Мало-помалу, тоненьким ручейком, постепенно превратившимся в бурную серую реку, волки пошли к Хамфроду, и когда река вновь иссякла, почти вся стая собралась возле него. Лишь с десяток волков остались на своих местах и смотрели недружелюбно. Среди них Зверь заметил и, взъерошенного после падения, сына Рандарека. Но не увидел его матери.

— Что же вы? — спросил Хамфрод. — Кого после этого боя назовут предателями?

Еще пару минут над поляной царила тишина. А потом оставшиеся шагнули к своей стае.

И, убедившись, что никто не слышит его, Хамфрод вздохнул, глубоко и радостно.

— Но… — тихо сказал Рандарек, склонив голову к уху Зверя, — как мы сможем спасти всех? Они не успеют придти к нам, ведь чтобы пересечь весь Лес от Города до гор уходит полтора дня волчьего галопа, а от Долины циринов до Южной пустоши — шесть.

Хамфроду показалось, что сердце его остановилось, и ему потребовались все силы, чтобы не показать стае, в которой он только что вернул власть, своего страха. Ему казалось, что свет померк, и он боролся с этой тьмой до тех пор, пока кто-то из волков удивленно не выкрикнул:

— Смотрите!

Тогда Зверь повернулся на звук.

Со всех сторон летели орлы. Они приземлялись на могучие ветви деревьев и спускали со своих спин Маленьких Созданий. Барсуки и лисы, белки и зайцы, ежи и горностаи… Из леса выходили кабаны, косули и огромные рогатые лоси, едва ли уступавшие в размерах волчьему одногодку.

Летели птицы: щеглы, кедровки, галки. Воздух наполнился шумом и щебетом, рычанием, лаем, свистом, стрекотом. Совсем мертвый зимний лес ожил в одно мгновение. Словно и не было кровавых столетий.

К самым лапам Хамрода подошла пара белок. Без страха, подняв свою мордочку, одна из них сказала:

— Во сне нам велели идти сюда, и мы не могли противиться зову. Мы поднялись и пошли, и шагали так быстро, словно нас несло ветром. А потом мы встретили орлов, и они принесли нас сюда. Скажи, правитель, что нас ждет?

Хамфрод с доброй улыбкой склонился к ней.

— Ранее, я бы не мог дать вам точного ответа. Но теперь скажу. Спасение.

И он шагнул в свою стаю, и зазвучали слова приказов, и все засуетились, затолкались, замирая, впрочем, когда мимо них проходил кто-нибудь из волков, и долго провожая его восхищенными взглядами.

========== Глава V ==========

В поселке царило сдержанное волнение, которого еще ни разу не видела Аллайя. Разговоры, внезапно, стали серьезными и велись низкими басистыми голосами, смех утих. Женщины, выходя из своих домов, прятали за спины любопытных детей и украдкой утирали слезы. Все говорило о том, что люди готовятся к битве.

Откуда-то появились вычищенные до блеска кольчуги, и воины торопливо помогали друг другу надевать их. Бряцало оружие, солнечный свет отражался на отточенных лезвиях топоров. Суровые лица бойцов одно за другим скрывались за забралами шлемов.

Динь, покинувшая Зверя перед волчьими землями и вернувшаяся на своем орле, теперь сидела рядом с Аллайей и была необыкновенно тиха. Слезящимися от зимнего солнца глазами, она смотрела на воинов. Девушке казалось, что на душе старой целительницы лежит такая же тяжесть, как и на ее собственной.

— Это все ужасно, — сказала наконец Аллайя, не в силах молчать дальше. Ей сейчас как никогда требовалась чья-то помощь, чье-то доброе слово, способное развеять мрак. — Но другого выхода у нас нет?

Это прозвучало полувопросом-полуутверждением, и Динь медленно кивнула.

— Они должны сделать это, — сказала она голосом, осипшим от долгого молчания. — Иначе Мартину некого будет спасать.

Они снова умолкли. И молчали до тех пор, пока к ним не подошел Аластор. В своих доспехах он казался настоящим воином, суровым и опытным, но когда он заговорил, в голосе его слышалось смущение.

— Ну, это, Динь… — сказал он, словно ему сложно было подбирать слова. — Все готово.

— Хорошо, — сказала целительница, поднимаясь со своего места. — Эй, что это там?!

— Я сказал, что буду сражаться! — донесся до них крик, — дайте мне доспехи и оружие! Аластор, скажи им!

К ним подлетел взъерошенный Ланс. В руках он держал кольчугу, явно выхваченную наспех.

