Когда с Петрушей случился приступ, Людмила Ивановна шла с полной сумкой из супермаркета, и, проходя мимо редких рядов любителей домашнего зверья, увидела небольшую симпатичную клетку в стиле ретро с лимонной канарейкой, которая ежилась от холода. Белая клетка а-ля прованс очень приглянулась Людмиле и замечательно вписывалась в её нежный домашний интерьер, который был полон цветочных горшков, вязаных салфеток и скатертей.

Дома ее ждал грустный Петя, и Людмила Ивановна приняла спонтанное, что было ей совершенно не свойственно, решение.

– Мой сладкий, а что я тебе купила!

– Ба? Что? – глаза Петруши попытались радоваться.

– А вот что! – бабуля классическим жестом фокусника приподняла клетку, широко улыбаясь.

– Живая?! Ба! Люда! Дашь покормить?

– Конечно, дам! И кормить, и убирать. В общем, будет тебе о ком заботиться.

Канарейка, то ли отогревшись, то ли потому что попала в обстановку с новыми людьми и запахами, сильно разволновалась, оживилась, и стала метаться по клетке.

– Смотри, как рада! Замерзла совсем на улице. Я и корм купила. Встать сможешь, милый?

Котов Тома всегда любила. И после пережитых ужасов с сыном, восприняла кота у двери как знак, как надежду. Дворовой кот (а может просто от кого-то сбежал) сидел у двери и смотрел на хозяйку квартиры. Обычный и ничем не примечательный беспородный рябой, со стандартными жёлто-зелеными глазами. Подкупало что чистый.

«Прям как я», – подумала Тома, и стала открывать замок. Кот быстро юркнул внутрь, как будто побоялся, что женщина передумает. Тамара не передумала. Насмотревшись популярных репортажей о том, как кошка спасла ребёнка от нападения соседского бульдога, о том, как подъездная кошка согрела и тем самым спасла брошенного младенца, она решила – почему бы и нет?

– И имя тебе будет…ммм… обычное. Васькой будешь.

Он с интересом нюхал воздух, и ему было всё равно, как его будут здесь звать.

Это была вроде бы непонятная дружба. С первого курса университета. Лучезарная, звонкая Светлана и Тамара. Просто Тома.

Света была наполнена жизнью и не терпела одиночества. На самом деле, Тамара ей подходила просто идеально, потому что Светлана хорошо понимала, что Тома ею восхищается, а осознание такого любому человеку приятно. Кроме того, Света много говорила и очень любила, когда её слушают. Тома завидовала Светке и сама, если честно, не знала, белая ли это зависть, или чёрная. Тамара очень ценила эту дружбу и искренне не понимала, что Светлана в ней нашла, и почему они вместе. Тамаре нравилась Светкина наглость, самоуверенность, умение себя подать, способность угадывать и понимать людей. Тома гордилась тем, что Света выбрала именно её себе в подруги. Кроме того, ей нравились совместные веселые походы в кафе, боулинг и караоке, за которые в основном платила Светка, а ещё бесплатные процедуры в Светкином спа. В целом, невероятно активная жизненная позиция Светланы вселяла в Тому какой-то светлый лучик надежды на… На что именно, Тамара сформулировать могла, а если бы и смогла, то ощутила бы стыд. Тома как будто жила не только своей, но и Светкиной жизнью.

После магистратуры, выйдя замуж за Альберта, Тома никак не могла найти применение своей бесталанности, и имела несчастье поработать кассиром, продавцом, кладовщицей, специалистом в пенсионном фонде, и всё это в течение одного года. Скромный преподавательский бюджет мужа не позволял ей быть просто домохозяйкой. Но потом появился Петруша и Людмила Ивановна, плотно войдя в их жизнь, взяла семью на своё обеспечение.

Света не представляла себя сидящей дома, сочувствовала положению Томы и очень хотела помочь подруге. Видеть перед собой изо дня в день страдающего ребёнка, и практически не иметь возможности общаться…

– Свет, не могу больше дома сидеть.

