Петя тяготел заботой матери. Ему нравилось с отцом, книги с загадочными картинками, интересны были странные вещицы, которые папа тащил в дом и выставлял везде, где только было место.

Людочке (Людмиле Ивановне) было всего восемнадцать, когда она родила дочь. Это была недолгая связь. Юной неискушённой провинциалке он казался солидным принцем, но уже через три недели бросил её. Она была совершенно не в состоянии полюбить этого ребёнка, хотя поначалу очень старалась. Со всех сторон веяло осуждением – она без мужа, ребенок без отца. Дочь мешала ненагулявшейся девчонке. Не давала высыпаться, быть красивой, отдыхать, выходить в свет, знакомиться с мужчинами и работать. У Люды опускались руки. Скоро семья поняла, что Томе лучше быть с бабушкой и дедушкой. Маленькая Томочка скучала, каждый раз, каждую новую встречу с надеждой льнула к матери. Но со временем Люда поняла, что Тамара – это копия отца (проходимца, труса и рохли). Ребёнок стал для неё постоянным напоминанием о том, что её бросили, и посещения отчего дома она практически прекратила.

Ночами, на съемных квартирах, она захлебывалась от слез горя и ненависти к самой себе, но потом нашла выход – ложь, жёсткость, целеустремленность, работа.

Только спустя годы, пройдя сквозь небольшую череду постылых и потрёпанных мужских тел, наступив на многие мужские и женские головы, она достигла того, к чему стремилась – материальной стабильности и полной независимости. Но почувствовала пустоту, что-то ёкнуло внутри, её потянуло к Томе. Люда понимала, что безвозвратно упущено важное, что невозможно повернуть время вспять и всё исправить. И всё-таки нашла в себе силы объясниться с дочерью.

Тома стала принимать помощь от матери, поначалу скрепя сердце. Но почему нет? Это её мать и у неё нет других детей. Зато есть деньги и огромное желание наверстать упущенное. Постепенно они стали ближе, а рождение Пети примирило их окончательно.

На майские праздники Людмила Ивановна решилась сделать дочери и ее семье большой и очень серьезный подарок – путешествие. Она, в очередной раз оставшись приглядывать за Петей, убирала пыль с книжных полок и краем глаза смотрела как Альберт делает пометки и выписки.

– Чем занимаешься?

– У меня есть странное предположение – зять ответил неожиданно охотно, будто обрадовался, что кто-то его об этом спросил, резко снял очки для чтения и немного прикусил дужку.

– Насчет Египта… Пирамид, дворцов… Мне кажется, всё совсем не так, как нам преподнесли. Вроде бы это какой-то очень масштабный обман, афера, позволившая целому государству и группе определённых людей очень неплохо заработать.

– Ты серьёзно, Бертик? Глобальный развод? – Люда заулыбалась и с оттенком сарказма в голосе произнесла, – и что, ты намерен «перевернуть этот мир»?

– Мне бы очень хотелось самому посмотреть, понимаете, мне нужны доказательства – он не отреагировал не ее иронию, или не понял, снова нацепил на нос очки и растворился.

Прибравшись в квартире, покормив внука и кота, Люда плюхнулась на диван и машинально включила телевизор. Сытый Василий умостился в углу дивана и, зажмурившись, урчал. По Дискавери показывали пирамиды.

– Устала я, Васька. Утомляете вы меня, – Люда почесала кота за ухом, – Отправлю-ка я вас всех в Египет: кому пирамиды, а кому солнце с морем пойдут на пользу. Тебя отправлю за ними всеми присматривать и ловить египетских мышей.

В течение всей следующей недели она, никому ничего не сказав, осуществляла свою задумку. Васька получил укол, кошачий паспорт и контейнер для перевозки. Прямые туры в Египет с 2015 года не продавались, так что пришлось бронировать билеты через Турцию и отдельно резервировать отель. Люда выбрала один из самых дорогих и лучших. Майские праздники Альберт проведет за любимой исследовательской работой, Томочка отдохнет от готовки, а Петя получит в избытке витамин Д, напитается морскими минералами и будет исцелён.

– Мам, я даже не знаю, что сказать. Это же так дорого. Мам, спасибо тебе, – Тома обняла Людмилу, когда та в конце апреля торжественно объявила семье о своем сюрпризе, – Только, ма, с котом в отель не пустят, ты бы хоть спросила…

– Давайте его просто выпустим на улицу, пусть себе гуляет, жил же он как-то до нас, наверное, мышей по подъездам ловил, – вставил Петруша.

