Чтобы получить степень магистра (magister articum), нужно было учиться четырнадцать лет с получением промежуточной степени бакалавра (baccalaureus formatus). Вдобавок, после получения бакалавра, обычно студент проходил обучение в других университетах, чтобы получить разносторонние знания.
Месторасположение Болонского университета в начале XIV века совсем не то, что сейчас. Общего здания не было. Каждый факультет занимал внутри городской черты какой-либо дом, где проходили лекции. Студенты жили на съемных квартирах, были людьми обеспеченными, чем поддерживали экономику города. Студенты были независимыми, часто объединялись в студенческие братства: по национальному признаку, по интересам. Также в истории Болоньи того периода известны студенческие волнения, потому что за не в меру разбушевавшегося товарища горой вставала вся студенческая братия.
***
После праздничного дня город вновь вернулся к своему привычному и размеренному образу жизни: открылись мастерские и торговые лавки, у городского совета собрались просители, нотарии и правоведы поспешили к клиентам, студенты и профессора встретились на лекциях. Болонья по числу жителей не уступала Флоренции, но большинство из них было одето богаче. И эта яркость одежд, будто каждый день — великий праздник, бросалась в глаза. Джованни не мог скрыть своего удивления, примечая обилие складок ткани на плащах, количество отполированных фибул и витых золочёных нитей шнурков, подбитые мехом рукава на коттах — даже в жаркое время.
Утро было омрачено известием, что к Аверардо вернулись боли в ногах, и Али пришлось несколько раз за ночь просыпаться, чтобы напоить его отваром из трав. К утру горячки уже не было, но Джованни с сожалением и стыдом признал, что вчера он слишком перетрудился с Аверардо, на ближайшие два дня запретил ему вставать с постели и посоветовал разминать мышцы ног руками, пока не пройдёт боль. На скуле Гвидуччо, отмывшего еще на рассвете полы нижнего этажа, обнаружился синяк, но ронкастальдец по этому случаю испытывал гордость: теперь-то никто не скажет, что он не умеет за себя постоять. Джованни оставалось только презрительно хмыкнуть и уйти на кухню, чтобы помочь Халилу управиться с приготовлением завтрака для всей компании. Купленных в первый день продуктов почти не осталось, кому-то нужно было идти на рынок. Из муки, переданной синьорой Анжелой, можно было напечь много пирогов, но не было начинки. Гвидуччо пообещал довести Джованни до дома, где учатся «на лекарей», с собой они взяли Али, купили по дороге две свежие рыбы, капусту, морковь, артишоки, а затем отослали мальчика обратно домой с тяжелой корзиной.
Тело Джованни пробивало крупной дрожью и ноги не слушались, когда он входил под своды внутреннего двора палаццо, где располагался факультет медицины. Будто в священный храм, настолько величественный, недоступный и не подходящий для недоучки, хватавшего знания из разных мест и никогда не учившегося со студентами ранее. Во дворе было всего три человека, вместе увлечённо читавших книгу. Остальные студенты уже разбрелись по комнатам с высокими сводчатыми потолками и расселись на скамьи перед высоким креслом учителя — искусно выточенным из дерева, с широкой наклонной доской, чтобы на ней можно было разместить большие тяжелые книги для чтения. Двери были открыты, и во дворе были слышны голоса профессоров: молодые или скрипучие старческие, монотонные или смело рассуждающие. Джованни даже несколько раз остановился, заслушиваясь, пока обходил кругом портик, чтобы добраться до лестницы, ведущей на второй этаж.
— …большинство из них — простецы, а мы — ученые люди. Так кто должен управлять и кем? Вы доверите решать вопросы войны и мира ребёнку? А слабоумному? А своей жене? Нищему? Какие права…
— …здесь проходит длинная мышца, которая соединяет верхний отросток нижней челюсти с…
— …и кто оказался умнее всех и прозорливее? Флорентийский аптекарь!..
