приходится встречаться по такому поводу.

— Шарку больно. — говорит мистер Моун. — Ему очень больно, я два раза за ночь делал те уколы… от боли.

У него на руках тихо поскуливает спаниель. Обычный песик черно-белого окраса. Дейв осторожно берет его у мистера Моуна, ставит на смотровой стол. Я пока стою рядом и не могу толком говорить. Шарк выглядит похудевшим, но при этом лижет руки Дейва и продолжает тоненько повизгивать. Мистер Моун дергается от каждого такого звука.

Я продолжаю молчать, пока Дейв тихо разговаривает с ним. Только протягиваю руку Шарку и чувствую как по пальцам скользит его язык. На миг закрываю глаза. Не смогу, я не смогу!

— Я понимаю. — слышу дрожащий голос мистера Моуна. — Понимаю, что ему можно продлить жизнь на месяц… два… три. Но ему будет постоянно больно, он будет страдать.

Дейв молчит, давая ему высказаться.

— Доктор Райн, вы тогда уже мне все объяснили. Я думал, я долго думал и понимаю, что иногда надо вовремя отпустить. Скажите, так ведь будет правильно? Я не… — его голос на миг прерывается. — Я не предам Шарка?

— Вы поможете ему. — мягко отвечает Дейв. — Мистер Моун… Эдвард, давайте обдумайте все еще раз. И если уверены в решении, то…пообщайтесь с Шарком. Мы оставим вас ненадолго.

Меня едва ли не силой вытаскивают из кабинета. Прежде, чем дверь захлопывается, успеваю увидеть как мистер Моун склоняется к Шарку, зарывается в его шерсть.

— Я не могу сделать этого!

Вцепляюсь в халат Дейва. Ни за что! Не смогу, не буду! Я готова так же вцепиться ногтями в небритую морду собеседника.

— Ты это сделаешь. — точно отрубает Дейв, точно таким же шепотом. — Ты — врач, Адри, если не врешь. Пойдешь и сделаешь все, чтобы прекратить страдания.

— Врачи спасают жизни!

— Просто заткнись!

От тихой фразы я открываю рот и замолкаю, точно споткнувшись на бегу. Несмотря на то, что Дейв шепчет, в его тоне чувствуется сталь. И едва уловимое раздражение.

— Адри, жалеешь себя? А ты представь каково сейчас Шарку? У него медленно отказывают органы, его иммунитет разрушен. Малейшая инфекция и все…все! Мы полгода делали поддерживающую терапию, но она уже не помогает. Ты предлагаешь дать ему умереть в мучениях? Или все же прекратишь распускать нюни и поможешь?

— Сделай сам. Почему ты не можешь сделать это сам?

— Потому что я сейчас проверяю твой профессионализм. То, как ты умеешь действовать в любых ситуациях.

— Ненавижу тебя!

— Адри… — он берет меня за руку, но я выдираю ее. — У нас не то общение, которое приветствуется между доктором и ассистентом. Но мне плевать. А тебе сейчас советую взять себя в руки. Итак…

Я сейчас ненавижу его халат, ненавижу то, как Дейв смотрит на меня. Почему? За что? Почему я должна это сделать?

И одновременно понимаю логику Дейва. Оттого еще пакостнее внутри. Холодок уже по всему телу, я дрожу и не могу это скрыть.

— Адри…

— Надеюсь, Амирана принесет все, что приготовили. — говорю сухо и ухожу в кабинет. Дейв не успевает меня остановить, а выяснять отношение перед мистером Моуном не решается. ну и умничка. Не советую сейчас никому меня трогать.

— Ваше решение, мистер Моун. — спрашиваю мягко мужчину.

— Ему не будет больно?

— Нет. — никто сейчас не знает, как мне приходится выталкивать из себя слова. — Я введу ему глубокий наркоз. Шарк уснет, крепко-крепко, без болей. А затем введу другое лекарство и… все закончится.

— Извините, я…я… — мистер Моун буквально сотрясается в беззвучных рыданиях. А я прикусываю губу так, что еще немного и брызнет кровь.

— Не стоит стесняться чувств. — говорю ему. — Поплачьте, вспомните все, что вы пережили с Шарком.

Амирана кладет рядом со мной поднос. И беззвучно исчезает где-то за спиной. А внутри меня все покрывается ледяной коркой.

— Мистер Моун, вы выйдите или…хотите остаться?