Глаза уже видят вдалеке те башни, что увидели глаза возлюбленного, те камни, на которые ступала нога возлюбленного — пятна золотистого света ведут под своды ворот и аркад, указывая путь. А сердце бьётся часто, разум смущает ожидание, а глаза всматриваются в проходящих мимо людей. Где искать тебя, моё сокровище?

***

Стук в запертую дверь привлёк соседей. Один из них, держащий в руках ведро с побелкой, пристроился рядом и откровенно разглядывал усталого, покрытого дорожной пылью путника, но советов не давал, лишь несколько раз запрокидывал голову и проверял, открыты ли ставни. Наконец засов отодвинули в сторону, дверь открылась, и на пороге появился заспанный хозяин в длинном иноземном халате, спешно накинутом на плечи.

— Где Джованни?

— В университете… — растерянно ответил Мигель Мануэль, но вышло как-то неубедительно. Проморгался и понял, что перед ним стоит его отражение — брат, которого он не видел уже много лет. «Неужели и я так постарел?»

— Я там был.

— Что же ты в дверях стоишь? Проходи! — он спешно захлопнул дверь, пропустив гостя вперёд.

— А еще и с Якубом Пикани встречался, — не повышая голоса, спокойно обронил Михаэлис, поднявшись по лестнице. Он внимательно оглядел приёмную комнату, окна, крышу, лестницу, замершего на ней брата, пойманного на лжи, разочарованно скривил губы и этим окончательно поверг Мигеля Мануэля в уныние. Тому показалось, что крыша дома рухнула и придавила его сверху так, что перестало хватать воздуха. — Что же ты… брат, за моей спиной творишь? Какое тебе дело до моих грехов, если сам грешен?

Мигель Мануэль схватился за грудь и постарался отдышаться. Никаких оправданий на ум не приходило. Где сейчас искать Джованни — он не знал, да и просьбу — справляться о здоровье Аверардо каждодневно — подзабыл. «Может быть, он и не уехал? Всего-то дня два прошло… или три?» Мигель Мануэль бросил считать, уже одно появление брата показалось страшным бедствием. Разгневанного брата. Покрасневшего, с жалящим огнем во взгляде. Мигеля Мануэля от жесткой отповеди спасло присутствие жены. Синьора Гвиди поднялась с кухни, чтобы посмотреть, что за гость пришел к её мужу, и тихо ахнула от испуга, прикрыв рот рукой, потому что в комнате стояли два человека, похожих на её мужа, но в разных одеждах.

— Не бойся, дорогая, — Мигель Мануэль подскочил к ней и схватил за плечи, вглядываясь с беспокойством и нежностью. Братья любить умели совершенно искренне, и лишь в этот момент старший понял, что для младшего «его Джованни» может быть так же дорог, как «mia cara». «Мужчины не дают плодов», — одёрнул себя Мигель Мануэль, с удовлетворением погладив выпирающий живот синьоры Гвиди. — Это мой брат. Я же про него рассказывал!

— О! — Изумленно воскликнула синьора Гвиди, поправляя на темноволосой голове белоснежный чепец. — Где вам накрыть на стол?

— Я не думаю, что сейчас мы сядем обедать… — Мигель Мануэль повернулся к своему гостю, — позднее, когда вернёмся. А сейчас у нас есть неотложное дело, так, Микеле? Я отведу тебя в один дом, где должен быть тот человек, которого ты разыскиваешь.

Он спешно бросился в другую комнату, служившую кабинетом, на ходу скидывая с плеч халат, чтобы переодеться. Михаэлис, оставшись один на один с синьорой Гвиди, скомканно улыбнулся, кивнул и еще раз поздоровался. Наречие, на котором говорили в этом городе, было более понятным. Или он уже стал привыкать? Однако чувство неловкости повисло в воздухе.

Михаэлис не знал, где разыскивать улицу, на которой живёт Мигель Мануэль, но горожане точно указали путь к зданию университета, где обучали лекарскому искусству. Там было тихо и проходили лекции. Михаэлис пытался найти брата или Джованни, заглядывая в каждую дверь, но затем поднялся на верхнюю галерею и встретился с секретарём декана. Тот сначала не поверил своим глазам и ушам, пока не увидел документ, выданный Парижским университетом, и после этого достаточно откровенно рассказал всё: и об оплате синьором Мональдески своего обучения, успешно сданных экзаменах и об опеке синьора Гвиди. И поскольку последний не пожелал потратиться на кувшин мальвазии для секретаря в счет успешно полученной Джованни степени мастера медицины, то был мстительно раскрыт со всеми потрохами, включая сплетни, что шли о нём в университете, и точное расположение дома.

