Впрочем, вскоре они всей дружной компанией таки добрались до Хогсмида, что в это время был особенно красивым. И, наверное, пустоватым, ибо большинства школьников не было. Им-то самим еле разрешили выйти из школы в этот день, только разве что ради исключения… Но, тем не менее, всё вокруг казалось потрясающе сказочным. В леденцах на витринах переливались огоньки свеч и подсветок, ёлочные игрушки качались на ветру, скованные с высокой пышной ёлкой в центре площади. Двери украшали венки, с вплетённой мороженой рябиной, продавцы аккуратно и ловко упаковывали покупки в подарочную бумагу, перетягивая всё лентами…

Ацуши смотрел на всё с мягкой, тихой улыбкой на губах, будто боялся ей напугать идущего рядом Акутагаву. Кенджи то и дело подбегал к одной витрине, к другой, словно хотел запомнить всё, скупить все сладости… Он восторженно кричал, вздыхал, смеялся, рассматривая вещи и просто сияя от восторга. Невольно вся эта рождественская радость передалась и самому Ацуши. Он наблюдал за Миядзавой, спрятав замёрзшие руки в карманах куртки и чувствуя, как атмосферная музыка рождается в его сердце и как с губ срывается напев традиционных песенок, тонущий в свисте ветра.

Обойдя улицу, Кенджи таки потащил их в магазин сладостей. Ацуши не любил особенно сладкое, ибо таковым его в детстве не кормили. Но никогда не отказывался, если Марк или Танизаки угощали его из своих упаковок. Сам же он не тратил деньги на подобное, поскольку их и так должно было хватить на существование ещё хотя бы в течение двух лет. Но в этот день всё было по-другому, и побаловать себя определённо хотелось.

Ацуши прошёлся вдоль стендов, слыша комментарии Кенджи по поводу каждого вида и типа конфет. Опустившись на колени перед стендом с какими-то необычными жвачками, он поднял фиолетовую коробку с надписью «Драконьи языки». Звучало интересно, да и запах Накаджиме понравился. Улыбнувшись самому себе, он поднялся, собираясь подойти к кассе, и в этот самый момент налетел на Акутагаву, что стоял всё это время рядом. Тот пошатнулся, едва не упав на стенд, и схватился за Ацуши. Кое-как, но они смогли удержать равновесие.

— Смотри, куда…

— Акутагава! — нервно улыбнувшись, Ацуши склонил голову на бок, протянув Рюноске упаковку жвачек. — Хочешь, куплю их для тебя?

Рюноске выгнул бровь, непонимающе глядя на гриффиндорца. Тот и сам непонимающе бы на себя посмотрел, но он просто не знал, как ещё сгладить этот резкий угол в их еле образовавшихся приятельских отношениях.

— Зачем? — наконец спросил Акутагава, спрятав руки в карманы.

— Ну как зачем, — Ацуши пожал плечами. — Скоро рождество. Будет нехорошо, если я ничего не подарю тебе. Но я не знаю, что ты любишь, поэтому… Может, тебе это понравится?

— Обойдусь, — хмыкнул Акутагава, развернувшись и пренебрежительным взглядом окинув ближайшие полки со сладостями.

Накаджима нахмурился, оскалившись. Ах, значит так, да? Подняв вторую коробку с «Драконьими языками», он удовлетворённо хмыкнул. Ну, хочет, не хочет, а Ацуши заставит его принять подарок. Даже если тот окажется в мусорке через секунду. Почему-то Накаджима не думал о подарках, пожалуй, никогда в жизни… Но сейчас вдруг спросил самого себя: а ведь люди дарят друг другу что-то на Рождество, разве нет? Так не начать ли с этого года делать людям приятно? Хотя бы тем, кому мог навредить чем-то в прошлом, хотя и не хотел?

Кенджи накупил столько сладостей, что те еле поместились в пакет. Ацуши заплатил за свои жвачки, с благодарностью приняв свёрток, и с удивлением обнаружил, что Акутагава ничего так и не купил. Увидев на себе вопросительный взгляд гриффиндорца, тот пояснил:

— Не люблю сладкое.

Ой да неужели…

Ацуши не поверил и спихнул всё на то, что у Акутагавы просто плохое настроение. Последние несколько лет. Или, может быть, с рождения, просто по наследству передалось. Или всё из-за того, что он, как раз таки, сладкого не ест.

