Они опять лежали мертвые у дома. Штук двадцать. Джаред так и ответил Дженсену, когда тот вскользь поинтересовался, как прошел без него вечер. И утро.

— Как и в прошлый раз, Дженсен. Точнее — в третий. Валялись кучкой недалеко от крыльца, много. Не так чтобы я считал… Лапками кверху. Я задолбался их в мусорный мешок заметать.

Холодное ноябрьское солнце наконец-то соизволило показаться из-за серых облаков. Джаред зябко передернул плечами. Они с Дженсеном подпирали бок импалы, пока Рон колдовал с прожекторами, выставляя свет. Железное крыло машины ощутимо морозило задницу.

— Снял? — Дженсен подышал на покрасневшие пальцы и с силой потер ладони друг о друга. Тоже мерз. — Ты в прошлый раз грозился, что сфоткаешь.

— Снял, — Джаред полез в карман за телефоном. — А что, без доказательств ты мне не веришь?

Дженсен, глядя в сторону, пожал плечами.

— Когда я ночую у тебя, никакие дохлые птицы на пороге не валяются.

— Поверь, я заметил, — пробормотал Джаред, откидывая крышку раскладушки и нажимая на кнопки. — Вот смотри. Качество, правда, так себе, а камеру не захватил, забыл. Возвращаться не хотелось — Клифф ждал.

Дженсен принял телефон из рук Джареда и, поднеся экран ближе к глазам, стал гонять несколько фотографий туда-сюда.

— Там крупным планом есть, — процедил Джаред сквозь зубы.

Дженсен покосился на него.

— Что у них с клювами? Странные какие-то.

Джаред закатил глаза. Даже щелкая мертвых птиц, он старался особо не всматриваться, еще их клювы не хватало разглядывать.

Дженсен неожиданно захлопнул крышку телефона и радостно объявил:

— Это гаички.

— Что? — офигел Джаред. — Какие гайки? Мы про птиц вроде говорим.

Дженсен посмотрел на него как на идиота.

— Гаичка, — интонацией выделил «и». — Род семейства синицевых. Твои трупешники — это или черношапочные гаички, или гаички Гамбала. Скорее, второе.

— Ты разбираешься в этом? — Джареда до глубины души поразило, что Дженсен мог интересоваться орнитологией.

— Увлекался в средней школе, один семестр даже ходил на факультатив. А что?

Джаред замотал головой.

— Ты никогда не упоминал об этом. Скажи еще, что с биноклем лазил по кустам.

— Ну и скажу.

— Ну ты и задрот.

Джаред постарался собрать в голове рассыпающуюся картину мира.

Помолчав, Дженсен выдал:

— Гаички очень похожи на синиц, только у них пузико не желтое.

— Пузико?! — в шоке переспросил Джаред.

Дженсен умел удивить.

— Ну не пузико, а грудка, — невинно заявил Дженсен и, глядя на растерянное лицо Джареда, расхохотался. Аж пополам согнулся.

— Эй, парни, — крикнул режиссер, — готовьтесь! Через минуту начинаем.

Джаред поглядел на ржущего друга и неуверенно улыбнулся. В последнее время он перестал понимать — шутит Дженсен или говорит всерьез.

Джаред не зря любил этот бар — тихая, ненавязчивая мелодия лилась из музыкального центра, стилизованного под старинный автомат, лампы в оранжевых плафонах отбрасывали по углам мягкие тени. Народу собиралось немного, даже по вечерам. Хотя с тех пор, как часть съемочной группы стала зависать здесь по несколько раз на неделе, это место приобрело большую популярность. Но все равно для Джареда оставалось домашним и уютным.

Сегодня ребята завалились в бар сразу после съемок, чтобы в который раз за два дня перетереть новость про забастовку сценаристов и погадать о дальнейшей судьбе шоу. Джаред пришел позже — пришлось смотаться домой и выпустить собак. Лучше пусть они полчаса поскачут по лужайке на заднем дворе сейчас, пока светло, чем среди ночи, когда не сильно трезвый хозяин соизволит вернуться.

Коллеги разместились как обычно — у окна. Зайдя, Джаред махнул им и направился к стойке, чтобы взять пива. Он открыл было рот, чтобы попросить Марси налить своего любимого нефильтрованного, когда нос уловил знакомый запах — за ближайшим столом сидела развеселая компания, и патлатый парень в индейском пончо, почти не таясь, курил марихуану.

