Рационализм говорит, что мне следует позвонить ему и отказаться от лечения. Дополнительные обследования и походы по врачам займут много времени, а у меня его, увы, больше нет. Я не хочу тратить его на больницы, если могу вместо этого заняться чем-то, что мне действительно интересно. Если диагноз поставлен правильно, а он с вероятностью в девяносто девять процентов верный, я просто потеряю драгоценные дни, а может и недели. Оно мне нужно? Нет.

Я пока ещё не приняла окончательное решение. Мне нужно время, чтобы взвесить все за и против. Выключу телефон, интернет и уйду и подполье на пару дней. В себя. Никто, кроме меня самой, не знает, как для меня будет лучше.

«Верь в лучшее, но готовься к худшему.»

7 октября

Провела одинокий вечер в компании вина по акции и Джеймса Брауна. К концу вечера к нам присоединился Фрэнк Синатра, за ним Нина Симон, а после и Пэрри Кумо подошёл. Мы прекрасно повеселились вместе. Могучая меланхоличная кучка.

8 октября

Взяла и состригла треть своих волос, а после обесцветила концы. Не знаю, зачем. Просто купила краску в супермаркете, нашла ножницы и закрылась в ванной. Теперь мои волосы чуть ниже лопаток, а ведь были по пояс. Жалею? Нет. Совсем не жалею.

11 октября

Не смогла сидеть дома больше. Вышла на работу. И сразу же, прямо с порога, окунулась в гущу событий.

Оказалось, что на носу какая-то чертовски важная встреча. В офисе происходили самые настоящие тараканьи бега, а начальник рвал и метал. Ничего не было готово. Ещё и меня под рукой не было. Думаю, если бы я сама не вышла с больничного, он бы меня с него силой вытянул. Стоило мне показаться в дверях, как он тут же схватил меня за руку и затянул в кабинет, после чего запер дверь на ключ.

– Лиза, ты нужна мне сейчас, как никогда прежде, – быстро затараторил он, крепко сжимая моё запястье. Выглядел он очень взволнованно. – На носу встреча с китайскими партнёрами, от этого контракта зависит наше положение в Азии. Ты не можешь больше сидеть на больничном, слышишь меня? Закрывай его и выходи на работу. Готов платить по двойному тарифу. Только будь рядом!

– Я и так планировала закрыть его на днях, не могу сидеть дома, – ответила я, смотря на него. – Стены съедают. Поэтому я здесь. Можете на меня рассчитывать.

Мужчина с облегчением выдохнул.

– Спасибо.

– Я могу идти?

– Конечно.

Я хотела выйти, но его рука до сих пор крепко сжимала моё запястье. Тихонько покашляв, я покосилась на наши руки. Он, наконец-то заметив, что всё ещё меня держит, резко отпрянул и виновато улыбнулся. Опустив голову, я покинула кабинет.

До обеда провозилась с черновиком контракта, который он скинул мне на почту. Раз десять, наверное, вспомнила добрым словом своего педагога по китайскому. Обед провела с коллегами в кафешке через дорогу, а после собралась и ушла домой. Голова разболелась. Да и настроение было весьма апатичное. Поэтому, пообещав закончить черновик контракта до завтра, отпросилась.

Приехав домой, заварила молочный улун и села за перевод, но сконцентрироваться на работе не смогла. Мысли вновь заволокло грозовыми тучами сомнений и отчаяния. Поняв, что контракт в таком состоянии я точно не закончу, закрыла ноутбук и растянулась на диване. Сознание унеслось далеко за пределы гостиной. Что будет со мной дальше? Как я закончу?

Чем больше я размышляла о возможных перспективах своей недолгой жизни, тем чётче осознавала, что я не хочу лечиться. Сомнения отступили. Я не хочу терять ни секунды драгоценного времени, оставшегося мне на этой планете. В ушах эхом раздавались слова незнакомца, спасшего меня от рокового шага в бездну:

«Жизнь даётся только один раз. Другого шанса прожить её у тебя не будет. Даже если всё очень плохо, помни, что жизнь стоит того, чтобы жить. Потому что после смерти нет ничего. Лишь забвение.»

Как же он прав!

Сейчас же позвоню Рейджену…

13 октября

После принятия окончательного решения отказаться от терапии, я пришла к выводу, что моя привычка вести личный дневник, на самом деле, очень полезна. А то, что я веду его в электронном варианте, вообще прекрасно. В будущем он сможет стать полезным ресурсом для моих близких. Наверняка их будет мучить множество вопросов после моей… После моего ухода. В этих строках они смогут найти все ответы.

