Ирван смотрел на невольницу и думал: не ошибся ли? Голубые, широко распахнутые глаза; овальное лицо с аккуратным носом и чёрные волосы, заплетённые в тяжёлую косу. Да, Веланпур будет доволен.

– Быстрее! – поторопил ардебец. – Джа Махаони в отъезде, князь ужинает в кабинете.

В дверь постучали, и в роскошный кабинет князя ступила юная девушка с тяжёлым подносом. Она направилась к столу чёрного дерева, украшенному изумительной инкрустацией из перламутра и слоновой кости.

Правитель стоял спиной к двери, заложив назад руку. Другой он почёсывал затылок любимому попугаю. Кеа поднял жёлтый хохолок и вывернул голову набок, подставляя её для почёсывания. От удовольствия попугай закрыл глаза.

Такелия поставила блюда и налила в бокал вино.

– Приятной трапезы, джар-рен, – сказала девушка, направляясь к двери.

– Стой, – голос служанки был Веланпуру незнаком.

Князь повернулся к рабыне, разглядывая новенькую. Её глаза, опушённые густыми ресницами, глядели настороженно. Золотисто-смуглые руки с браслетами перебирали поднос. Струящиеся складки тёмно-синего шёлка обрисовывали фигуру, а из-под отделанной серебром канвы платья виднелись лёгкие кожаные сандалии.

– Как тебя зовут?

– Такелия, – ответила рабыня.

Веланпур подошёл ближе, взял за плечи и повертел её в стороны, разглядывая будто куклу.

– Ты мне нравишься. Мой управляющий знает толк в рабынях.

– Я не рабыня! – прошептала служанка.

– Вот как? – расхохотался князь. – А кто же ты?

– Дочь купца Рангема с острова Тукомбы.

– Ты БЫЛА дочерью купца Рангема с острова Тукомбы, – Веланпур сверкнул белозубой улыбкой и опустился на ложе возле стола. – А теперь ты предмет обстановки моего дворца, и не самый худший.

Князь взял с узорчатой тарелки истекающий соком кусок дыни и глянул на невольницу.

– Что насупилась? – спросил он. – Непривычно быть рабыней? Все сначала упорствуют, а потом нравится.

– Мне не понравится, джар-рен. Я…

Веланпур не дал договорить.

– Помолчи, – повысил он голос, и со смехом продолжил: – Какой смысл бунтовать, если ничего не изменишь? Теперь ты не джа. Такова твоя судьба.

– Такова не моя судьба, а такова твоя воля.

– Для тебя это одно и то же, – вновь сверкнул белоснежными зубами Веланпур. – Самые упрямые со временем становятся самыми преданными.

– Боюсь тебя разочаровать, князь, – ответила Такелия, опустив глаза.

– Да? – поинтересовался хозяин острова и тряхнул чёрными волнистыми волосами. – Надо будет спросить Демира, за сколько он тебя купил.

– Меня невозможно купить.

– Любопытно, – удивился джар, слизнув дынный сок. – Но ты же здесь?

– Это ни о чём не говорит.

– Да здравствует Веланпур, да здравствует Веланпур! – вдруг закричал попугай и перебежал по жёрдочке из одного конца клетки в другой.

– Помолчи, Кеа, – обернулся джар-рен. – А ты, Такелия, будь благоразумной, если не хочешь, чтобы твоя жизнь превратилась в кошмар.

Жалкая половинка луны, будто разломленная хлебная лепёшка, примостилась среди блистающих звёзд и сгущала черноту неба. Облака грязными клочками плыли по небосводу. Они, наверное, удивлялись зачем нелепая луна нарушила их покой и мерцание на чёрном небесном полотне.

Сверкающих звёзд было так много, что они теснились, мешая друг другу. Одна-две, не удержавшись в толкотне, срывались вниз, прочерчивая яркий след среди остальных мерцающих огоньков.

Тусклое сияние заливало дворец, облицованный белоснежным мрамором, отчего строение казалось нереальным. Словно плод богатого воображения, оно белёсой громадой вырисовывалось среди колдовских чар тропической ночи.

Такелия зарыдала и перевернулась на спину. Щека болела. Рабыня потрогала расцарапанную кожу и ушибленную скулу: завтра будет синяк. Тихие слёзы текли из глаз и пощипывали раны.

Как только девушка поднялась на второй этаж рабского дома, из-за угла на неё бросилась разъярённая Мелуя.

