Я просто охреневаю с этого балагана. Толпа богатых мужиков со всех концов света лапает смазливых мальчиков, ведя с ними светские беседы и распивая шампанское… Бридж права: в Англии я безнадежно отстал от жизни.

— Прости, Винсент, мы вынуждены забрать Алфи с собой! — весело протянул Тори, как нельзя вовремя нарисовавшись рядом с нами.

— Да, конечно, — Винсент чуть склонился ко мне и прошептал. — Учти, я перебью любую цену.

— Ловлю на слове, сэр! — я стрельнул в него игривым взглядом и поспешил удалиться вместе с ребятами.

— Что там Блэкстоун нашептывал тебе на ушко? — с каким-то наигранным любопытством спросил Викторио.

— Когда именно? — саркастически переспросил я.

— Сейчас.

— Сказал, что перебьет любую цену.

— Этот может. Они все здесь сорят деньгами направо и налево, так что не стоит удивляться, если цена дойдет до десяти-пятнадцати тысяч. И это не предел!

— Меня сейчас стошнит, — на полном серьезе сказал я.

Тори протянул руку и пригладил мне волосы.

— Расслабься.

— Не могу я… — я стянул пиджак и расстегнул верхнюю пуговицу на рубашке. — Как я матери в глаза посмотрю после всего этого? Она даже подумать не может, что ее сын…

Но дело даже не столько в матери. Мне чисто по-человечески противно все это.

— Заметь, тебе здесь никто не дал этого понять. Здесь мы как артисты. Это для них такая постановка, понимаешь? — приобняв меня, Тори решительно направился к недавно собранной сцене. За конторкой уже красовалась Бридж в коротком кружевном платье а-ля готическая Лолита и поигрывала деревянным молоточком.

По голове мне этим молоточком, по голове. Чудная была бы демонстрация средневековой анестезии.

— Итак, лот номер шесть — очаровательный аристократичный блондин Альфред!

Кто-кто? М-да… Дождавшись окончания этой своеобразной PR-компании, я неторопливо вышел на сцену, перекинув пиджак через плечо, с таким видом, будто бы вышел погулять по бульвару.

— Начальная цена — пять тысяч долларов!

— Пять двести! — подал голос какой-то нелицеприятный янки.

— Пять пятьсот! — перебил Генрих.

— Восемь, — невозмутимо бросил Винсент. Я чуть вскинул брови, поймав его лукавый взгляд.

Всем известна эта порода — эксцентричные миллионеры, сорящие деньгами и потакающие каждой своей прихоти. Разумеется, я уйду именно с ним.

— Восемь двести, — присоединился Бернард.

— Восемь пятьсот! — послышалось откуда-то еще.

— Десять, — парировал Винсент.

— Десять пятьсот!

Торги вышли оживленными. По крайней мере, до двадцатки.

— Надоело. Даю пятьдесят! — откровенно веселясь, протянул Винсент, увеличивая цену практически в два раза. Его оппонентов явно забавляло такое дорогостоящее ребячество; Генрих хмыкнул и сложил руки на коленях. Видимо, прагматичный немец решил подождать и поиметь меня подешевле.

И будет прав.

Тогда я впервые подумал, что Винсент Блэкстоун — совершенно чокнутый тип. Ну, и с кучей лишних денег, видимо.

— Продано! — Бриджит от души застучала молотком, будто бы не в силах остановиться после трех ударов. Отвесив шутовской поклон, я гордо удалился. Гордо, потому что ни за кого столько не отвалят, скорее всего. Но вот если действовать себе во вред и подумать, то гордиться-то особо нечем.

Винсент уже ждал меня, замерев возле крайнего столика. Я нерешительно приблизился. Он оказался высокий, побольше шести футов навскидку.

— Идем, — он чуть улыбнулся и, обняв меня за талию, повел к выходу. Я буквально чувствовал завистливые взгляды остальных парней, направленные мне в спину. Отличился ты, О’Нил, ничего не скажешь…

Когда Винсент открыл передо мной дверь машины, я невольно почувствовал себя девчонкой. А он прекрасно понимал мое состояние, судя по тонкой усмешке.

— Тебе, наверное, совсем некуда девать деньги. Не слишком ли дорого ты меня оценил? — не удержался я от шпильки в его адрес. Вместо ответа Винсент подался вперед, завладевая моими губами.

