После больницы новенький не вернулся в школу, и больше никогда Джаред его не видел. Да и ни разу не вспоминал до сегодняшнего вечера.

А ведь Дженсен тоже из Техаса, некстати пришло в голову.

Пострадавший громко застонал, и Джаред очнулся.

— Эй! А ну прекратите! — крикнул неуверенно. Он бы с удовольствием промолчал, но что-то скребло внутри.

Парни в капюшонах обернулись, напоследок еще несколько раз хорошенько наподдали ногами по скорчившемуся телу и лениво, словно нехотя, ушли.

Десятилетнему Джареду не пришло в голову позвать на помощь, но и взрослый Джаред тоже не спешил вызывать полицию или каким-либо способом сообщать о нападении на человека. Он поравнялся с лежавшим на асфальте, стараясь не вглядываться. Но все равно увидел и слишком короткую, слишком легкую для такой погоды курточку, и высветленные пряди волос, и радужной расцветки шарф, который, изорванный, валялся рядом. Парень, против ожидания, оказался не юным. Пожалуй, постарше Джареда будет.

Грязный, в крови, он упрямо и презрительно смотрел на Джареда. А Джареду вдруг почудилось, что и от него ждут ударов и оскорблений. Но Джаред же не такой, ему совершенно пофиг на гомосексуалистов. Джаред просто проходил мимо. Как и тогда.

Парень сплюнул.

Солнечный июньский луч из прошлого прорезал тьму декабрьского снегопада, и у Джареда окончательно испортилось настроение. Он остановился. Подошел к избитому парню и протянул ему руку.

Тот недоверчиво осмотрел его с ног до головы, еще раз сплюнул красным и тягучим на снег, несколько минут назад белый. Провел ладонью по лицу, размазывая слезы и кровь, обтер ее о порванную куртку и взялся за предложенную ладонь. Другая рука висела плетью.

Джаред так и не услышал спасибо, но он и не ждал. Как только парень поднялся, Джаред развернулся и почти бегом припустил вперед. Хорошо, что недалеко попалась остановка, к которой как раз подъезжал автобус. Джаред впрыгнул в светлый, теплый, безопасный салон и уселся у окна с противоположной стороны. Ему было все равно, куда направляется автобус, главное, подальше отсюда.

Про то, что он так и не купил Дженсену часы, Джаред вспомнил только дома.

— А говорил, что не колешь анаболики! — воскликнула Шэннон Коппин, их визажист, нахально разглядывая голого по пояс Джареда, пока он переодевался перед съемкой.

— Я не колю, с чего ты взяла? — спросил Джаред сквозь зубы, безуспешно пытаясь попасть в рукава очередной рубашки Сэма.

— У тебя тут, — не обращая внимания на его недовольство, она провела пальцами по правому предплечью, мягко очерчивая мышцу трицепса, — следы от уколов. И старые, почти зажившие, и новые.

— Ты бредишь, — рассердился Джаред, крутясь на месте, чтобы разглядеть это место. — Как бы я смог это сделать, да еще левой рукой.

— Согласна, это сложно. Может, тебе Дженсен помогает?

Джаред на это только раздраженно фыркнул.

— Хорошо, это не следы от иглы. — Во всем, что не касалось ее работы, Шэннон легко шла на компромисс. — Это дерматит. К врачу сходи. Ну или тебя клопы покусали.

— Клопы?! — вытаращился на нее Джаред. — Какие клопы?

— Ну обычные, в старой мебели водятся, — она улыбнулась краешками губ. — Иди уже, тебя ждут на площадке.

— Дженсен! — заявил Джаред, как только они завалились домой и смогли наконец-то говорить без свидетелей. — У нас, похоже, клопы! Шэннон разглядела на мне следы укусов.

— Какие клопы? — побледнел Дженсен. Или Джареду померещилось.

— В диване. В этом.

Джаред похлопал по его спинке, как будто у него имелся иной диван.

— На какой помойке ты его нашел? — Дженсен шарахнулся в другой конец комнаты, нервно водя по одежде руками, будто стряхивая с себя насекомых.

— От прежних хозяев достался. Нормальный диван же, нет? Или ты тоже думаешь, что это следы уколов? — снова разозлился Джаред.

Вот теперь не показалось — Дженсен побелел как полотно.

— Ты о чем сейчас? — спросил он тихо.

