– Откуда это у тебя?

– Когда я был здесь в последний раз, я случайно нашел его. Цепочки не было, и портрет слегка затерся. Я забрал его и восстановил. Собирался тебе отослать, но, как видишь, доставил лично.

– Это прекрасно! – всхлипнула Мэган. Сестры поспешили ее утешить, но, увидев то, что она с такой нежностью сжимала в руке, сами едва не расплакались.

Немного придя в себя, Мэган взглянула на брата.

– Я думала, он уничтожил все, что напоминало о маме.

– Я тоже так думал, пока не наткнулся на этот кулон с ее портретом.

– Мэган, вы так похожи, – сказала Мери-Элен. – Я плохо помню маму, но теперь вижу: вы просто два одинаковых человека!

Да, Мэган действительно была очень похожа на мать, за это отец ее жаловал меньше остальных. В то время как она всегда более других заслуживала его снисхождения. Она простила отца даже за то, что он разрушил ее жизнь, разлучив с возлюбленным. Эйдана удивляло ее смирение, он бы никогда не простил. Так же, как не собирается прощать навязываемый ему брак.

После смерти матери отец приказал сжечь все ее портреты и личные вещи. Комната, принадлежавшая ей, была полностью переделана, словно он пытался избавиться от всего, что было ей дорого. И этого изуверства сын не понимал и не хотел прощать.

– Спасибо тебе, это много для меня значит.

– Я знаю, поэтому и отдал его тебе.

– Эйдан, тебе следует поговорить с отцом.

– Я знаю.

– Будь с ним помягче.

– Мэган, откуда в тебе столько милосердия к нему, ты же знаешь, какой он!

– Прошу тебя, не суди его строго, возможно, все не так, как тебе кажется…

– Он же просто нестерпим! Он хочет, чтобы я женился на совершенно неизвестной особе, – с жаром выпалил Эйдан.

На минуту в комнате воцарилась тишина. Девушки в замешательстве посмотрели друг на друга:

– Так ты поэтому здесь? – спросила Присцилла.

– Да.

– Не понимаю! Ты никогда не делал того, что он требовал. Не может же он тебя заставить?

– Присцилла права, – поддержала Мэган. – Отец ведь и раньше настаивал на браке.

– Теперь все сложнее.

– Завещание, – догадалась Мэган.

– Именно. Он утверждает, что лишит меня наследства, а вас содержания и все передаст в руки кузена Моргана.

– Что? Этому отвратительному человеку? – возмущенно нахмурила изящные брови Присцилла.

– Да. Теперь понимаешь? Он совершенно невменяем.

– Ты знаешь, кто эта девушка? – осторожно спросила Мэган.

– Ни малейшего представления.

– Эйдан, а может, это только очередная угроза?

– Хочешь проверить, Мэг?

– Я думаю, тебе лучше поговорить с ним об этом.

Эйдан глянул на Мэган недовольным взором.

– Он у себя?

– Да, я проведу тебя.

Покинув гостиную, он молча направился следом за сестрой. Остановившись у двери, Мэган умоляюще посмотрела на брата:

– Пожалуйста, держи себя в руках.

Эйдан, сделав над собой усилие, согласно кивнул в ответ, пропустил сестру вперед и вошел следом.

Отец сидел в кресле напротив камина. Выглядел он и в самом деле очень слабым. В молодости он слыл человеком могучим и статным, не лишенным при этом внешней привлекательности. Эйдан во многом походил на отца, по крайней мере, внешне. Это его бесило, поэтому он старался как можно реже разглядывать себя в зеркале.

Роберт Маккей, двенадцатый лорд Реей, двадцать пятый вождь клана Маккеев, сосредоточенно смотрел на огонь, закутавшись в клетчатый плед с тартаном клана.

– Отец! – обратилась Мэган. – К вам пришли.

– Я не желаю никого видеть, – грубо буркнул в ответ старик, даже не удостоив ее взглядом.

– Так мне уйти? – произнес Эйдан.

Отец резко развернулся, устремив острый взгляд потускневших голубых глаз на сына.

– Наконец, – не колеблясь пророкотал он.

В комнате повисло гнетущее молчание. Отец и сын, нахмурившись, смотрели друг на друга.

– Вам что-то нужно, милорд? – неуверенно спросила Мэган.

– Оставь нас! – строго отрезал отец, и Мэган, послушно склонившись, вышла.

Эйдан проводил сестру взглядом и снова кинул тяжелый взор на отца.

