На данный момент Даниил был вроде бы «в отношениях», и сильно хотел из них выйти. Он вообще не мог понять: как такой умный и требовательный мужик, как он, мог так опростоволоситься! Они познакомились в фитнесс зале спа-центра. Обладательница отличной задницы, Жанна, к несчастью, не являлась обладательницей мозгов. Как любой мужчина, он не любил разборок, бесед, выяснений. Поэтому просто забил. В конце концов, он убедил себя, что это была просто недолгая связь, без обязательств, и он ничего не обещал. Поэтому звонить, писать сообщения и, не дай Боже, встречаться и объясняться лично не был намерен.

«Мне совершенно фиолетово, твои ногти сиреневые или пурпурные. Зачем мне эта информация? Это издевательство. Бог, когда ты вылепил такое тело, почему ты остановился? Было рано отдыхать!» Он вовсе не был трусом или подлецом, но просто решил не звонить. И немного удивился, когда Жанна не стала преследовать его звонками и сообщениями. Вот она умница. Обрадовался. Скорее всего, нашла кого-то с тачкой круче. Даже стало немного обидно.

Но на горизонте появилась Светлана, и ему вдруг показалось, что она, возможно, та самая, с которой весело, интересно, не так просто, и её ещё предстояло покорить.

Жанну обнаружили мертвой в капсуле омоложения в спа-центре «Венера», который обслуживал своих гостей на первом этаже дома, где жила семья Булкиных. Глаза её были открыты в жутком испуге, рот искривлён, и руки были у горла, как будто она задыхалась, но Даня об этом, конечно, знать не мог.

Дед Николай, брат отца Людмилы, уж лет десять как овдовел и, несмотря на частые наскоки одиноких соседок, мёртвую подругу предавать не хотел. Дед Коля до одури упахивался в огороде. Утром, в обед и вечером включал выпуск «Новостей» и, хотя повторяли в течение дня одно и то же, очень внимательно слушал и остро реагировал. Трагедия в душе его разыгрывалась нешуточная, потому как еще каких-то тридцать лет назад он точно знал, зачем живёт, чего хочет, за что воевал, а последний десяток лет мир вообще катился в какую-то пропасть. Что и как теперь – ничего не ясно. Где женщины? Где мужчины? Где страна? Где безбедная старость? Где гармонь в конце-то концов, эту музыку же нельзя называть музыкой?! Маркс был не прав? Хорошо, что Маруся не дожила и не видит всей этой срамоты. Беседы с телеведущим были одним из главных развлечений деда.

Своих детей Бог им не дал, но по воскресеньям он видел племянницу Людочку и правнука Петю, а иногда и всю семью, хотя Альберт с Томой бывали редко. Парафинить одиночество Людмилы и неспособность вылечить правнука было задачей его выходного дня.

– О, привезли, не чаял вас больше видеть.

– Ну, прекратите! Мы у вас каждые выходные, – ответила Люда на стандартное приветствие.

– Ага, я тута бьюся с американцем на картохе, а вы токма поспать да пожрать приезжаете. Вчерась крота споймал. Такой партизан хитрый, но я его на табуретке тихо ждал, дождался и на лопаточку подсадил. На соседский огород через забор выкинул, пущай там овощ портит, – и дед Коля закряхтел смехом.

– Так он же под землей опять к тебе в огород вернется, – засмеялась Люда.

– Так вот, – проигнорировал Николай, – где малый ваш?

Петя вошел в дом и скромно поздоровался.

– О! Чадо малахольное? Чем тебя давеча бабы кормили? Кынзой? Чё зеленый такой?! Вы дитёнку мясо даёте вообще? Пожил бы у меня, стал бы розовый, как квочкина жопка, а то вон бледный какой, как поганки на пеньке! Ты, Петруша, мясо то любишь?

– Люблю.

– С кровушкой, небось? – дед иронично прищурился и Люда побледнела.

– Вывезла их на моря, ты гляди. И чего? И ничего! Вона оставила бы мне мальца на всё лето, я б из него казака сделал, – и , обращаясь к Пете, добавил, – соседки-то мои нервы поедом едять! Вот бы ты…

Он не договорил, Люда намеренно с грохотом опустила железную кружку на деревянный стол.

– Вообще-то он после моря приехал очень бодрый! И Томочка расцвела! Ты лучше, Николай Андреевич, скажи когда безобразничать с соседями перестанешь? – сменила тему Люда.