Он целовал меня властно, почти грубо… Почти. На грани. И будь я проклят, если мне это не нравилось. А потому не было смысла ломаться, я стал отвечать ему, поначалу нерешительно, но постепенно все больше входя во вкус.

— Не слишком ли ты продешевил? — усмехнувшись, выдохнул Винсент мне в рот. Повернув ключ и нажав на педаль, он, наконец, отодвинулся.

— А деньги девать и правда некуда. Дорожу я тем, что заработал сам… а самя заработал не так уж много. Кстати, как тебе моя машина? — тоном светской беседы поинтересовался он, выезжая на дорогу.

— Честно? Я в этом не разбираюсь… Но так, на вид, классная. Только вот без личного водителя всё это не выглядит достаточно пафосным.

Винсент поперхнулся и, смеясь, покачал головой.

— Никогда не встречал человека с моей собственной манерой говорить.

— Ну, патент на манеру говорить потенциально проблематичен. Наверно мы просто говорим на одном языке, — я пожал плечами, снова рассмешив его.

— Теперь понятно, почему ты не обзавелся водителем — все денежки ушли на пентхаус, — насмешливо поделился я своим открытием. Ответом мне снова стал хриплый смех Винсента, который прошел куда-то вглубь и принялся звенеть стеклом.

— Язва.

Я нашел его возле бара, после чего согласно кивнул.

— Таки ты прав, — стянув пиджак, выправляю рубашку из-за пояса и закатываю рукава.

— …Признал Алфи, неимоверным усилием подавив желание добавить колкость про дворецкого, — тут уж пришла моя очередь веселиться. Надо же, угадал!

Он протянул мне бокал, на две трети наполненный темно-красной жидкостью.

— Что за сорт? — я сел на диван, дабы глазеть на своего клиента снизу вверх.

— Классика — Мерло, — Винсент медленно поднес бокал к губам и сделав глоток, прикрыл глаза. — Честно говоря, Альфред, я просто фанат красного вина… До тех пор, пока мне в руки не попадает бутылка Хеннеси.

— In vina veritas? — не без сарказма процитировал я известное латинское изречение. — И не называй меня Альфредом, ты становишься похож на моего бывшего декана.

— Увы, мне нравится твое имя. Оно приятное на слух… и на вкус. Как глоток вина.

— Запущенный случай, — вздохнул я сокрушенно. — Эстетствующий мизантроп, который любит мальчиков — ты прямо вампир Лестат какой-то.

Мне нельзя пить; это я давно понял. Интересно, как Винсент отреагирует, если спросить, не завалялся ли у него косяк травы?

— Так что, расскажешь, как ты оказался в Америке, да еще и в борделе? — с интересом спросил Винсент. А у него красивый голос. Низкий, не то что мой нежный гейский тенор. С такими сексуальными нотками… Только сейчас заметил.

— Действительно, должен ведь сжечь на костре школьную форму и на низком старте рвануть в какой-нибудь Кембридж, — раздраженно отозвался я. — Ушел из дома, что тут непонятного?

— И Стоукс тебя так просто отпустил?

— Более того — он мне это и предложил, — проклятый алкоголь, не хватало еще растрепать о своем прошлом незнакомому мужику. Ладно, уже поздно брать свои слова назад. — Я ему не нужен по большому счету. Не удивлюсь, если он ненавидит меня так же, как я его.

Блэкстоун молча смотрел на меня. Во взгляде не было жалости, за что я ему благодарен — в этой ситуации меня глупо жалеть… Я безошибочно уловил интерес, отразившийся в его глазах. Жадный, пристальный, почти навязчивый. Не похоть, а именно это, недоступное моему пониманию.

Понимание. Кажется, он понимал меня.

— У тебя есть сын? Иначе откуда тебе знать, что я — лучший ученик своего выпуска.

— О чём ты? — усмехнулся Винсент. Стекло бутылки тихо, мелодично звякнуло о край его бокала. — Я же эстетствующий мизантроп, который любит мальчиков! У меня ни жены, чему я несказанно рад, ни детей. Мой племянник из твоего выпуска. Ричард Чаннел.

Я подавил желание закусить губу. А ведь мир действительно тесен до неприличия. Ричард Чаннел — один из закадычных дружков Джейка, насколько я помню.