— Аластор, юнцам не место в схватке, — спокойно заметил один из мужчин.

Старый охотник закашлялся и посмотрел на целительниц, словно ища поддержки у них. Но Аллайя и сама не знала, что сказать, а потому все взгляды обратились к Динь. Та молча смотрела в глаза Лансу.

— Я должен, понимаешь? Я хочу отомстить за Трескача… и, в конце концов, каким я буду тогда мужчиной?

— Он прав, — холодно заметила Динь, переводя взгляд на Аластора. — Он имеет право находиться в битве.

— Он только будет мешать…- Аластор растерянно развел руками, — я не могу следить за ним, и никто не сможет.

— Аллайя присмотрит, — все так же холодно ответила Динь, не глядя на свою ученицу. — Ланс, на войне всегда много раненных и поэтому мы, целители, отправляемся с вами. Береги мою ученицу и слушай ее во всем. Тебе придется работать много и тяжело, ибо мы вдвоем не сможем выносить раненных с поля битвы.

— Но… я и сам хотел сражаться… — слабо попытался возразить Ланс, зная, впрочем, что Динь невозможно переубедить.

Волчица кивнула.

— Ты будешь сражаться за жизни своих товарищей. Ты будешь сражаться, чтобы они смогли вернуться домой. Понял меня?

Ланс кивнул и принялся растерянно вертеть в руках кольчугу. Аластор подошел к нему.

— Я и не заметил, как ты вырос, — сказал он, помогая юноше продеть руки в рукава. — Может, Динь и права. Ты уже давно не просто поселковый мальчишка. Вот, у тебя даже свой цирин есть… — Аластор замолчал, помогая Лансу приладить доспехи. Потом он вручил ему небольшой ладный топорик.

— Сражайся с честью, — осевшим голосом сказал он и повернулся, чтобы уйти. Но потом, не выдержав, вернулся, облапил Ланса могучими ручищами и исчез в толпе воинов. Вскоре оттуда послышался его зычный бас, отдающий приказы. Волнуясь, Ланс занял место рядом с Аллайей. Ему, и еще нескольким юношам предстояло помогать целителям уносить раненных с поля битвы.

— Орлы! Садитесь на орлов! — кричал Аластор, размахивая руками, привлекая огромных птиц, парящих в небе. — Держимся по трое — на каждого человека по два волка. Волки убивают Тварей, люди рубят деревья.

— Садитесь же, — раздался рядом с ними звучный баритон. — Можете вдвоем. Вы совсем еще птенцы, и я унесу вас.

Ланс поднял голову. Перед ним сидел огромный орел и добродушно улыбался. Слегка робея, он помог Аллайе подняться на спину птицы, а потом вскарабкался сам. И огромные крылья подняли их в воздух.

— А как же Динь? — перекрикивая свист ветра, спросила Аллайя, вцепившись в перья орла.

— О ней не беспокойся, — крикнул тот, — она догонит нас!

И в самом деле, скоро Аллайя увидела Динь на спине огромного орла и та заметила ее, и улыбнулась ей.

Никогда прежде, да и после Ланс не испытывал ничего подобного. Они поднялись очень высоко, возможно — гораздо выше, чем требовалось, но орлы никогда не знают в этом меры. Домики внизу, с плачущими женщинами и притихшими ребятишками сначала казались совсем маленькими, а потом и вовсе превратились в темные точки. Ледяной ветер хлестал всадников по щекам, и прямо над ними плыли огромные темные тучи. Каждый раз, когда орел закладывал вираж, чтобы облететь ее, или своего сородича, сладко замирало сердце, и небо вперед казалось чистым бескрайним морем. И в этом море тяжело было думать об ужасах предстоящей войны, о которых, Ланс, к тому же имел весьма смутные представления. Казалось, что вся жизнь будет бесконечным полетом.

Но воздух теплел, и лес внизу медленно переставал казаться сплошным темным пятном, приобретая все более четкие очертания. Орлы сомкнули ряды, едва не касаясь друг друга крыльями. Они снижались. Ланс теперь мог различить и маленькие фигурки животных, строем покидавших лес под присмотром волков и (сердце его екнуло) — огромных котов: тигров, барсов и пум. Сначала он видел только величественных лосей и грациозных оленей, но чем ниже они спускались, тем больше он замечал маленьких лесных зверьков, некоторых из которых видел в первый раз. Замерев, наблюдал он за белками, резво скачущими по ветвям. Каждая из них была похожа и в то же время не похожа на его милого Трескача.