– Слушай, ты говорила миллион раз, что вы практически сидите на маминой шее и что тебе это не нравится. Дома ты постоянно в депрессии, так нельзя! Давай ко мне в салон администратором, я уверена, ты справишься!

– Нет. Разругаемся, точно это знаю, я видела какая ты на работе, я тебя терпеть не смогу, плохая идея.

– Ну не знаю. Не хочешь у меня, сходи устройся в налоговую. Прямехонько у тебя за домом, там всегда нехватка кадров, зарплата маленькая, зато ответственность большая – всё как ты любишь! – засмеялась Светка.

– Завтра пойду, резюме доделаю и схожу. Не могу больше дома, я там с ума сойду – закатила глаза Тамара.

– Ты серьёзно?

– Дело не в деньгах, Свет, мне просто нужно сидеть в каком-то офисе и видеть каких-то людей – вздохнула Тома.

В прихожей Тома с облегчением сняла новые полуботинки, почти ничем не отличавшиеся от заношенных старых. В воскресное обеденное время Альберт что-то писал на кухне, обложившись учебниками, Петруша еще спал. Все уже привыкли к его странному графику поздно засыпать и поздно, где-то к обеду просыпаться. Тома тихонько стояла на пороге комнаты и смотрела на спящего сына, его дыхания не было слышно, свет из окна так странно падал на лицо, что оно казалось высохшим, черты лица заострились, а под впалыми глазами лежали тени. Томе вдруг стало жутко, внутри всё сжалось, и на секунду ей показалось, что на постели лежит мёртвый старый карлик.

Задержав дыхание, она медленно подошла к кровати, наклонилась, замерла от страха. Тревожное биение своего сердца она ощущала даже в зрачках. Кот Василий спал под кроватью, а когда Тамара подошла, резко поднял морду и уставился на неё злыми глазками. От этого неожиданного движения Тома чуть не окочурилась. Тихо выдохнула, поправила Пете одеяло, еще раз прислушалась. Дышит. Сказала Ваське шепотом: «Дурак!», а про себя подумала: «И я – дура».

У подъезда стояла скорая. «Что-то зачастили» – подумала Тамара.

Тома сама не верила, что идёт трудоустраиваться, но всё-таки шла. Неприветливая табличка на двери «Отдел кадров» смерила Тамару уничижительно высокомерным шрифтом. Тому нейтрально запустили в кабинет и сказали ждать. Сидя на неудобном деревянном стуле, Тамара осмотрелась. Странная мысль пришла ей в голову – похоронное бюро… Отдел кадров – это склеп, в котором похоронены бабьи надежды, а папки на полках – как таблички, прикрывающие крематорский пепел резюме и заявлений. Усыпальница с чаем и печеньем. Застойный запах сплетен, зависти и разговоров о больной мочеполовой системе. Чахлый кактус в коричневом пластиковом горшочке на треснутом гр язно-белом блюдце на подоконнике. Нет, она точно не сможет здесь работать. Глупо выползти из одного болота, чтобы погрязнуть в другом.

– Я на минуту – Тома виновато улыбнулась даме, сидевшей напротив с видом, будто Тамары не существует, ссутулилась, и не оставив резюме поспешно вышла. Ей было очень неловко от того, что она сбежала, но сидеть там было еще хуже.

Девочка. Рождённая девочка почти всегда обречена. Не ковыряй в носу, ты же девочка! Причешись, ты же девочка! Девочки не отрыгивают и не пердят! Ты помощница! Терпи, ты же женщина! Ты должна быть красивой, а иначе кто тогда на тебе женится? Должна уметь всё: стирка, уборка, готовка, ребёнок, иначе променяют на более расторопную.

Стандартное среднестатистическое воспитание мальчиков в нашей постсовдепии, в основном, бывает двух видов: либо «утипусичное» мамино, либо «подзатыльниковое» папино.

С самого Петиного рождения Тома оградила Альберта от обязанностей отца. Она заполнила собой всё пространство вокруг сына, и Бертик безропотно принял это как данность, сопротивляться было себе дороже. Хотя из-за домашнего заточения Петра, они в последнее время часто вместе читали.