Бросив последнюю колкость, Эмма развернулась и ушла, оставляя Кейт в кипящем потоке собственных мыслей. Она стояла, собираясь с мыслями, несколько раз намереваясь что-то сказать или сделать, но слова снова путались, а глаза неприятно щипало.

— Пошли, — коротко сказал Роджер, потянув девушку за локоть. Она не сопротивлялась, позволяя увлечь себя вверх по лестнице. Ей хотелось поскорее покинуть это место, выйти на солнечный свет.

— Черт, — уже на улице снова вскрикнула Кейт. — Черт!

Роджер отпустил ее, чтобы не нервировать лишними словами или движениями. Он давно замечал, а сейчас точно убедился — у девушки были проблемы с нервами, она тяжело справлялась со стрессом и неприятными ситуациями. Эта ссора сильно взволновала Кейт, она топталась на месте, с силой сжимая и разжимая трясущиеся руки, глаза нервно бегали.

— Что мне делать? — тяжело дыша простонала девушка, смахнув слезы с щек. — Что делать?

Она повторяла одно и тоже, сначала спрашивая у самой себя, а потом, поймав взглядом Роджера, обращалась к нему, с надеждой цепляясь за ближайшего живого человека, будто он мог ей помочь.

— Кейт, — терпеливо позвал он, — для начала нужно успокоиться.

— Нет! — воскликнула она, — нет… Нужно что-то делать! А что я могу?

— Ты не обязана взваливать это на себя, — спокойно предупредил Роджер.

— Конечно, обязана! — серьёзно заявила Кейт, будто это было нечто очевидное. — Кто, если не я? Родители ее просто из дома выгнали, будто им все равно… А Джордж, твою мать… уверена, это его рук дело.

— Я не говорю бросать её, просто…

— Я ни за что её не брошу! — истерично воскликнула Кейт. — Она меня не бросила, когда я… когда меня… Черт!

Кейт снова расплакалась, словно какая-то истеричка. Она ненавидела себя за эту слабость, за такое проявление чувств, но уже ничего не могла с собой поделать.

— Эй, — успокаивающе шепнул Роджер, мягко поправив ее волосы, задержав ладонь на щеке, — тише, милая. Успокойся и на сегодня забудь обо всем. У тебя день рождения, расслабься.

— Да не могу я, — неуверенно протестовала Кейт, — праздновать, когда нужно что-то делать. Тем более время терять…

— Что-то сделать можно завтра, когда соберёшься с мыслями. А время есть всегда, и я помогу если что. — Своим приятным завораживающим голосом Роджер умел успокоить, но в данной ситуации он все же не справлялся.

— Ты улетаешь послезавтра, — грустно напомнила Кейт. Сказав это, она осознала, что останется одна перед нелегкой проблемой. Эта мысль неприятно звенела в голове, но винить Роджера все же нельзя. Он сам только осознал свою оплошность, неловко замолчав.

— Мы что-нибудь придумаем, — заверил он, — в конце концов есть телефоны. Так что сейчас ты успокаиваешься и едешь домой, празднуешь свой день, не думая о плохом.

Роджер говорил так убедительно и логично, что Кейт постепенно пришла в себя, успокоилась и вымученно улыбнулась.

— Наверно, ты прав, — кивнула она, благодарно прижавшись к барабанщику.

Он крепко обнял ее в ответ, нежно поглаживая волосы, что полностью успокоило Кейт.

***

Тяжёлые мысли обладают неприятной особенностью — они плотно заседают в голове, не желая уходить, не впуская ничего другого кроме тревоги и переживаний. Кейт сидела за столом в своем простеньком платье в тонкую полоску, слушала последние новости из жизни тёти Хелен и мамины восклицания в ответ. С кухни доносился сладковатый аромат приправ для курицы, в гостиной шуршал телевизор и тихо переговаривались папа с дядей Бобби. Его жена с внуками задерживались, так что все ждали их.

— Я сегодня провела за готовкой пол дня, — жаловалась мама. — Вдвоем с Кейт мы всегда управлялись быстрее.

— Почему же не позвала её помочь? — спросила Хелен, обращаясь больше к Кейт.

— Она вечно в каких-то делах, — отмахнулась мама.

— Я здесь, вообще-то, — напомнила о своём присутствии Кейт, ненадолго возвращаясь к реальности.

