Добравшись до хижины, Дагур опустился на сконструированную Иккингом для него кровать и, сняв доспехи, забрался под тонкое одеяло, перевернувшись на бок. Делая вид, что спит, он на самом деле боролся с собственными мыслями. Ему до жути хотелось пройтись по острову, позволить ветру прочесть всю боль сердца, поговорить в пустоту… Но он сам понимал, что огонь, который зажгла в его душе Хедер, танцующая с Задиракой, потушить уже не сможет ничто.

_______________

* — техника, которую применяли пристеголовы во второй части КПД в битве с Блудвистом у Драконьего Гнезда.

Комментарий к Глава десятая

Сложно писать, когда ты суеверен. Но, вот она — прода. Некоторые читатели уже знают, что будет в одиннадцатой, и всё-таки… Я молчу об этом х)

Да и хотелось бы узнать ваше мнение. В фанфике, где 90% чувств, а 10% битв и экшена (потом станет 50% на 50%, но пока картина такая) сложно описать на должном уровне динамику битв.

========== Глава одиннадцатая ==========

Хедер осторожно подняла стопку грязных тарелок, поднеся её к стоящей у края стола бочке. Медленно опустив ладонь в воду, она вздрогнула, чувствуя, как холод начинает сковывать пальцы. В темноте казалось, что девушка погружает руку в пустоту.

Ей не спалось. Сколько она не пыталась заставить себя уснуть — ничего не получалось. Мысли огромным роем, быстрым ураганом, с бешеной скоростью вертелись в её голове, сменяя одна другую. Поэтому, почти час назад поднявшись с кровати, она осторожно вышла из хижины, стараясь не разбудить Хофферсон, решив, что снова надевать наплечники и прочее железо на свои руки будет лишним. И пришла сюда, в зал, чтобы скоротать время уборкой грязной посуды.

Вытерев лоб тыльной стороной ладони, девушка принялась за очередную тарелку, чувствуя пробирающий до самых костей холод ледяной воды. Ей не хотелось будить драконов, прося их нагреть воду. Не хотелось будить и наездников. Всё, о чём она сейчас думала, вертелось вокруг одного единственного человека, заставляя то холодеть, то разгораться от пламени, что поднималось со дна души.

Дагур. Девушка почти полдня не говорила с ним. Не пересекалась взглядом, не просила о чём-либо, старалась не смотреть в его сторону, пытаясь развеяться в компании друзей. Тот танец с Задиракой, во время которого она кожей чувствовала сжигающий до тла взгляд берсерка, был простым лишь дружеским танцем. И этот танец никому не нанёс вреда… Почти.

Прикосновения, голос, руки — всё, что было в Дагуре, за несколько дней вдруг стало важнее всего. Хедер стыдилась собственных мыслей, собственных желаний, но, когда оставалась одна, позволяла им захватить себя полностью. Она вспоминала его губы… И где-то в низу живота всё скручивалось, билось, заставляя схватиться за шею, чтобы не застонать от бессилия. Потому что опять не хватало воздуха. Потому что Хедер чувствовала пальцами ту белую линию, что разделила «запретное» и «разрешённое». Она стояла у неё, осторожно протянув руку на сторону первого, но не ступив ещё на него ногой. Ей хотелось узнать, что там, за чёрным туманом скрываемой страсти. Страсти, готовой в любой момент закипеть в крови, с победным кличем поднимая голову. И горя. Горя, сжигая каждую клетку тела под его прикосновениями. Под его губами.

Ей хотелось ощутить жар рук брата на своей обнажённой коже… Хотелось, чтобы он провёл ладонью по линии её ноги, чтобы сказал, как это — любить. И не так, как говорят все эти викинги, которые слишком просты. Не о цветах и звёздах. А о страсти. Жестоко, грубо и таким шёпотом, от которого можно было бы сгореть, осыпаясь пеплом на его руки. Но перед этим… Позволить коснуться. Позволить забрать себя в тот мир, который девушка никогда не знала раньше. В мёртвый мир, разрушенный миллионами страстей, горящий… На обломках той вселенной она бы умерла под его поцелуями. Умерла бы под ним.