— А сам синьор Мональдески — что он думает по этому поводу? — еле сдерживая волнение в голосе, спросил Михаэлис.

— Я его не видел с прошлой недели, как он свой диплом получил. Лучше справьтесь у своего брата, синьор Нуньес.

***

Мигель Мануэль шел порывисто, часто останавливаясь и ожидая, пока Михаэлис, уставший с дороги и тащивший на спине тяжелый груз со своими вещами, его догонит. Торговые лавки закрылись, о чём всех известил колокол, но мастерские обычно работали до заката. Горожан на улицах стало меньше, но у студентов закончились занятия, и теперь будущие магистры, писцы, нотарии и законники бродили малыми группами в поисках увеселений. Нужный дом он нашел быстро, а дверь оказалась незапертой, поэтому братья постучали, соблюдая приличия, а затем спокойно зашли внутрь, где их встретила служанка.

— Синьор Аверардо сейчас спустится, обождите внизу, — попросила она, пересекла небольшой двор и притащила откуда-то из глубины сада кресло с подушками, которое установила посередине, лицом к гостям.

Послушался стук дерева о деревянные ступени лестницы, и к ним с верхнего этажа спустился юноша, опираясь на костыли. Он двигался медленно, осторожно переставляя прямые ноги с примотанными к ним дощечками. «На ступни опирается, — отметил про себя Михаэлис, — разгибает и сгибает. Хорошо. Но где Джованни? Может быть, куда-то вышел?»

— …А это учитель Джованни — Мигель Фернандес Нуньес, — бодро принялся представлять себя и брата Мигель Мануэль.

Лицо Аверардо полыхнуло от волнения, от испытываемой радости он не знал, что сказать в ответ, наконец, нашелся:

— Так скоро! Джованни говорил о вас. Оставил послание. Я всё расскажу, — он замолк, переводя дух.

«Говорил?» — Михаэлис покачнулся. — «Неужели я опоздал?»

— Давайте присядем, мне тяжело пока даются долгие прогулки, — смеясь продолжил Аверардо и поковылял к выставленному служанкой креслу, на которое довольно ловко опустился, сначала завалившись на бок, а затем распрямившись:

— Сказал еще, что лекаря пришлют мне из французского королевства к осени. Придёт человек либо от него, либо от Жерара. Но я даже не ожидал, что так скоро. Тем более — вы! Его учитель!

Слова Аверардо вливались в душу, будто в глубокий и бездонный колодец, и их смысл был непостижим. «О Господи, пусть он уже скажет, где искать Джованни!» Михаэлис тряхнул головой, пытаясь сосредоточиться, пробормотал в сердцах:

— Так и сказал — Жерар? Не помню близкого нам человека с таким именем.

— Синьор, у вас какое-то ко мне дело? — Аверардо внезапно подался вперёд и посмотрел куда-то вдаль, мимо плеча Михаэлиса, туда, где густая тёмная тень под аркадой перемежалась с яркой белизной украшенных резными пилястрами верхушек колонн.

Братья удивлённо взглянули друг на друга и обернулись навстречу вошедшему без приглашения в дом.

— Я — Жерар, — нормандец вышел на свет из-под скрывавшей его тени балкона и уверенно приблизился, оказавшись между братьями, перед лицом Аверардо. — Синьор Гвиди, господин Нуньес, моё почтение! — поприветствовал он вежливо кивком головы, не снимая шляпы.

Аверардо открыто улыбнулся, ничего не подозревая, какие тайные страсти растревожило появление этого нового человека:

— Значит, Джованни меня не обманывал, когда говорил, что человек из французского королевства приведет искусного лекаря для меня. Как же быстро! Джованни — мой ангел. Вы же не знаете: он спас меня из горящего дома, потом вёз на лошади почти день. Лечил мои раны, обещал, что ходить буду не хуже, чем прежде, — он взял костыли в руки и сделал попытку встать с кресла, рассеянно оглянулся. — Мария, где же ты? Предложи синьорам что-нибудь выпить.