2 октября

Они сказали, что у меня опухоль головного мозга

 ………………………………………………………………………………................................................................................

3 октября

Смогла собраться с мыслями только на следующее утро. Столько всего случилось за последние двадцать четыре часа, что вспоминать страшно, не то чтобы рассказывать.

Вчера я почти совершила самую ужасную ошибку в своей жизни. Я чуть не покончила с собой. Но обо всём по порядку.

Проснувшись около восьми утра, я приготовила кашу и, основательно позавтракав, отправилась в больницу. Путь был не близкий. Дорога заняла у меня без малого три с половиной часа, но это вина образовавшихся в городе пробок. В стены клиники я вошла в час дня. Прямо с порога меня взяли под руки и повели в кабинет невролога.

Светловолосая женщина лет пятидесяти в белом халате встречала меня с нескрываемым волнением на лице. Усадив меня в кресло, она стала проверять рефлексы моих конечностей, а после, записав что-то в медицинскую карту, попросила встать и выполнить типичные упражнения, вроде удержания равновесия на одной ноге или попытки коснуться пальцем носа с закрытыми глазами. Я послушно выполняла все её команды, стараясь не концентрироваться на взволнованном выражении её лица. Мало ли? Может быть, что-нибудь личное.

Закончив осмотр, она стала расспрашивать меня о моём состоянии. Случались ли внезапные обмороки прежде, спазмы или болевые ощущения в какой-нибудь области, возможно, потеря координации или рвота. Я честно рассказала ей о том, что уже больше двух месяцев я регулярно просыпаюсь с невыносимым чувством тошноты, и чаще всего оно заканчивается рвотой в ванной. Рассказала о постоянных головных болях, внезапно появившейся светобоязни, острой реакции на резкие или громкие звуки. Сетовала на стресс и апатичность, быструю утомляемость, снижение работоспособности. Зачем-то рассказала ей о том случае на переговорах, когда внезапно «забыла» язык. Ничего не говоря в ответ, она что-то записала в карту и, отдав её мне, приказала пройти к офтальмологу.

Им оказался молодой мужчина, лет на пять-семь старше меня. Низкорослый, худощавый брюнет с бакенбардами взял мою карту и сразу же пригласил меня в «темнушку». Жестом приказав мне садиться на стул, находящийся напротив какого-то аппарата, он, листая карту под светом головного фонарика, задумчиво спросил: «Так это у Вас подозрение на опухоль мозга? Как давно появилась светобоязнь?» После слов «опухоль мозга» мой разум отказался воспринимать какую-либо информацию. Она эхом звенела в ушах, не давая мне ни единой возможности сфокусироваться на остальных словах. Лишь после того, как врач щёлкнул пальцами перед моим лицом и повторил вопрос в третий раз, я смогла вернуться к реальности. Промямлив что-то о двух месяцах, я поставила подбородок на держатель и стала выполнять команды доктора.

Закончив осмотр, он проводил меня обратно в свой кабинет и, усадив на стул, начал опрашивать. Выслушав подробный рассказ о взаимосвязи головной боли и светобоязни, он ознакомился с записями своей коллеги, после чего быстро чиркнул что-то в карточке и протянул её мне. Сказал, что мне нужно сделать томографию ещё раз. Я отправилась к нужному кабинету.

МРТ делали с контрастом. Казалось, длилось оно целую вечность.

Эта страшная машина, больше похожая на гроб изнутри, заставила все мои внутренности сжаться в единый комок. Я, кажется, даже дышать перестала. Она гудела и дребезжала, а я задыхалась от волнами накатывающей на меня паники. Никогда не замечала за собой клаустрофобии, но в этот раз что-то пошло не так. Не знаю, как мне удалось совладать с собой и не начать истерически плакать и сжимать данную мне грушу, чтобы дать сигнал диагностам о плохом самочувствии. Но я выдержала.

Когда исследование было окончено, я взяла свои вещи и вышла в коридор. Там ко мне подошла какая-то женщина и сказала, что в кабинете номер триста двадцать два меня ждет Рейджен. Кто такой этот самый «Рейджен», она не уточнила. Да я и не спрашивала. В голове всё настолько смешалось, что складывалось впечатление, будто там вместо мозга находится винегрет. Различные мысли сменяли друг друга, словно кадры немой старой хроники, вопросы множились со скоростью света. Опухоль? Неужели у меня действительно опухоль мозга?