— …если во всём теле имеется и уже образовалась в голове обильная материя, ты делаешь кровопускание из кифаля…
— …армянская глина удивительно помогает задерживать катары…
На втором этаже у комнат декана было пустынно: только уборщик в длинной старой рясе сметал веником пыль прямо вниз, во двор, сгоняя золотившееся в солнечных лучах облако, а на каменной скамье ворковали друг с другом два сизых голубя, распушив перья. У порога Джованни встретил секретарь, молодой мужчина в светском платье, вежливо сожалея, что синьора Бартоломео Джиберти придётся подождать: его лекция будет после полудня, поэтому он так рано сегодня не появится в университете. Флорентиец сел на нагретую солнцем скамью и с удовольствием зажмурил глаза. Достал пожевать свежую лепёшку, которую сегодня утром испёк Халил: тонкую и испачканную сажей. На его родине, как тот объяснял, существуют печи, к стенкам которых лепятся приготовленные кусочки теста, а потом они снимаются уже горячими и подпечёнными. А на родине Джованни восточному рабу приходится ставить простой горшок на угли, поэтому не всегда удается вовремя подхватить лепешку и не обжечь руки. Вот и падают в золу. Флорентиец улыбнулся своим утренним воспоминаниям. «Был бы на месте Халила кто-то другой, может, и не сошлись бы с ним настолько близко. Аль-Мансур — колдун! Всё знает наперед».
Тени стали короче, а затем исчезли. Раздался звон церковного колокола, и внутренний двор наполнился учениками всех возрастов. Гул их голосов, будто штормовой ветер, ударил в уши Джованни и разбудил его, мирно заснувшего на скамье. На втором этаже открылась дверь и из нее вышли пятеро студентов в длинных серых фартуках, запачканных бурыми пятнами. Они спешно сдернули с себя эти одеяния и облепили перила верхней галереи, стараясь надышаться свежим воздухом. Во всяком случае, так показалось Джованни. Последним появился мужчина в тёмном одеянии и с разводами свежей крови на обнаженных по локоть руках, больше похожий на мясника, чем на учителя. Он быстро прошел мимо Джованни по направлению к комнате декана, но тоже услышал отказ от секретаря:
— Нет его еще, синьор де Луцци. Скоро должен быть!
Синьор де Луцци без особых церемоний уселся на скамью рядом с Джованни. Поначалу сидел сосредоточенно и тихо, а затем принялся с интересом рассматривать своего соседа. Джованни тоже на него покосился, но знакомым не признал. Мужчина был крепкого телосложения, с грубыми руками и очень бледной кожей, будто давно не выходил на солнечный свет. По возрасту он сгодился бы флорентийцу в отцы.
— Тоже ждёте синьора Джиберти, синьор? — неожиданно спросил де Луцци.
— Да, с самого утра, — вежливо ответил Джованни, узнавая знакомый говор.
— Флорентиец? — де Луцци расплылся в улыбке.
— Джованни Мональдески, сын Райнерия, — представился Джованни, — мы живём у рынка.
— Твой отец держит мясную лавку?
— Почему? — искренне удивился Джованни. — Нет, постоялый дом и харчевню.
— Значит, ты разделываешь туши животных?
— Нет, — Джованни все больше и больше удивлялся и гадал, о чём этот странный человек ведёт разговор.
— Странный ты какой-то! — пожал плечами де Луцци. — Обычно мои студенты от моего вида разбегаются, а ты — нет. Сидишь спокойно, платье запачкать не боишься. Ничего, что я весь в крови и пахну, как освежеванный баран на скотобойне?
Тут Джованни догадался, что именно его земляк имеет в виду, и глаза его осветились радостью:
— А вы здесь тела вскрываете? Ух ты! А можно к вам на занятие? Поверьте, я многое знаю!
— Прямо так и на вскрытие! — с важностью приосанился синьор Луцци, но внимательного взгляда с лица не спускал. — Ты мне экзамен сначала сдай, а потом проситься будешь. Вон, видишь тех бездельников? — новый знакомец кивнул в сторону своих учеников. — Им тоже интересно, но не все выдерживают; а теперь надышаться не могут.
— Я сдам! — уверенно ответил Джованни, ничуть не смущаясь. — Только скажите, по каким книгам подготовиться?
— А по моей! — с некоторым задором ответил учитель и рассмеялся. — Мондино де Луцци. Анатомия [1].