– За что ты так с ней? Она заботлива и добра к тебе.

Отец не обратил внимания на эту реплику.

– У тебя есть неделя, чтобы познакомиться со своей будущей женой, – без обиняков приступил он прямо к делу. – Она живет в Дирлинг-хаусе. Ее отец, Томас Сетон, мелкий дворянин, представит вас друг другу. Я уже отправил ему послание. Познакомитесь, и проведем церемонию здесь. Не вижу причин затягивать.

– А обсудить это ты не хочешь? Я еще не давал согласия!

– Не хочу. Я все тебе подробно изложил в письме. Мне пришлось выложить кругленькую сумму, чтобы мой поверенный обшарил все дыры в Лондоне в поисках тебя, так что не трать больше мое время и деньги.

Эйдан с трудом сдерживал ярость, закипавшую в нем.

– Дирлинг? Они же почти нищие?

– Вижу, ты немного осведомлен.

– Я знаю, что они живут в глуши, а их род не славился ни богатством, ни именем. Не совсем твой уровень. Что тебе с этого?

– Я больше не намерен это обсуждать, ты женишься на этой девочке. Я видел ее несколько раз, ее зовут Эйрин, она придется тебе по вкусу. И еще одно. Не думай, что сможешь после свадьбы оставить ее на произвол судьбы. Хочешь того или нет, а ты должен стать ей настоящим мужем и заботиться о ней. Не забывай о наследниках.

– Может, прикажешь полюбить ее? – Эйдан саркастично прищурил глаза.

– Боюсь, это не в моих силах, – вздохнул отец.

Эйдан пораженно посмотрел на отца. Гнев одолевал его, угрожая вырваться наружу. Не будь старик так немощен, он бы кинулся на него с кулаками. Его просто выводило из себя, что, став лишь тенью себя прежнего, он по-прежнему чудным образом имел непомерную власть над всем, чего касался. Будь то люди или вещи.

– Значит, тебе нужна их земля? – предположил сын.

– У них нет земли, и дом, скорее всего, она не унаследует даже после смерти отца.

– Зачем тебе нужно, чтобы я женился на какой-то нищенке? – скрестив руки на груди, гневно процедил Эйдан.

– Не смей о ней так говорить, – стиснув зубы, прошипел отец, вцепившись в ручки кресла костлявыми руками. – Ее мать, упокой Господь ее душу, была из очень знатного и благородного рода, и не вина девочки, что папаша пропил и проиграл почти все, что имел.

– Странная забота с твоей стороны, не находишь? Хотя это в твоем духе – заботиться обо всех, и плевать на своих собственных детей, – взорвался Эйдан.

– На то есть причины! – вскрикнул отец. – Я любил вас, как мог, но это трудно.

– Трудно любить своих детей? Ты готов обречь на страдания четырех своих дочерей, чтобы устроить жизнь какой-то девице. Как прикажешь это понимать?

– Хватит! – отрезал отец. – Теперь все зависит от тебя, и если кто и может их обречь – то лишь ты и твое упрямство.

– Мое упрямство?! – брови Эйдана поползли верх.

– Да, именно! Ты такой же упрямый, как и твоя мать! Будь она немного посговорчивее, все могло быть иначе.

– Не смей порочить ее имя!

– Ее имя порочили до меня, а я, глупец, помог ей, но вместо благодарности получил презрение. Ты видишь лишь то, что лежит на поверхности, поверь мне, все намного сложнее.

– Так просвети меня! Я вижу лишь твою жестокость.

– Еще не время, – отвернувшись, ответил отец. – Ступай, сегодня ты свободен. Завтра отправляйся в Дирлинг. И не спорь – все уже решено, я не изменю завещание. Мы с ее отцом давно все уладили. Ее мнение, как и твое, роли не играет. Все в твоих руках. Ты можешь получить все, а можешь все потерять.

– Почему ты так жесток, отец?

– Когда-нибудь ты меня поймешь, – только и сказал старик и, плотнее закутавшись в плед, уставился на огонь, слабо полыхавший в огромном камине.

Эйдан еще немного постоял, застывшими от гнева глазами сверля плечи отца. Поняв, что отец не изменит своего решения, он вышел из комнаты. Уму непостижимо! Кто эта девушка и почему отец так категоричен? К тому же, по-видимому, ее тоже никто не спросил, хочет ли она выйти замуж за незнакомца. Что же их, собираются силой к алтарю тащить?