Я не буду никому рассказывать о своей болезни. Ни друзьям, ни родственникам. У меня, в общем-то, почти никого нет. Разве что единственная подруга, парочка знакомых с работы и мама. На этом всё. Почти всё. Есть ещё отец, но мы не общаемся. Он бросил нас, когда мне было 9. Со дня их развода так ни разу и не появился. Не знаю, жив он или мёртв в настоящий момент. Поэтому указывать его в списке своего окружения я не буду: связаны мы только по крови, а не по духу. Хотя когда-то всё было совсем иначе… Но это уже совсем другая история.

Также я решила, что буду всеми силами стараться сделать дневник как можно более информативным и приятным для чтения. Пусть мой дневник станет подобием книги для дорогих моему сердцу людей. А может, и не только для них. Я ведь потратила четыре года на изучение филологии в университете. Не зря же я училась правильно и красиво писать?

Но не буду скрывать, что это не единственная причина. Сейчас, будучи осведомлённой о неизбежном конце, я с горечью осознаю, что ничего в этой жизни не добилась. Ни в чём не оставила собственный след. Ни к чему не приложила руку. Этот дневник – попытка наверстать упущенное в кратчайшие сроки и оставить след после себя. Доказать всему миру и в первую очередь самой себе, что я действительно существую. Что я была, есть и буду. Здесь и сейчас. Пускай я не войду в мировую историю, но я останусь осязаемой частью реального мира нескольких человек, которых люблю больше всего на свете. Читая эти строки, они смогут лучше понять меня и разделить мои чувства и переживания. Они пройдут мой путь вместе со мной, пусть и много позже, чем могли бы. В тяжёлые моменты жизни, когда им будет плохо или одиноко, они смогут открыть этот файл или взять в руки распечатанные листы и просто отвлечься. Это я. Я буду рядом. Всегда буду рядом. Я буду также болтать без умолку, как обычно делаю это. Рассказывать разные, абсолютно не связанные друг с другом истории, делиться сокровенными мыслями, нелепо шутить или скрыто подбадривать. Я буду рядом с ними тогда, когда им будет это нужно. Даже если моя физическая оболочка обратится в прах.

У меня не так много времени. Док сказал, что болезнь достигнет своего пика в течение нескольких месяцев. От трёх до шести… Я не хочу дожить до того момента, когда превращусь в овощ и перестану быть полноценной частью общества. Состояние полнейшей беспомощности и дезорганизация личности не для меня. Честно говоря, я вообще не хочу испытывать «увядание». Не хочу доходить до точки, когда в полной мере начну осознавать неизбежность конца. Не хочу наблюдать за разрушением собственной личности и тела и понимать, что не в силах противостоять этому процессу. Я хочу уйти в самом расцвете сил. Хочу запомниться близким людям живой и полной энергии. Хочу уйти до того, как ослабну. До того, как проявится большинство симптомов. Возможно, это неправильно, но… Но кто вообще знает, что есть «правильно» и «неправильно»? Это моё решение. Моя жизнь. Я не хочу быть слабой. Это та роскошь, которую я не в состоянии себе позволить. Поэтому я буду распоряжаться собой так, как считаю нужным. Не вижу смысла искать оправданий.

Раз болезнь дойдёт до пика в течение трёх-шести месяцев, путём нехитрых вычислений я выяснила, что в среднем у меня в запасе есть два месяца нормальной жизни. Шестьдесят дней. Шестьдесят дней, за которые я могу завершить все свои дела и сделать то, что всегда хотела, но по какой-то причине откладывала. Шестьдесят дней, за которые я всё ещё могу прожить целую жизнь. Яркую, сочную, полную приятных моментов и незабываемых впечатлений. Вряд ли я смогу «взять от жизни всё» за столь короткий промежуток времени. Например, я не смогу родить ребёнка или выйти замуж. Но, может, этому не суждено было случиться вовсе. Как иначе объяснить мой уход в столь раннем возрасте? Мне ведь всего двадцать три. Казалось бы, живи да живи! Столько всего впереди. Именно так я и думала. Поэтому особо-то никуда и не торопилась. Ни замуж выйти, ни детей родить, ни прыгнуть выше головы по карьерной лестнице или элементарно съездить на море. Всегда единственным оправданием была фраза «ещё успею». И действительно. Ещё успею. На море побывать, по крайней мере. А вот с остальными, более важными вещами, нежели полежать на пляже, теперь придётся распрощаться навсегда. Потому что теперь я точно знаю – уже не успею.