— Включай, — сказал он, настроившись.

Заиграла музыка и песня на фоне, а затем Роджер запел злополучное «Галилео». Если с распевки все просто тихо посмеивались, то сейчас студия взорвалась громким хохотом. Кейт упала на мягкие подушки, закрывая лицо руками, часто вздрагивая от смеха. Брайан развернулся на стуле, словно прячась от барабанщика, стоявшего перед ним за стеклом. Джон откинулся на спинку кресла, тоже смеясь в голос. Кажется, даже Фредди нашел эту своеобразную оперу забавной.

— Что вы смеетесь? — обиженно кричал в микрофон Роджер, смешно вскидывая брови.

— Родж, это просто шикарно! — все еще посмеиваясь, то ли в шутку, то ли серьезно восхищался Брайан.

— Да хватит! — барабанщик беспомощно огрызался. — Не заткнетесь, и я ничего больше петь не буду!

— Так, тихо! — Фредди прикрикнул, видимо, восприняв угрозу всерьез.

Все с трудом умолкли, изо всех сил стараясь держаться.

— Давай еще, — попросил в микрофон Фред.

Со следующими «Галилео» все повторялось снова, и всеобщая истерика только усиливалась. Роджер попрежнему возникал, но уходить всё-таки не спешил. Кроме шуток, получалось у него и правда замечательно, но Фредди этого было мало. Он непреклонно просил петь выше. Рой сбивался со счета, уже в который раз перезаписывая фрагмент.

— Ну как? — спрашивал Роджер, в очередной раз спев пресловутое «Галилео».

Он наконец полностью проснулся и, кажется, вошел во вкус. Барабанщик пел уже с бо́льшим энтузиазмом, размахивая руками, словно настоящая оперная певица. Смех в студии подутих, потому что у всех уже болели щеки, и слезились глаза.

— Выше, — настаивал на своем Фредди, каждый раз сосредоточенно вслушиваясь.

— Можешь еще выше? — уточнил Джон.

— Могу, но тогда меня услышат только собаки, — ответил Роджер. — Ладно, врубай.

От бесконечных «Галилео» уже звенело в ушах. Про время все забыли, начав серьезно вслушиваться в голос. Казалось, что каждый раз Роджер пел практически одинаково, но Фредди все равно требовал выше. Видно было, что барабанщик старался изо всех сил, принципиально стремясь довести пение до идеала, ну или хотя бы до того момента, пока удовлетворен не будет фронтмен.

— У меня яйца уже в горле стоят, — не выдержав, выругался Роджер, — мы закончили?

— Дорогуша, я тебя обожаю! — наконец удовлетворенно воскликнул Фредди. — Идеально получилось.

— Ну наконец-то, — облегченно вздохнул Роджер, собираясь уже уходить.

— Не так быстро, — остановил его Фред, — у тебя там еще пара строк…

***

На продолжение оперы Кейт уже не осталась. Из студии она вышла ближе к вечеру, удивившись так быстро пролетевшему времени. Дома снова было пусто и как-то печально. Такую жизнь нельзя было назвать полным одиночеством, но Кейт все же скучала, с утра до вечера не видя друзей, редко выбираясь куда-нибудь дальше двора. В деревню ходить смысла не было никакого, а все окрестные красоты она уже обошла с имитированными пленэрами. Как бы Кейт не наслаждалась тишиной и спокойствием в первое время, теперь все это начинало давить и ощутимо нервировать.

Сейчас решено было заняться рисованием. Процесс подходил на такие случаи просто идеально, потому что убивал все свободное время подчистую, требуя при этом полной сосредоточенности и отключения от некоторых проблем. К тому же Кейт до безумия любила рисовать, ощущая любимое дело как глоток свежего воздуха в такой приевшейся деревенской скуке.

Сегодня рука потянулась к пеналу с простыми карандашами, а воображение вернулось в недавнее веселье. На полотне сразу же вырисовывались еще пока не узнаваемые, но уже живые фигуры Фредди, сгорбившегося перед пультом управления, Брайана и Роя на стульях рядом с ним, Джона в своем кресле, и главной иконы этого представления — Роджера, в позе величественной оперной певицы. Кейт невольно рассмеялась, живо вспоминая утреннюю забаву.