– С какими такими соседями? – дед насторожился, как нахулиганивший пацан, глаза его забегали, он присел.

– С такими! Нечего ваньку валять! Ты зачем на той неделе Ульяне Михайловне в ведро плюнул?! Стыдоба-то какая! Я слушала её, чуть сквозь землю не провалилась.

– О! Накляузничала, значит! Нечисть твоя Улянка Михайловна! И Дашка нечисть! И Мотька! Скверные бабки! Тройня антихриста! Идёт она, значит, с колодца, в руках, значит, вёдра с водой. Я, значит, мимо идусь. Глянь в ведро, а там, в ведре значит, девка молодая! С метлой и ржёт! Девка молодая в ведре, значит, отражается, плечи голые, волосы телепаются, тьфу! Ясное дело, плюнул я и перекрестился!

– Ты, Николай, вроде, умный мужик, бывалый, войну прошёл. Уважаю я тебя и люблю, хозяйство держишь крепко, но, по-моему, не обижайся, у тебя уже старческий маразм! – Люда не знала плакать ей или смеяться, настолько глупой была ситуация.

– Кто маразма?! – дед серьёзно разозлился, – это по соседству у меня маразма! Целых три маразмы! Сидят, костлявые, по ночам над свечками вязанье у них! И по всей хате тени летают. Я всё видел!

– Боже, Николай Андреевич, вы еще и в окна к ним по ночам заглядываете?! Ну знаете!

– Вот именно, что «Боже»! Бога на них нету. Ты Ваську на прошлой неделе привозила, а он как подошёл к ихнему огороду, да как выгнется, как зашипит, как сиганёт оттудова. Потом сидел у меня в кладовке, не ходил никуды. Вот тебе и нате. Даже кошак твой сразу всё сообразил. А люди к ним ходють! Прямо очередь, как в мавзолей к вождю. Ведьмы! А люди – дуры!

– Знаете что, Николай Андреевич, шли бы вы… телевизор смотреть! Ты зачем им проволокой калитку в прошлом месяце замотал? Думал, я не знаю?

– О! И это донесли? Не в прошлом. В маю это было… Ты мне кады Ваську подкинула, я думал он в огороде будет или по помойкам. А он знаешь чего? Сел и на дом их глядит. Долго глядел и рычал, прям чисто тигра, потом уши вжал и в хату. И всю неделю тихо сидел, не шуршал. И это дворовой-то кот! А ты говоришь….

– Ну при чем здесь кот!…. – Люда, не знала, что еще сказать.

– А чавой-та у них огород такой прибранный? А? – не унимался Николай.

– Ты их видала? Они ж все трое на ладан дышат!

– Завидуют молча.

– Ну прям там. Они девку, молодуху пригрели, она, значит, ведьма, по ночам кошкой чёрной делается и всю работу им….

– Николай Андреевич, я пойду травку порву, – и Люда побежала в огород, так как боялась сильно нахамить и обидеть старика.

Они брели по тротуару. Тома, поедая мороженое, и Света, вгрызаясь в кислое яблоко.

– Не понимаю, почему это бестолковые бабские детективы и любовные романчики так расходятся? Они же везде! Магазины, киоски, аэропорт… Как это можно читать? Эти книги совершенно пусты! – они продолжили когда-то начавшийся и непрекращающийся спор о современном чтиве, и Света, как обычно, очень эмоционально бунтовала.

– Ну нееет. Как бы тебе объяснить, во-первых, это довольно милая и лёгкая проза, она не предназначена загружать и без того переполненную заботами голову домохозяйки. А во-вторых, знаешь, вот читаешь это, и как будто болтаешь с подругой, – Тома улыбнулась, – как мы с тобой сейчас, у женщины ведь первая потребность какая? Правильно – общение. А тут тебе интересно, легко, и весело, и конец обязательно счастливый… Нам же не нужно каждый раз с собой носить горьковатое послевкусие Коэльо: «ах зачем это всё?».

– Я не могу такое читать!

– Вероятно, ты считаешь себя слишком глубокой и умной, и, разумеется, это правда, но повторяю тебе, очень хочется, прочитав, захлопнуть книжку с лёгким сердцем и передать подружке, а не ходить в раздумьях о том, куда катится этот мир и есть ли жизнь после жизни.

– Интересно, мужики такое читают?

– Вряд ли, но ведь нашего брата всё равно в десять раз больше. У многих мужчин сейчас «настоящая жизнь» проходит в видеоигре, где он – герой, а у нас – в книжной любовной мелодраме.