– Подарки.

Она отдает маме с папой корзину с вином, дорого выглядящим оливковым маслом, консервами и баночками специй, и от вида всего этого у папы буквально текут слюнки. Она протягивает Джейку сверток, и он выглядит слегка смущенным, потому что, уверена, он ничего не приготовил для нее, но все же жадно рвет упаковку. Ривка связала Джейку полосатую шерстяную шапку-ушанку и такой же шарф. Они смотрятся на нем до невозможности мило; он вскакивает, осматривает себя в зеркале и кажется довольным. Потом Ривка передает мне мой подарок. Коробка большая, плоская и квадратная. В отличие от Джейка, я открываю подарки осторожно и аккуратно. Я всегда думаю о том, что можно было бы снова использовать эту бумагу, но, естественно, никогда этого не делаю. Оберточная бумага голубого цвета с белыми звездами, и под ней я нахожу потрясающий кожаный фотоальбом. Я провожу по нему руками:

– Он прекрасен. Мне очень нравится.

Я начинаю его открывать, но Ривка не дает мне этого сделать, аккуратно его закрывая.

– Возможно, ты предпочтешь подождать и открыть его попозже.

Я просто решила, что он пуст, но теперь осознаю, что Ривка заполнила его для меня, и она понимает, что я, возможно, захочу дождаться более тихого, личного момента, чтобы взглянуть на всех этих людей, все то прошлое.

Я достаю из-под елки подарок для Ривки и на минуту задумываюсь, что, наверно, мне не стоило класть его под елку, но она, кажется, совсем не возражает. Я улыбаюсь, протягивая его ей, из-за удивительной симметричности наших подарков. Я дарю Ривке коробку, наполненную фоторамками из одного из моих любимых магазинов в Лондоне. В общей сложности я купила семь рамок, по большей части маленьких, разных форм, все из состаренного окрашенного дерева, которые, как мне показалось, будут хорошо смотреться у нее дома. Она сидит с открытой коробкой на коленях, внимательно рассматривая каждую, и я замечаю, что ее глаз а наполняются сле зами. Я могу сказать, что мне не нужно объяснять свой подарок. Она понимает, что я хочу, чтобы в эти рамки она вставила фотографии своей семьи и развесила по своему дому. Она понимает, что этим подарком я хотела сказать ей: нельзя закрыть свое прошлое в ящике стола только потому, что слишком сложно или больно смотреть на него каждый день.

Еще до того, как мы садимся ужинать, становится ясно, что сегодня Ривка не поедет обратно на Кейп-Код. Не в такую снежную бурю. Никто никуда не поедет, так что мы не спешим. Мы сидим за столом до десяти с лишним часов. На случай если вам интересно, гусь отвратителен, и, к сожалению, хотя он и пахнет курицей, на вкус он совсем не как курица. Но Ривка заявляет, что картофельные оладьи – одни из лучших, что она пробовала, что они не уступают даже оладьям Ханны, а это, полагаю, очень весомый комплимент. Папа гордо улыбается. Когда Джейк спрашивает, как картофельные оладьи связаны с Ханукой, Ривка рассказывает историю о Хануке – как было масло, и оно должно было гореть одну ночь, а вместо этого горело восемь ночей, поэтому на Хануку нужно что-нибудь жарить в масле. Джейк кивает, словно находит все это совершенно логичным.

Весь вечер я внимательно рассматриваю Ривку в поисках признаков ее болезни. Кажется ли она усталой? Бледнее ли она, чем обычно? Движется ли она медленно или с большей осторожностью? Уменьшился ли ее аппетит? (Этот последний вопрос на самом деле не очень честен, потому что сложно ожидать от кого-либо, что он съест много папиного гуся.) Проблема в том, что я не знаю Ривку достаточно хорошо, чтобы судить о том, что изменилось или ухудшилось. Сегодня она кажется весьма живой. И сам этот факт для меня все еще в новинку.

После ужина Ривка учит Джейка играть с волчком, и они сидят на полу, крутя его, покрикивая и обмениваясь шоколадными монетами, привезенными Ривкой. На Джейке все еще надета шерстяная шапка-ушанка, и, кажется, они отлично проводят время. Я тайком поднимаюсь наверх, чтобы позвонить Клео и узнать, как прошел ее вечер с Дариусом и Джулз. Судя по голосу, она устала, но счастлива.