Барабанщик сегодня по обыкновению вернулся поздним вечером. Он вошел в комнату, тихо напевая фрагменты Рапсодии, которые во время записи приходилось прослушивать по многу раз. Он молча ушел в душ, затем вернулся снова в одних штанах и подошел к кровати. Кейт в упор его не замечала, не желая отрываться от работы лишний раз. То уже была привычная ситуация, нужно было дать ей время закончить. Но Роджеру сегодня не хотелось ждать. Он едва ощутимо коснулся плеча девушки, заставляя ее вздрогнуть и едва не выронить карандаш. Губы растянулись в усмешке от этого неловкого движения. Он сел на кровать совсем рядом, грудью прижимаясь в сгорбленной спине, заглядывая девушке через плечо, крепко обнимая.

— Подожди немного, — сосредоточенно хмурясь, попросила Кейт, упорно стараясь не обращать внимания на разливавшийся по всему телу жар от прикосновений.

— Я устал, — жаловался Роджер, прижимаясь щекой к узкому плечу девушки, — хочу расслабиться.

— Пару минут, и спать, — заверила его Кейт, наивно надеясь, что он хочет именно этого.

— Не хочу спать, — упрямо заявил барабанщик, в момент опровергая самое безобидное предположение.

Он весьма красноречиво намекал, чего он в конце концов хочет, нежно целуя чувствительную шею. Напряжение возрастало до сумасшедших масштабов, накаляя воздух. Кейт уже с минуту с остервенением обводила одну и туже линию, рискуя вспороть бумагу карандашом. На новые линии сил попросту не хватало, они выходили неуверенными и кривыми, повторяя дрожь в руке. Звенящую тишину прервал треск сломавшегося грифеля. Этот звук казался оглушительным, он как сигнальный выстрел оповещал о начале игры. Стягивая тонкую лямку с плеча, рука Роджера скользнула ниже по предплечью, заставляя кожу покрыться мурашками. Он мягко забрал из рук девушки бумагу и сломанный карандаш, убирая эти мешавшие сейчас вещи куда подальше. Кейт не сильно сопротивлялась, она дышала часто и порывисто, прикрывая глаза от удовольствия. Но все это было лишь обманкой. Она старательно имитировала, надеясь, что все же сможет получить удовольствие от прикосновений в полной мере. Отчего-то сегодня все шло не так. В тот день, сидя у Роджера на коленях в студии, она уж было поверила, что все налаживалось, но сейчас снова выходило плохо. Кейт не сразу поняла причину, усиленно рассуждая остатками разума, утопавшими в концентрированных чувствах. Все встало на свои места, когда она протянула руку к его лицу, развернула голову за поцелуем. Роджер ответил, но потом легко отстранил ее руку, и от губ снова спустился к шее и ключицам, полностью контролируя положение. Словно проверяя свою догадку, Кейт взяла его руку, переплетая пальцы, отнимая от собственной груди, но Роджер лишь нежно поцеловал ее запястье и снова вернул свою руку на прежнее место.

Кейт раздосадованно выдохнула, болезненно морщась от безысходности. Сейчас она не контролировала абсолютно ничего, полностью отдаваясь на попечение мужчины, который хоть и осторожничал, но всё равно держался уже с трудом. Это расстройство отбивало всякое желание и возвращало такие мешавшие всегда опасения. Но это все же не самое страшное. Роджер тем временем с громким придыханием сжал руками живот Кейт, а затем и вовсе переместился ниже, пальцами забираясь под ткань мягких домашних шортов. Подумать в ту секунду Кейт точно не успела. Она резко сжала ноги, сильно дернувшись, широко распахнув глаза.

— Да что опять? — возмутился Роджер, доведенный уже до предела подобными выходками.

— Ничего, — как обычно соврала Кейт, извиваясь в крепких объятиях, надеясь вырваться. — Просто не в настроении сегодня.

— Ты всегда не в настроении, — резонно подметил Роджер, только крепче сжимая руки. — В чем дело?

— Да ничего, просто… — недовольно ответила девушка, стараясь контролировать срывающийся голос, — отпусти!

Раньше такое срабатывало. Боялся Роджер или просто после первого случая стал прислушиваться, но всегда ее отказ принимался с молчаливым раздражением, но не сейчас. Надоело быть в вечном неведении и жить в сплошных догадках.

— Нет, — строго отрезал он, падая на кровать, утягивая Кейт за собой. — Не отпущу, пока не расскажешь.