– Что я должна делать? – спросила джа.

– Выполнять материнский долг, – ответила ведьма.

Махаони краем косынки промокнула лоб.

– Ещё один вопрос…

– Последний, джа! – предупредила Луайканида.

– Да-да, последний, – княгиня вздохнула. – Долгий ли век мне отмерен?

Луайканида поколдовала над огнём, пошептала, всматриваясь в пылающие угли и перелистнула пожелтевшую страницу. Замерев на секунду, возвела глаза к потолку.

– Ты ещё не исчислена!

Темнота наплывала быстро. Розовеющая в закатных лучах гряда облаков причудливой бороздой перерезала небосклон. В сгустившихся сумерках обрисовывались фиолетовые тени. Робкая звезда появилась в небесной выси. Многоголосье сверчков и цикад дробило тишину. Выложенная мрамором дорожка белой полосой тянулась к калитке, скрытой в переплетениях растений.

Махаони почувствовала прикосновение к темени. Содрогнувшись, она отпрянула в сторону.

– Это летучая мышь, джа, – сообщила колдунья. – В темноте они бросаются на белое.

Махаони проводила глазами нетопыря. Неслышными взмахами крыльев мрачное создание возносилось в бездонное небо. Княгиня ощутила, как сжалась рука Чордеи на локтевом сгибе госпожи: девушке было не по себе.

Луайканида попрощалась с гостьями. Она стояла у калитки, пока роскошный паланкин не скрылся за стволами пальм.

– Уехали? – спросила Шетлсу.

Она успела смыть со лба ненавистную змею.

– Уехали, – подтвердила тётя. Колдунья перекинула из руки в руку мешочек золота. – Пойду положу деньги в сундук.

Джары, рыбаки, торговцы, – все одинаковы. В каждом сидит страх перед неведомым. Нужно лишь извлечь его наружу.

– Эк тебя разукрасили! – буркнул Ирван. – Замажь это всё, – главный повар указал на царапины и кровоподтёки на лице новенькой. – Сейчас понесёшь завтрак в столовую.

Покачав головой, ардебец удалился в свою комнату.

– Пороть вас всех надо! – донеслось до слуха Такелии.

Веланпур растянулся на диване, положив ноги на мягкий валик. Опираясь на локоть левой руки, правой он перебирал бусинки чёток. Дверь в столовую скрипнула. Неслышно ступая, вошла Такелия. Князь оторвался от раздумий.

Девушка выставляла на стол тарелки с зажаренными дроздами, обложенными оливками и сочными листьями салата, тарелку с горкой устриц, глиняные посудины с авокадо и апельсинами. Выпрямившись, она откинула назад тяжёлую косу.

– Приятной трапезы, джар-рен, – служанка направилась к выходу.

– Постой, – выговорил князь.

– Князь ещё что-то желает?

– Постой, – повторил Веланпур и опустил ноги на пол.

Лёгкий ветерок из распахнутых дверей колыхал шёлковое платье невольницы, перехваченное красным кожаным пояском. Веланпур отложил чётки.

– Налей вина, – потребовал он.

Веланпур ел неторопливо, смакуя каждый кусок. Такелия разглядывала помещение. Столовая размерами превосходила кабинет князя. Треугольники и квадраты разноцветного мрамора, соединяясь, образовывали сложную мозаику пола.

Богатая резьба украшала овальный стол красного дерева. С трёх сторон его окружали широкие диваны. В стене находилась ниша со старинной вазой с белыми лилиями, привезённой с острова Руначи.

Столовая не предназначалась для приёма высоких гостей. Для этого служила трапезная в официальной части дворца. Здесь же князь мог расслабиться, встретиться с друзьями и близкими родственниками.

Войдя в столовую в первый раз, Такелия обратила внимание на безмолвного гиганта позади правителя. Раб взмахивал опахалом из страусовых перьев. Казалось, он смотрел сквозь невольницу и сквозь стены куда-то в пустоту.

Теперь девушка могла разглядеть слугу получше. Его лысая голова и тяжёлая челюсть производили отталкивающее впечатление. Обнажённый торс демонстрировал развитую мускулатуру. Украшений на силаче немного – расшитый бисером воротник да перехватывающие мощные руки широкие браслеты с нехитрым рисунком.