– Он подарил мне красивое колье. Никогда его не сниму.

Когда она стала такой?

Я звоню Джеймсу, и он говорит, что не планирует сегодня ложиться спать и будет вместо этого всю ночь ждать у камина, чтобы свалить из этой адской дыры с толстяком на санях, и я истолковываю это так: его вечер был совсем не плох, потому что, когда Джеймс в депрессии, он теряет чувство юмора.

Когда приходит время ложиться спать, я предлагаю Ривке лечь на матрас на полу на моем чердаке. Мы засиживаемся допоздна, просматривая фотоальбом, который она мне подарила, разглядывая ее бабушек и дедушек, родителей, братьев и сестер – моих прабабушек и прадедушек, бабушку и дедушку, дядей и теть. Все это производит на меня удивительный эффект, обеспечивая мне глубокий, спокойный сон, и когда я просыпаюсь, то узнаю, что Ривка уже уехала.

Возвращаться в школу после зимних каникул всегда сложно. Не то что после летних, когда проходит достаточно времени, чтобы на самом деле соскучиться по школе, одноклассникам и даже учителю или двум, и ты загоревший, посвежевший и несколько изменившийся за эти три месяца. Нет, зима заставляет тебя побледнеть, и ты уже отстаешь по домашним заданиям. И нельзя начать все заново. Но когда я возвращаюсь в школу после зимних каникул, есть одна важная перемена: у меня отношения с Заком Мейерсом. Под отношениями я не имею в виду отношения. Я имею в виду, что мы виделись с ним почти каждый день во время каникул, разговаривали и пили кофе. Думаю, теперь мы друзья. Мы больше не просто два человека, которые знакомы друг с другом по школе. Клео обеспокоена. Она не хочет, чтобы Зак считал меня другом. Чтобы я стала очередной Эми Флэнниган. Она считает, что пора делать следующий шаг. Поэтому она заставляет меня пригласить Зака на вечеринку по поводу дня рождения Джеймса в субботу.

Джеймс всегда ненавидел свой день рождения. Он почти сразу после Рождества и кануна Нового года, и Джеймс говорит, что всю его жизнь у него было ощущение, будто к моменту дня его рождения все уже напраздновались, включая самого Джеймса. Но в этом году все будет по-другому. Я помогаю ему организовать вечеринку в «Il Bacio», весьма забавном итальянском ресторане нашего городка с огромными порциями не особо вкусной еды. Каждый платит за себя, но он договорился с рестораном на сумму двадцать баксов с человека. У нас бронь на пятнадцать человек. С Заком Мейерсом было бы шестнадцать.

Итак. Как мне это сделать? Как мне спросить Зака, не захочет ли он прийти на вечеринку к Джеймсу, чтобы он не догадался, что я по уши в него влюблена? Как мне одновременно вести себя непринужденно, словно мне все равно, согласится он или нет, и все же подать сигнал, что я открыта, на случай, если он подумает, будто это приглашение на свидание? Что мне действительно нужно знать, это как мне вести себя так, словно я Клео?

В первую очередь я решаю, что мне нужно сделать это там, где мне комфортнее всего: в Органическом Оазисе. В школе я все еще одна из девочек из команды по выпуску газеты, кто-то, кого он знает не настолько хорошо, как Эми Флэнниган. В Органическом Оазисе мне не приходится заказывать кофе. Зак готовит его для меня без лишних вопросов. Но когда я заезжаю в Оазис после школы, то обнаруживаю за прилавком бледную, полноватую девушку с тяжелой формой акне. Так что можно сказать, что я не настолько одержима Заком, чтобы внимательно изучить его рабочее расписание. Когда я спрашиваю про Зака, она лишь пожимает плечами и спрашивает, собираюсь ли я заказать кофе или нет. Это значит, что Приглашение придется делать завтра в школе. Брр!

Кстати, говорила ли я, что у Джейка появилась девушка? Все верно. У моего младшего братца, Джейка, есть девушка. Отношения с Сэм после Снежного бала развивались как снежный ком, и теперь мой брат – девятиклассник, встречающийся с одиннадцатиклассницей. Он все время разговаривает с ней по телефону. Я даже видела, как они целуются на парковке, стоя возле ее машины. Они оба придут к Джеймсу на день рождения. Так что у моего братишки есть пара на вечеринку, которую я помогаю организовать.