Впереди появилась башня церкви с колокольней, и выяснилось, что жители Лояно смотрели совсем на другую долину, внизу которой протекала большая река. Дорога пошла на спуск, и через ворота путники вошли в город размером с две улицы, зажатый между почти отвесной высокой скалой с одной стороны и круто обрывающимся склоном с другой. На площади перед церковью был оживлённый рынок, а за ним почти прямая дорога доходила до северных ворот. Теснота на главной улице на некоторое время задержала путников, пришлось пережидать, пока разгрузят телегу с винными бочками, чтобы пройти через узкое место. Здание городского совета с красным львом на гербе стояло на другом конце города, а у ворот шумел еще один рынок, на котором торговали птицей и речной рыбой, и щипало в носу от запаха гнилой крови и разлагающихся кишок. Коричневые пятнистые тушки перепелов перемежались ярким фазаньем оперением, а в широких корзинах, прикрытая влажными тряпицами, лежала еще подрагивающая рыба, еще холодная, только выловленная и принесенная вверх по холму из деревни Бибулано, что стоит недалеко от берега Савоны. Выловленный в густых лесах товар щипали и свежевали прямо здесь, а требуху вываливали со склона с низкой городской стены, чем радовали стаи ворон, гнездившихся в широких расщелинах покосившейся кладки.
От городских ворот дорога чуть поднималась наверх, а затем огибала верхушку скалы и змеиными кольцами спускалась через лес к Бибулано. С высокого холма была хорошо видна долина реки Савона, затянутая дымкой, сгущающейся ближе к далеким пикам гор, что лежали за ней. Вдоль лысых лугов, хорошо продуваемых ветрами, путники спустились почти к самой реке. Место это было примечательным тем, что там стояла большая водяная мельница, обслуживающая мукой всю округу. На площадке вокруг входа сновали люди и собрались пять или шесть телег. Внутрь на второй этаж затаскивали мешки с зерном, а внизу уже получали серую пыльную муку, которую засыпали в те же мешки, а затем их тщательно взвешивали.
Солнце начало подбираться к полудню, когда путь вдоль реки по широкому ущелью, постоянно очищаемый от подбиравшегося с двух сторон кустарника, начал сужаться. Впереди встали голые скалы, между которыми грохотал крупными камнями быстрый поток. Тогда дорога резко свернула вверх по холму, и начался длинный подъем. Как рассказали повстречавшиеся местные жители — к деревне Скасколи и монастырю святого Джованни Крестителя. Постоянно подниматься в гору оказалось самым тяжелым испытанием, пусть даже под тобой и лошадь, и седло. Тропа была настолько узкой, что Джованни не мог нигде остановиться, иначе лошадка, тянущая за собой воз, упёрлась бы мордой в круп его коня. Оставалось лишь хранить молчание, слушать тяжелое дыхание животных, вдыхать запах прелой травы и наблюдать за окрестностями. Путники поднялись на высокий холм, царящий между двух долин, с которого были видны лишь голые верхушки выступающих скал и темно-зелёное море волнующегося под порывами ветра леса. Тени исчезли и появились.
========== ЧАСТЬ III. Глава 1. Город сотни башен ==========
Скасколи — деревушка в три дома и разбросанные по склонам маленькие хозяйства, занимающиеся виноградарством, заготовкой сена, собиранием желудей и лесных орехов. На вершине холма, на который пришлось забраться, а затем обогнуть, виднелись развалины замка, приспособленные пришлыми монахами под святую обитель. Там же на широком дворе, заваленном камнями, под тенью раскидистых деревьев отдыхали путешествующие в обе стороны, и оттого место было известным. Монахи варили постную похлёбку или давали приют всем страждущим за небольшую плату.
Джованни принял решение сделать здесь остановку, чтобы дать лошадям передохнуть, а заодно подкрепиться дарами мадонны Анжелы, которая оказалась щедра на вино, сыр и гусиный паштет. Аверардо с Халилом бодрствовали, но мудро рассуждали, что стоит дождаться остановки, и уже тогда озаботить Джованни своими нуждами.