Возле дверей во внутренний дворик стояли огромные вазы с цветами. Посыпанная красной гранитной крошкой тропинка вела от травертиновых ступенек к фонтанчику. Он шелестел, переливаясь в солнечных лучах.

Маленький бассейн опоясывали клумбы. Над яркими цветами порхали бабочки величиной с ладонь. На Ароу-Доу давно поняли, что самое восхитительное сочетание в природе – это сочетание воды и зелени.

Крытая колоннада окружала дворик с трёх сторон. Мраморные колонны и ниши с терракотовыми и бронзовыми статуэтками сохраняли прохладу и навевали умиротворение. В дальнем углу, удалённая от посторонних глаз, приютилась скамейка из белоснежного мрамора.

На противоположной стороне дворика высилась стена, увитая плющом и виноградом. Она отделяла "семейную" половину дворца от официальной его части.

– Что у тебя с лицом? – услышала Такелия голос Веланпура.

– Я вчера…, – служанка сделала паузу, чтобы собраться. – Я шла в рабский дом и споткнулась.

– Дорожку освещают масляные светильники, валунов на ней нет.

– Я упала, джар-рен, – повторила Такелия.

Веланпур раскрыл створки устрицы и выдавил сок из половинки лимона.

– Упала так упала, – согласился князь.

Джар-рен протянул руку к колокольчику. На пороге возник плотный мужчина с длинноватыми для его роста руками. В неторопливых движениях сквозило достоинство, обретённое не знатностью, а высоким местом в дворцовой иерархии.

– Марракон, вчера была потасовка в рабском доме. С сегодняшнего дня она, – Веланпур указал головой на Такелию, – будет жить во дворце. Позаботься о ней, дай служанку, чтобы невольницы не спотыкались в саду.

– Слушаюсь, джар-рен, – Марракон поклонился, будто хотел разглядеть свои туфли с загнутыми носами. – Виновная понесла наказание.

Дворецкий стоял, не разгибаясь.

– Ты что-то хочешь сообщить, Марракон?

– Да, мой князь. Джар Брахтар ждёт твоего соизволения…

– Он здесь? – Веланпур вытер руки о салфетку. – Пусть войдёт.

– Я могу идти, джар-рен? – напомнила о себе Такелия.

– Нет, останься, я покажу тебя Брахтару.

В зал вошёл молодой вельможа.

– Доброе утро, джар-рен, – поздоровался он с нервной улыбкой на лице.

– Садись, угощайся.

Джар развалился на диване, раскинув руки на его спинке.

– О, новая служанка? – воскликнул Брахтар.

Такелия поставила перед гостем таз для умывания и наклонилась, держа чеканный кумган с затейливой витой ручкой.

– Откуда такое чудо? – джар, не скрывая удивления, потянулся за полотенцем.

– Демир привёз с Вунэле партию рабов, – ответил Веланпур. – Там оказались неплохие экземпляры.

– Это сокровище ты называешь неплохим экземпляром?

– Её определили на кухню, но так получилось… Ирван до сих пор расстраивается, что пришлось её отпустить. Говорит, что сделал бы из неё хорошего повара.

Брахтар расхохотался, откинув голову.

– Лучше бы ты отдал Ирвану Баргедала, – сказал он, продолжая смеяться. – С такими ручищами не с опахалом стоять, а баранам шеи сворачивать.

– Твоё счастье, что он глухонемой, – обернулся князь на гиганта.

Баргедал с неподвижным взглядом взмахивал страусовыми перьями.

– Но согласись, джар-рен: жаль заставлять такую девушку носить помои, хотя это лучшее занятие для женщины, будь то рабыня или джа.

– Сожалею, джар, – не удержалась Такелия, – что ты не видел достойных женщин.

– Что я слышу, Веланпур! – поднял брови Брахтар. – Твоя кошечка показывает коготки?

– Это не Баргедал с опахалом, – усмехнулся князь. – Полей-ка мне, – обратился он к невольнице.

Струйка воды, смешанная с лимонным соком, ополоснула руки господина.

– Можешь идти, а это уберёшь потом, – сказал Веланпур девушке, указывая глазами на стол.

– Ты много позволяешь невольникам, князь! – заметил Брахтар.

– Я позволяю им столько, сколько хочу позволить. И тогда, когда захочу этого.

– Будь она моей рабыней…, – начал Брахтар, но не успел договорить.