Девушка выдохнула, положив ладони на край стола. Того самого проклятого стола, к которому ещё прошлым утром прижимал её Дагур. И шептал… Просил…

«Чтобы запомнить»… А возможно ли это забыть? Можно ли забыть первый поцелуй, который разрезал сердце на части? Хедер закусила губу, закрыв глаза. И снова под ресницами брат. Его губы, кожа под пальцами, горячее тело. Расширившиеся, как портал в другую вселенную, зрачки, в которых можно было бы прочитать всю преисподнюю, все тайны мира. В этих глазах было столько желания, что все границы, все слова «нельзя» плавились под ним. Истекали кровью и пропадали, как будто и не было их никогда. Потому что Хедер безумно хотела быть с ним. Хотела, чтобы он показал ей тот мир… Горящий, жестокий, страшный. Мир тех страстей, за которые боги никогда не прощают.

Медленно положив одну тарелку на другую, Хедер посмотрела на огонь. Дрова почти догорели, и теперь свет, что падал на стены, был намного слабее, чем тогда, во время «пиршества близнецов». Тьма окружала девушку. В полумраке невозможно было почти ничего различить. Хедер опустила глаза на свои пальцы, еле освещаемые блёклым светом умирающего огня. И снова в голове набатом застучали воспоминания. Губы, руки и жар. Шёпот, который проник под самую кожу. Боль, смешанная с кровью, что кипела в венах, подобно бушующему морю, испаряющемуся, исчезающему из мира. Осколки всех чувств, что протыкали её насквозь, не могли сравниться с этой новой вещью… Они были ничем рядом с той любовью, что она испытывала к родному брату.

Внезапно, разрезая одиночество Хедер, чьи-то ладони легли на её руки, чуть выше локтя. Горячее прикосновение жаждущих губ к шее вывело девушку из транса. Хедер вскрикнула, резко развернувшись, и встретилась взглядом с Дагуром. Реальным, живым и… Пылающим, подобно демону. Огонь как-то странно играл на его силуэте, высвечивая из всего окружающего мрака только лишь берсерка. Оставляя весь мир гореть в другом измерении. И даже пламя, что казалось раньше союзником, толкало Хедер своим жаром в другую вселенную. К тому огню, что называлось страстью. Дикой.

— Что ты делаешь здесь? — полусрывающимся шёпотом произнесла Хедер, дрожа всем телом под взглядом брата.

И снова она в клетке. Дагур стоял прямо перед ней, меньше, чем в полуметре, и просто смотрел, не говоря ни слова. Он не поддавался вперёд, не прижимал её, как в тот раз, к чёртовому столу. Но в глазах его было столько огня, что отсветы догорающих брёвен не могли и близко сравниться с ним.

— Ищу тебя, — слишком холодно ответил Дагур.

У Хедер подкосились колени. Дыхание, казалось бы, совершенно покинуло её лёгкие. Она чувствовала каждой клеткой своей кожи, насколько возбуждён Дагур. Её взгляд метался от его лица к его шее и ниже, к широкой груди, по мускулистым рукам, выступающим нитям вен, порванной в нескольких местах рубашке… И всё сейчас в нём было первородным. Он казался богом, перед которым даже свет бессилен. Богом запретного мира.

— Не стоило, — прошептала Хедер, покачав головой и осторожно двинувшись в сторону, отходя от стола, будто желая убежать от берсерка. Хотя… Почему будто? Желая. — Я в порядке. Всё хорошо. Всё хорошо… Всё хорошо… Нет!

Последний крик сорвался с её губ непроизвольно. Дагур резко подался вперёд. Девушка бросилась в темноту, чувствуя, как сердце бьёт по рёбрам. Удар. И сильная рука прижала её к стене. Свет от догорающих брёвен почти не достигал их. Дагур снова был близко, дыша в нескольких сантиметрах от неё. Он казался абсолютно спокойным, твёрдым, холодным… Но девушка понимала, что всё это жестокая ирония желания. Хедер чувствовала его руку и боялась двинуться с места, боялась кричать. Она боялась брата.

— Глупо было пытаться бежать от меня, Хедер, — тихо проговорил Дагур.

Проговорил так, что у Хедер выбило дыхание из лёгких. Руками она упиралась в стену, чуть приподняв голову и вжимаясь в дерево досок, будто они могли растаять и выпустить её из этой тёмной клетки. Глупо, глупо, глупо… Действительно глупо. Но страх всё равно бежал по её венам, бил её сердце о рёбра и кромсал его острым ножом. В этот момент она уничтожила себя за то, что минутами раньше думала о Дагуре. Потому что сейчас невозможно было не понять… Он уносит её в тот самый горящий вечным пламенем мир.