Ноги будто приросли к полу, краска бросилась в лицо, сердце пропустило удар. Прошла минута, другая, а Джаред так и стоял дурак дураком, не в силах сдвинуться с места. Развеселая компания начала подозрительно коситься, а Дженсен, до этого смеявшийся над чьей-то шуткой, глянув на Джареда, резко посерьезнел и стал подниматься.

Джаред вдруг испугался, что Дженсен все поймет. В этот раз точно. Протестующе выставил руку — сиди, мол, Дженсен, все в порядке — и сбежал в туалет.

Вентиль холодной воды скрипел при открытии. Этот звук, всегда раздражавший Джареда, заставлявший морщиться, сейчас прозвучал самой прекрасной музыкой. Джаред поплескал водой в лицо, но щеки все равно горели предательским жаром. Выпрямившись, он провел мокрыми руками по волосам, заправляя пряди за уши и убирая челку со лба. Не думать. Не вспоминать.

С самого первого дня, как Джаред наткнулся на этот бар, зеркало в туалете было разбитым. Остался довольно большой осколок, и, если сделать пару шагов назад, можно даже увидеть свое лицо целиком, с двумя глазами. Зеркало давно требовало замены — как и весь сортир ремонта, — и Джаред не понимал, почему владелец игнорирует это. Хотя, наверное, непросто провернуть это дело — зеркало встроили в нишу, плотно обложенную мелкой зеленой плиткой, которой выложили все стены. Глупость какая! Зачем так усложнять? В общественных местах надо делать как можно проще — повесить зеркало на гвоздь и покупать другое, если разобьется. Джаред устроил бы все именно так, но его никто не спросил.

Он водил подушечками пальцев по краю разбитого стекла, плитке, опять по стеклу. Полностью отдаваясь этим ощущениям — прохладе гладкой поверхности, сухости и шершавости межплиточных швов. Сосредоточенно размышляя о технических деталях ремонта в общественных туалетах баров города Ванкувера. Это очень важная информация, и она позволяла не думать. Не вспоминать, как под осторожными касаниями раскрывались полные манящие губы. Как глядели шалые зеленые глаза за секунду до того, как Дженсен первый потянулся за поцелуем. Не вспоминать! Дженсен же не помнит.

Сзади хлопнула дверь, Джаред дернулся от неожиданности и порезал палец об острый край зеркала. В туалет зашел приметный чувак из развеселой компании. Мазнул любопытным взглядом по Джареду и направился к писсуарам. Джаред, матерясь про себя, сунул палец в рот и выскочил в зал.

Он понимал, что ведет себя жалко, что во всем виноват сам, но ничего не мог с собой поделать — с некоторых пор от запаха травы у него вставал на раз.

Через пару часов Джаред понял, что напился, хотя не собирался — съемки начинались с семи утра, и он мечтал хоть раз нормально выспаться. К тому же обещал Дженсену оставаться более-менее трезвым.

Но когда Джаред уселся за стол, а Марси принес всем еще пива, Дженсен, озабоченно хмурясь, поднес руку с порезанным пальцем ко рту и подул. И Джаред как-то подзабыл про все обещания.

К тому же вечер явно сулил веселье — Рон притащил живность. Ругаясь через слово, он рассказал, что сестра уехала в отпуск и за час до отлета вручила своего любимца, ручного крыса, слезно моля подержать у себя всего лишь недельку. Рону некуда было деваться, хотя грызунов он недолюбливал. Но отказать обожаемой сестре не сумел.

На его плече с уверенным видом, будто провел там всю жизнь, устроился черно-белый крыс. Рон подозрительно на него косился и брезгливо дергал щекой, когда ее касались роскошные жесткие усы.

Компания угорала над именем.

— Почему Лестрейд?! — не успокаивалась Марибель, чернявая испаночка, помощница техника. Миниатюрная и изящная, она курила как паровоз.

— Потому что не Шерлок, естественно, — с серьезным видом ответил Дженсен.

— Потому что он умный, — предположил Джаред, ставя пустую кружку на столешницу. Уже третью. Первые две ушли незаметно. — Крыс умный, поэтому Лестрейд. Сыщик, — пояснил в ответ на непонимающие взгляды.

Марибель прыснула и закашлялась сигаретным дымом.

— Это Шерлок умный сыщик, а Лестрейд тупой.