— Работает ли, рисует… Уж не знаю, чем занимается, — будто не слыша продолжала мама, — может просто со своими друзьями развлекается.

Кейт лишь недовольно поморщилась, снова вспоминая своё сегодняшнее «развлечение».

— Ладно, не дуйся, — ободрила её Хелен, наивно полагая, что племянницу обидели эти слова.

— Да она просто дни рождения не любит, — пояснила мама. Отчасти она была права, но, конечно же, основная причина крылась не в этом.

— Мам, — укоризненно протянула Кейт, на что та лишь с улыбкой отмахнулась.

— Дети, — со знанием дела пожала плечами Хелен, покосившись на собственную дочь, сидевшую тут же.

Шестнадцатилетняя Роза смерила мать не по-детски замученным взглядом. Девочка проходила тот нелегкий период взросления, когда ребенок начинает мыслить шире, но с его мнением попрежнему никто не считается. Кейт отчего-то хорошо понимала Розу и сочувствовала ей, ведь кроме неё, видимо, в девочке больше никто не видел ничего хорошего. Совсем недавно она резко изменилась, из жизнерадостного ребенка превратилась в хмурую девушку. А Хелен частенько без зазрений совести напоминала ей об этом, открыто упрекая за излишнюю серьёзность. Розе это, конечно же, не нравилось, от чего она ещё больше огрызалась и хмурилась, невольно провоцируя новые стычки. К сожалению, мать не видела тонкой ранимой натуры дочери, не понимала, что Роза только с ней так груба.

— Брось, Кейт у тебя молодец, уже устроилась в жизни, — подмигнула Хелен.

Миссис Олдридж ничего не ответила, но мысленно согласилась, испытывая гордость за дочь.

— Видишь, как важно образование? — Хелен обратилась к дочери, взгляд которой с каждой секундой только мрачнел.

— Вообще-то, нет, — вступилась за двоюродную сестрёнку Кейт, заметив в ее глазах благодарность, — главное жить в свое удовольствие и заниматься любимым делом.

Женщины молча переглянулись, в душе уверенные, что у детей и молодежи не бывает нормальных увлечений.

Через несколько минут пришла и Мэг с внуками — близнецами Томом и Робом. Все сели за стол.

Кейт сидела на своем месте, пока мама с тетей Мэгги расставляли тарелки. Девушка отстраненно оглядывала присутствующих, в пол уха слушая их разговоры. Сейчас она испытывала раздражение, бесило практически все: излишняя суета хозяйки, сильное, практически маниакальное стремление расставить блюда равномерно, очередные нотации тёти Хелен, громкий смех близнецов, небольшой спор папы и дяди Бобби. Всё казалось таким обыденным и маловажным. Кейт чувствовала возрастающее напряжение, её слишком сильно нервировало поведение родственников. «Они так беспокоятся об ужине или немытых руках детей, хотя все это такие мелочи на фоне настоящих проблем», — пронеслось в голове. Под настоящей проблемой подразумевалась наркотическая зависимость, за какие-то пару часов ставшая животрепещущей темой для Кейт. Из этого состояния её вывело прикосновение холодной руки.

— Кейт? — тихо позвала Роза, взволнованно глядя на девушку. — Ты в порядке?

Опомнившись, Кейт взглянула на свои руки, неосознанно мявшие голубую салфетку. Зубы неприятно ныли, девушка расслабила судорожно сжимавшиеся до этого челюсти.

— Да…да, я просто…нет, — призналась Кейт, поражаясь такой проникновенности и сочувствию в детском взгляде.

— Дело не в дне рождения, да? — догадалась девочка.

— Да, — коротко кивнула Кейт. Большего она не сказала, а Роза не спрашивала, разумно рассудив, что это не её дело.

Кейт улыбнулась в ответ, без слов благодаря за понимание. Она встала из-за стола и ушла в кухню, решив поискать какие-нибудь таблетки от нервов. Из успокоительного дома остался припрятанный на всякий случай дормиплант. Лекарство слабое, но Кейт все же проглотила таблетку, запив стаканом холодной воды. С минуту постояв в тишине пустой комнаты, девушка хотела было вернуться в столовую, но на пороге её остановил звонок в дверь.

— Кого это занесло? — удивилась миссис Олдридж, вставая из-за стола.

— Я открою, — остановила её Кейт, предполагая, что это забрели какие-нибудь продавцы всякой всячины или религиозные фанатики, которых её мама просто не переносила.