Добравшись до кабинета, я постучала в дверь, но мне никто не ответил. Дёрнула ручку. Комната оказалась запертой. Поставив сумку, я опустилась на лавку и, облокотившись на стену, достала телефон из кармана. Мне необходимо было узнать, о чём они все говорят. Опухоль… Если она есть, то какая? Излечима ли она? Как быстро прогрессирует? Есть ли у меня шансы? Чтобы найти ответы на эти вопросы, я принялась листать свою медицинскую карту. Наконец-то найдя предполагаемый диагноз, я вбила его в поисковик и принялась читать всплывающие ссылки.

Общие симптомы:

Головная боль

Быстрая утомляемость

Тошнота и рвота

Судороги

Нарушения органов чувств

Обмороки

Слабость

Нарушение координации движений

Двоение в глазах, ухудшение зрения

Светобоязнь

Нарушения речи

Потеря веса

Головокружение

У меня вдруг в глазах потемнело. Перед взором, словно вспышки, проносились сцены из моей повседневной жизни. Интенсивные головные боли, от которых иногда не спасало даже болеутоляющее, рвота по утрам, слабость, внезапно появившаяся, абсолютно не присущая мне неуклюжесть. Неужели всё это происходило со мной из-за роста опухоли?..

Чем больше я узнавала о предполагаемом заболевании, тем больше становился ком в горле. Осознав всю безнадежность своего положения, я бросила телефон в сумку и обняла её, прислонившись спиной к стене. Голова вдруг закружилась. Я будто попала в быстро крутящуюся центрифугу, которая лишь набирала обороты с каждой секундой.

Стараясь сфокусировать взгляд на одном из немногочисленных посетителей клиники, стоявших в просторном полупустом коридоре, я всё глубже дышала и плотно сжимала губы в тонкую нитку. Очередная волна тошноты подкатила к горлу, слюноотделение усилилось. О, нет… Только не это. Сглотнув, я поставила сумку на сидение рядом с собой, после чего закрыла лицо руками и наклонилась вперёд, почти ложась на колени.

– Мисс Ноэль? – Послышался голос неожиданно появившегося рядом доктора. – Вы в порядке?

Я убрала ладони от лица и подняла голову, посмотрев на обратившегося снизу вверх. Предо мной стоял седовласый низкорослый мужчина с озабоченным видом. В морщинистых руках находилось несколько скрепленных между собой листов.

– Да. В полном, – хрипловато ответила я, после чего выпрямилась и посмотрела на бумаги. Головокружение наконец-то отступило. – Ну? Что там?

Мужчина посмотрел на печатный текст и замешкался. Похоже, не знал, как рассказать мне результаты пройденного обследования. Не мог подобрать слова.

– Кхм… В общем… У Вас действительно опухоль мозга, – произнёс он. – И она неоперабельная. Мне жаль.

Я изумлённо округлила глаза от услышанного.

– Как? Шансов нет? Совсем?

Он покачал головой.

– Нет. Опухоль расположена в таком месте, что до неё попросту не добраться. Мы ничего не можем сделать.

Я молча вперила взгляд в пол и попыталась осознать услышанное. Опухоль. Неоперабельная опухоль мозга. У меня. У двадцати трёхлетней девушки, год назад окончившей университет. Разве так бывает?

– Элизабет, – мягко сказал врач, положив ладонь мне на плечо. – Не отчаивайся. Лечение может продлить твою жизнь на приличный промежуток времени. На год, два. Это очень большой срок для онкологического больного. Не всё потеряно. Ты ещё можешь пожить.

Слёзы вдруг подступили к глазам.

– Да? – Я вскочила на ноги. – И что это будет за жизнь?

– Вполне нормальная жизнь. Медицина не стоит на месте.

– Какая жизнь? Вполне нормальная?! – Я метнула в него молнию взглядом, придя в бешенство от услышанного. – Что в Вашем понимании есть «нормальная жизнь»??!