— Мне всегда казалось, — начал рассуждать Джованни, сидя на облучке, хлебнув большой глоток вина из бутыли, — что близость к святому месту должна вызывать мысли о спасении души, а мои больные требуют кто воды, кто еды, а кто и сосуд для отправления нужд. Али, как ты думаешь, с чего мне следует начинать?
Мальчишка хитро улыбнулся, быстро разгадав, что синьору нужно подыграть:
— Предлагаю нам самим ничего не делать, а оставить всё как есть. Пусть твой Бог пошлёт им голубя, чтобы напоил из клюва, и дерево, что сбросит плоды прямо им в руки.
Халил подскочил с места и присел, а Аверардо зло рассмеялся:
— Вот только руки мои божественных плодов не удержат!
— А ты попробуй! — Джованни протянул ему бутылку. — Если постоянно не будешь пробовать, а лишь ожидать помощи от своих слуг, то и голубь не прилетит.
Аверардо вытащил руку из глубины теплого кокона и осторожно забрал сосуд с вином. Джованни красноречиво кивнул Халилу: «Помоги!». Кормчий направил горлышко к губам Аверардо, и тот сделал глоток, чуть не закашлялся, напряг мышцы живота, приподнимая голову. Джованни подоткнул еще одну подушку под спину своего больного.
— Халил, а теперь твоя очередь — вылезай из повозки, разминай мышцы. А заодно прихвати горшок, что у Аверардо между ног, — Джованни слез на землю, пропуская Халила. — Эти двое решили в мягкой постельке полежать и понежиться! Я им устрою испытание: cura te ipsum! Али, передай Аверардо хлеб и нож. Пусть разрежет пополам, — Джованни, хотя и напустил на себя грозный вид, внимательно следил за тем, чтобы его больной не оттяпал себе пальцы. Кисти Аверардо были еще толстыми от скопившейся в них воды, пальцы плохо гнулись и были похожими на сизые свиные колбаски, но чувствительность не утратили. Халил вернулся с чистым сосудом, который ополоснул в ручье, откуда напился и сам. Али сбегал к монахам и за выделенную медную монету купил у них большую миску жидкой горячей похлёбки, которую путники быстро разделили между собой.
Дальнейшая дорога пошла уже веселее: больше на спуск, между холмами. Сытые Халил и Аверардо не успели как следует подремать, как впереди показалась высокая скала, под которой прятался еще один город — Ливерньяно. Домики здесь лепились к самой отвесной стене, и будто никто из жителей не боялся камнепада. На вершине можно было разглядеть развалины замка. И таких здесь было предостаточно — местные землевладельцы их то строили, то разрушали в зависимости от того, чья партия на сегодняшний день в почёте: сторонников императора, гибеллинов или гвельфов — сторонников Папы Римского. Последние в большинстве случаев побеждали и изгоняли своих врагов в другие города, забирая всё их имущество, которое невозможно было увезти с собой — дома и земли.
В этом городе Джованни остановился у лавки торговца тканями и сделал вид, что сильно ими заинтересовался, вслух рассуждая, насколько дешевле будет приобрести такой товар в Болонье, чем здесь. Хозяин принялся уговаривать, что лучше купить подарок для любимой родственницы здесь, потому что в Болонью «благородный синьор» поспеет не раньше, чем через целый церковный час, а то и больше [1]. «И хорошо, что солнце в эти дни заходит чуть позднее, — продолжал торговец, — но лавки в городе закрываются всё равно раньше!»
Слова торговца взволновали Джованни, но пока их повозка не перевалит горы, убыстрение движения могло привести в негодность лошадь или повредить обод колеса. Лес сменялся лугами, дорога петляла между холмов, но постепенно шла вниз, пока путники вновь не увидели перед собой долину реки Савона и не достигли её каменистого берега, вдоль которого они продолжили движение и подошли к переправе и городу Пьяноро.
Здесь пришлось немного задержаться: прямо на перекрёстке главной дороги на боку лежала телега со сломанной осью. Брёвна, скатившиеся с неё, остановили движение людей и повозок со всех сторон. Завал разобрали достаточно быстро, но Джованни успел спешиться и вытащить из повозки Халила, чтобы размять ноги под ворчание Али, что он себе уже весь зад отбил и омертвевшими пальцами удерживает поводья. Джованни разрешил ему поменяться местами с Халилом.