– Гадина! – кричала она. – Третий день как приехала и уже устанавливает свои порядки!

Такелия оторопела. Мелуя же, воспользовавшись замешательством, вцепилась ей в волосы. Острыми ногтями она пыталась расцарапать глаза сопернице. Новенькая согнулась, защищая лицо руками, но Мелуя наподдала ей коленом и, взревев в исступлении, рванула волосы вниз. Такелия схватила руку обидчицы и что было сил вывернула. Мелуя взвыла.

На шум из каморок повыскакивали остальные рабыни. Весть о том, что новенькая завоевала расположение Ирвана, а потом и князя, разлетелась по дворцу. Враждующие между собой женщины способны сплотиться против общего врага. Им стала Такелия.

Мелуя ослабила хватку, но продолжала молотить коленом по лицу новенькой. Каждый удар сопровождали одобрительные возгласы толпы. Кое-кто сам примеривался нанести удар. Такелии пришлось бы худо, если бы не подоспевшая стража. Солдаты неслись по коридору, размахивая массивными плетями.

Плети засвистели в воздухе. Рабыни подняли визг и, спотыкаясь друг о друга, бросились врассыпную. Обжигающие удары полоснули Мелую по спине, но рабыня не оставляла ненавистную Такелию. Только крепкий тычок стражника отбросил Мелую в сторону. Солдаты не разбирали, кто прав кто виноват. Привычными ударами они разгоняли рабынь по каморкам. Сильный пинок достался и новенькой.

Такелия всхлипнула и размазала слёзы по щекам. Они струились, смачивая набитую тряпьём подушку. Рабыня подавила тяжкий вздох. Стражник ворвётся, если заслышит подозрительный звук: замка на двери нет.

Прерывистое дыхание успокаивалось. Девушка смотрела в забранное железными прутьями окно. В сад выглянуть невозможно: до подоконника дотянешься, только встав на цыпочки.

Прохладный воздух гулял между перистыми листьями пальм, сверкали звёзды. До слуха доносился рык львов и хохот гиен в княжеском зверинце. Рядом с рабским домом находились клетки с животными и бассейны с муренами и крокодилами. За окном звучала вечерняя песня цикад и сверчков, слышались резкие крики ночной птицы да возгласы стражников.

Невольница вздохнула. Падавшие золотые огоньки озаряли небеса. Небо такое огромное! Оно покрывает землю от края до края. Под ним плетутся нити судеб; гибнут государства и выигрываются войны, рождаются дети и умирают старики, люди плачут от горя или смеются от счастья. Когда-то под этим небом была счастлива и она, Такелия. Джа Такелия.

Тукомба – не самый большой среди прочих островов Ароу-Доу. Как и повсюду на архипелаге, здесь жили торговлей с материком. Отец Такелии купец Рангем редко появлялся в доме. Детьми занималась мать. Зато когда отец приезжал, это был праздник.

В день прибытия Рангема семейство выходило на косогор под приветливую тень финиковых пальм. Такелия, её сестра и брат вглядывались в безбрежную даль моря – не покажется ли знакомый парус на фоне величественной синевы?

Наполненный солёными брызгами ветер играл мягкой зыбью. Облака, подгоняемые ветром, текли на запад. У побережья сновали рыбацкие баркасы, пёстрые паруса расцвечивали красочный пейзаж.

Бугристые зеленоватые гребни преодолевали рифы, чтобы устремиться к полосе прибоя. Вспененные валы догоняли друг друга. Увлечённые схваткой, они, теснясь и перемешиваясь, с протяжным гулом выкатывались на песчаную отмель. Набегавшие волны плескались, перебираясь через досадное препятствие, и, измождённые гонкой, распластывались по пляжу. Радостный возглас возвещал появление на горизонте шхуны "Актинии".

Судьба смеётся над людьми: лишь одно морское путешествие способно всё поменять.

Шхуна уверенно рассекала воду, взбиралась на волны, задирая нос, а потом, словно выдохнув, устремлялась в ложбинку между валами. От качки солнце плясало перед глазами путешественников, прячась за очередной волной.

К полудню солнце, которое ранним утром умело быть таким ласковым и нежным, добиралось до верхней точки небосвода и начинало немилосердно жарить. Такелия, держась за борт, подставляла лицо солёным брызгам. Тугая коса с вплетёнными разноцветными нитями напиталась водой. Девушка улыбалась, и на щеках появлялись очаровательные ямочки.