– Да уж, – встрепенулась Людмила Ивановна, – сколько денег, сколько времени на него потратила, а теперь – на мусорку! Ну уж нет! Я знаю, он у вас и так погуливает, хорошо ещё пока лишай в дом не принес. Свезу на временную ссылку в деревню, к деду Коле.

Кот не мигая пялился на Люду. Почему-то ей показалось, что идея с деревней ему совсем не по нутру.

На слуху у всего мира словосочетание «американская мечта». Почему мечта называлась американской, Тамара понятия не имела, точнее, она знала, что, по всей видимости, это своего рода формула: свобода = деньги + слава. Но почему «американская»? В России что, не так мечтают? Но к ужасу своему, на беду свою, Тома абсолютно не ведала, что такое «мечта египетская».

Ахмед работал на пляже в пятизвездочном отеле. Впервые из своего любимого «города» Кены он ехал в Хургаду с огромным желанием быстро разбогатеть. Любимый Ахмедушка мечтал. Бредил «египетской мечтой».

В Хургаде он встречает ЕЁ. ОНА совершенно без ума от него и покупает ему небольшое кафе, которое работает само по себе, там он каждый день курит любимый кальян и пьет крепкий черный чай с мятой, а ещё ОНА покупает ему квартиру в Хургаде и исчезает. Дома в Кене у него дом, где живёт скромная, покладистая, тихая и очень красивая Фатма с широкими бедрами, которые колышутся, когда она томно и медленно ходит. Жена готовит ему утку, по двору бегают многочисленные сыновья. Вечером его благоверная моет ему ноги и делает все, беспрекословно всё, что он ни скажет. Время от времени он продолжает посещать Хургаду, чтобы разнообразить свою половую жизнь, пополнить список побед и улучшить финансовое положение.

В хорошие месяцы Ахмеду удавалось подцепить три-четыре старых кошёлки с деньгами, и одну-две молодухи – для удовольствия. Ахмед давно понял, что и как нужно говорить бесстыжим иностранкам, быстро сообразил, что белые мужики холодны, невнимательны и больше заняты едой и выпивкой, чем своими жёнами. И вообще, он очень сомневался в их мужских физических способностях.

Ахмедушке было несложно преодолевать языковой барьер, он совсем не умел писать, но отлично болтал по-английски, хорошо по-русски и довольно сносно по-итальянски. Ахмед продавал экскурсии, встретив на пляже Тому он понял, что перед ним очередная недолюбленная, но без денег. Она ему понравилась: роскошное тело, светлый наивный взгляд, очень легкая добыча. Муж, естественно, ничего не замечал, спокойно относился к ее «ночному шоппингу», ведь Хургада не спит до самого утра.

Когда Томин отпуск подходил к концу, он забросал её обещаниями, и со дня её отъезда они регулярно списывались по вайберу. Возвращение Тамары в Хургаду никак не входило в планы Ахмеда. Собственно, слова «план» вообще не было в лексиконе Ахмеда. В его телефоне было множество женских имен и фотографий. Вот итальянка Симона с отличным телом, но помятым лицом (зачем она так жарит себя на солнце?), вот та самая грудастая Тамара, русская, вот ревнивая широкобёдрая украинка Катя, хохотушка, а вот вечно подвыпившая и жирная британка Луиза с прыщавыми плечами и пошлыми татуировками на ногах и копчике… Ахмед пересылал по телефону свою регулярно пополняющуюся коллекцию брату Мухамеду, а тот показывал своих. Женщины высылали свои откровенные фото, иногда переводили деньги, а он писал им о любви. А почему нет? Им нужна надежда, к ним годами никто не прикасался, Ахмед и ещё тысячи таких же ахмедов и мухамедов играли в туристическую игру: «ты мне, я тебе».

Даниил был парень в самом соку, что называется «на выданье». Сорок лет. Пора бы уже, по всем законам жанра, и жену, и детей. Но затянулся мальчишеский кайф одиночки, который может без оглядки на чье-то мнение общаться с кем пожелает, делать что хочет и когда захочет. В каждом дамском взгляде в свою сторону он улавливал надежду, это его разочаровывало, а временами даже бесило. Частенько, он придумывал для своих будущих пассий особое тестирование, оценивал внешние данные по воображаемой десятибалльной шкале. Спорт, деловые переговоры, езда на любимом авто и периодические пост-бизнес-сделочные гуляния – это всё была его стихия, которую, он был уверен, мог легко разрушить супружеский тайфун.