— Да фигня, забей. Шэннон напридумывала, что я колю анаболики. У нее же парень по этой причине чуть не откинулся, так она теперь за всеми бегает и предупреждает о последствиях. А я же качаюсь, вот она, наверное, и решила на опережение меня испугать.

— А, — сказал Дженсен и, помолчав минуту, уточнил: — У тебя есть какое-нибудь средство от домашних насекомых, или мне придется спать на диване с клопами?

Как ни странно, в кладовке Джаред нашел аэрозоль с инсектицидом. Но диван решили обработать с утра, потому что у Дженсена не осталось сил ехать ночевать в квартиру. А Джареду даже в самом страшном сне не пришло в голову уложить его с собой на одной кровати.

После душа он долго крутился перед зеркалом, и так и эдак выворачивая плечо и руку, чтобы рассмотреть место с возможными укусами-уколами. Нащупал едва заметные сухие точки и пришел к выводу, что это аллергия какая-нибудь или зажившие прыщики. Или действительно дерматит. Надо помазать какой-нибудь мазью. Шэннон развела панику на ровном месте. Наверное, еще и Дженни Чоу, их гримерше, разболтала. Но на диван попшикать все равно стоило для спокойствия. Своего и Дженсена.

Это Карвер придумал собрать у себя узкий круг и устроить просмотр восьмой серии за день до официального показа. Крипке не одобрил, но напрямую не запретил.

Джаред не отрывал взгляда от телевизора и грыз начос, стараясь хрустеть не слишком громко. На экране Сэм и Дин отбивались от языческих богов, а Джаред ясно видел, где косячит он, а где Дженсен. Зато финальная сцена, где братья, краснея и кидая друг на друга неловкие взгляды, празднуют Рождество, а за окном идет снег, по настроению напомнила то тихое счастье, которое он испытал несколько дней назад на безлюдной улице в центре Ванкувера. До того момента, как увидел драку, конечно же.

— Романтика, — сказал Дженсен, когда они прощались. С утра официально стартовал хиатус, хрен знает на какое время, и все разъезжались. Джаред сегодня и еще несколько недель будет ночевать один. Родители и Сандра не в счет.

— Ты про что?

— Карвер молодец, говорю, красиво отснял конец. Очень по-семейному получилось, по-винчестеровски. Подарки смешные.

— Кстати, про подарки, — Джаред похлопал по карманам. В тот магазин он таки добрался. Потом. На такси, прямо до дверей, туда и обратно.

— Не стоит, — Дженсен остановил его, положив руку Джареду на плечо. И пояснил, глядя на его вытянувшуюся физиономию: — Заранее не стоит.

— Но как…

— Приедешь и отдашь лично. Наши предки договорились. Мои твоим официальное приглашение отправили, прикинь. Я не зря говорил тогда — отличная идея. Так что встретимся на рождественской неделе.

Джаред, который уже несколько дней ходил прибитый предстоящим расставанием, почувствовал, как сердце наполняется горячей радостью.

А утром на крыльце обнаружилась окоченевшая, покрывшаяся инеем тушка енота.

Пунш оказался в меру горячим и очень сладким — именно такой, как Джаред любил. Донна, подавая ему бокал, так и сказала: «Это Дженсен просил сделать послаще».

Остальные, как и положено, пили эггног — дети обычный, взрослые добавляли в свои стаканы ром.

В гостиной было шумно — к Эклзам съехалось столько знакомых, друзей и дальних родственников, что Джаред и половины не запомнил по именам. А про кучу детей, с криками и воплями носившихся вокруг елки, и речи не шло.

Но Джареду казалось, что рядом никого нет, кроме Дженсена, который ходил между гостями, разговаривал со всеми, шутил и много смеялся, привычно закидывая голову назад. А на это Джаред мог смотреть вечно. И даже вязаный свитер с оленями — как в нем не жарко? — Дженсена не портил. Джаред радовался возможности просто наблюдать за другом. Он забился в кресло, стоявшее в самом дальнем углу, прихлебывал пунш и не сводил с Дженсена глаз.

Джаред чуть не рехнулся без него за эти две недели, прошедшие с их последнего вечера в Ванкувере. Впрочем, нельзя сказать, что у Джареда нашлось время для скуки. Сначала он поехал в Эл-Эй и провел с Сандрой десять длинных дней, наполненных походами по магазинам, кино и гостям. Десять пресных и до зубовного скрежета тоскливых дней.