Тем не менее, далее они направились в магазинчик с разными волшебными сувенирами, который Ацуши ни за что в жизни бы не захотел покидать. Если бы вы только видели все эти подвешенные под потолком куклы в блёстках, с цветными костюмами. Эти шары со снегом, что никогда не кончался, падая и падая с неба куда-то на стоящего посредине стеклянного мира человека. И множество мелочей, которые можно было бы рассматривать вечность… Ацуши даже не заметил, как Акутагава купил что-то, тихо оплатив покупку у хозяина магазина. На вопрос же, что Рюноске приобрёл, последний ответил обычным взглядом «не лезь не в своё дело».

Накаджиму это довольно задело. Поэтому в магазине с одеждой он приобрёл шапку, так же незаметно, как это сделал Рюноске. И на выгнутую бровь Акутагавы ответил красочным посылом глазами под названием «бесишь».

Кенджи в основном вытаскивал их из магазинов и тащил дальше, осматривая всё больше различных лавочек и отделов. Акутагава и Ацуши молча соревновались друг с другом в игре «Кто из нас глупее». Это соревнование походило на что-то вроде битвы с ответными выпадами: стоило Акутагаве что-то купить, как Ацуши тут же спрашивал, что. Иногда Акутагава показывал, иногда — нет. Но в итоге Ацуши обижался, совершенно отказываясь демонстрировать Рюноске свои покупки… Хотя тот даже и не просил, что было вдвойне обидно.

Поход по магазинам закончился в «Трёх мётлах», ибо именно туда Кенджи затащил спорящих о том, какой цвет лучше смотрится на чёрном, Ацуши и Акутагаву. Они всё ещё не отошли от путешествия по магазину с мантиями. Собственно, где бы они ни были, их разговор просто не обходился без всякого рода спора. Это раздражало Ацуши. Неужели хоть раз в жизни Рюноске не мог просто из вежливости согласиться? Но нет, он как назло делал всё, чтобы противоречить Накаджиме. Или они и правда настолько разные, что… Получается так?

Ацуши опустился напротив Кенджи и Акутагавы и, вдохнув аромат сливочного пива, счастливо улыбнулся. Мороз, прогулки по магазинам, покупки разных мелочей. Он никогда не думал, что это на самом деле так здорово. И пусть его радость разделял лишь Кенджи, Ацуши чувствовал, что и Акутагава ходит с ним не только из-за того, что не было желания отказывать.

Рюноске поднял голову, и Ацуши тут же резко отвернулся. Сердце его сделало кувырок внутри. Он сам не понял, почему так отреагировал. Мысленно ударив себя ладонью по лицу, Накаджима откашлялся, отхлебнув знатную часть напитка в кружке, слегка дрожащей в руке, и спросил:

— А как ты обычно празднуешь Рождество?

— Чего? — вскинув бровь, Акутагава скептически уставился на Ацуши.

— Ну, праздник, — неловко повторил тот, сглотнув. — В семье или здесь? Какие подарки любишь? А угощения? Гирлянды, шары, аромат апельсинов… Печенье и шоколад в тёплой кружке. Что-то вроде такого.

— Я не праздную, — качнул головой Акутагава, фыркнув и опустив взгляд на печенье с имбирём, что заказал.

Кенджи понимающе кивнул головой, пояснив:

— У Акутагавы сложная ситуация в семье, ему не до подобного, знаешь, я…

— Захлопнись! — рявкнул Акутагава, гневно повернувшись к Миядзаве, и, выдохнув, мрачно пояснил. — Это не касается вас.

Ацуши понимающе сжал губы, чуть хмыкнув. Но всё же с интересом посмотрел на Кенджи, который сделал вид, будто это и не на него только что прикрикнули. Если тот знает о жизни Акутагавы, расскажет ли он ему, Накаджиме, о ней? Жутко хотелось верить, что да. Очень сильно хотелось верить. С каждым днём Ацуши всё сильнее хотелось вызвать молчаливого слизеринца на откровение. Хотя бы короткое, совсем пустяковое… Чтобы тот сам вдруг что-то ему рассказал.

— А ты? — вдруг спросил Акутагава, вперив взгляд в Ацуши.

Тот некоторое время молчал, сохраняя спокойное выражение лица. Он? Да что он мог ответить на это? У меня не было родителей, а сумасшедший алхимик не знал, что такое праздники, его «наследница» тоже. Разве что с учителями, в Хогвартсе, хоть как-то пытаясь сгладить одиночество.

Видимо, тяжёлые мысли отразились у него на лице. Ацуши передёрнул плечами, вновь улыбнувшись, и произнёс чуть охрипшим от уличной прохлады голосом: