– Очень интересный у нас разговор получается, – саркастически заявил Звонарёв, разбивая тишину, которую нарушал только голос Земфиры.

– Ты, знаешь ли, сам напросился. А из меня по утрам еще тот собеседник, особенно на голодный желудок.

– Вот ты злая и противная, а Марк Аркадьевич все предусмотрел – Звонарёв протянул руку за свое сидение и достал бумажный пакет. Протянул его Варе.

– Фастфудный завтрак. Как это полезно, – протянула Варя.

– Ни слова благодарности, – состроил обиду Марк.

– Ладно-ладно, спасибо. Есть правда очень хочется. Я в такую рань дома впихнуть в себя ничего не могу. А потом организм просыпается и требует топлива, – Варвара откусила большой кусок фреш-ролла. – А себе ты что ничего не взял?

– Не хочу пока.

Звонарёв прибавил звук аудио-плееру:

Поболтаем об иронии,

Мне безумно интересно!

Это глупо или честно?

Я рискну и встану ближе…

Твои запахи смущают,

Их названий я не знаю,

Я вообще тебя не знаю.

Ты меня впервые видишь,

Я заранее прощаю,

Ты напротив – ненавидишь.

Поболтаем об иронии.

– Варюха, а там будет кто-нибудь знаменитый сегодня? – просил Марк.

– Все, – ответила, хохотнув Варя.

– Я серьезно.

– Я тоже. У картины шикарный актерский состав. Так что, не переживай, людей из телевизора ты увидишь.

– Конечно, ты же их каждый день видишь. Куда уж нам!

– Звонарёв, я тебя умоляю. Ты можешь купить себе билет на любой кинофестиваль и любую закрытую вечеринку.

– Ну, не совсем на любую… Но это другое, Иванова. Там они все важные, при параде. А тут…

– А тут в робе , – посмеялась Иванова.

– Можно подумать тебе не было интересно, как снимают кино. – возмутился Звонарёв. В такие моменты он превращался в мальчишку.

– Марк, я же шучу. Прости. Сегодня, кстати, должны быть на площадке, кроме молодняка, Серебряков, Смоляков и Домогаров.

– Да ладно?! А молодняк это кто?

– Молодняк – это главные герои. Орлов, Ермаков и Мария Андреева.

– Я из них только Ермакова знаю.

– Остальных тоже наверняка видел. Просто фамилий не знаешь.

– Может быть.

– Мне так нравится наблюдать за Андреева. Она какая-то… волшебная, что ли, неземная, – Варя закатила глаза.

– А что у вас с твоим… Постоянно забываю.

– Илья, его зовут Илья, – «вынырнула» Варвара.

– Точно. Так что у вас с Ильей?

– А что у нас с Ильей? Все нормально.

– А дальше что?

– Что дальше?

– Иванова, ты издеваешься?

– Пытаюсь понять, что ты хочешь услышать. Только и всего.

– Хочу услышать, какие у твоего Илюши планы на жизнь.

– Оптимистичные.

– Варюха!

– Мы живем и живем. Все нормально. Что дальше будет, жизнь покажет.

– Брось, Иванова. Это же не ты.

– В смысле?

– Ну, все вот эти «поживем – увидим» не про тебя. Ты так не сможешь. Вот увидишь: долго ты так не протянешь.

– А если я не хочу определенности?

– Тогда ты не просто не протянешь, ты скоро все закончишь. Ты и сама это знаешь.

– Ерунда!

Варвара замолчала и уставилась на дорогу. Марк закурил.

«Жди здесь», – сказала молчавшая всю дорогу Варя, когда они подъехали к развалинам какой-то усадьбы из красного кирпича. Вокруг огромного трехэтажного дома, точнее того, что от него осталось, спустя столетия, суетились киношники. Варя вернулась минут через 15, застав Звонарёв, бродящего вокруг машины с сигаретой.

– Марк, идем, – скомандовала Варвара, зазывая его рукой. Марк пошел за ней, проваливаясь в мокрый грунт чистыми кедами.

– Б…ть, – выругался он.

– Про уговор помнишь?

– Какой?

– Никуда не лезть и никому не мешать.

– А. Помню.

Рядом с усадьбой стояли несколько наполовину разломанных, отсыревших и облезлых скамеек. С них было видно всю суету на площадки, но, вместе с тем, они не попадали в кадр. «Можешь здесь пока упасть» – сказала Варя. «Слушай, а что это за развалины?» – спросил Марк. «Потом расскажу» – бросила она на бегу. Её ждал режиссер Петров.

Когда через час, Варя вспомнила о Марке, то, естественно, не нашла его там, где оставила. Она начала судорожно ходить по площадке в поисках друга. Звонарёв нашелся в «буфете». Они с Орловым, одетым в офицерский парадный мундир образца 1914 года, разговаривали так, будто были знакомы сто лет. Поверх мундира с расстегнутым воротом Петр накинул на плечи куртку-аляску.

– Марк! – сквозь зубы процедила Варя.

– О, Варюха. А мы тут с Петей Лондон обсуждаем.

– Лондон? – раздраженно повторила Варя. – Я, кажется, просила тебя никуда не уходить.

– Варька, твое чувство ответственности вызывает зависть, – встрял Орлов.

– Я не Варька, – Варвара надула щеки.

– Что Варька тоже нельзя? – наигранно возмутился Орлов. – Как к вам прикажете обращаться? Варвара Николавна?

– Хороший вариант, – отрезала Варя.

– Ух, и характер у неё, – сказал Орлов, обращаясь к Марку.

– Я в курсе, – иронично согласился он. – Ты осторожнее: она и укусить может.

– Не сомневаюсь, – Орлов ухмыльнулся. – Вся ты такая «брррр» – обратился он снова к Варе. – О! Я буду звать тебя Брысей.

– Брысей?! – растерялась Варя.

– Да! – гордо заявил Пётр. – Решено. Будешь Брысей.

– Почему?! – с негодованием спросила Варя.

– Потому что ты вся такая «бррр». И потом, Варвара – это Барбара.

– Логично, – поддакнул Марк.

Варвара фыркнула.

– Так что, Марк, про лыжи договорились? – спросил Орлов как ни в чем не бывало.

– Да, только надо договорится о дне, – ответил также Марк.

– А вы приходите ко мне на спектакль с Брысей, – Орлов специально подчеркнул «с Брысей». – Я оставлю вам контрамарки. Там и договоримся. Послезавтра.

«Актер Орлов, пройдите на площадку», – раздался голос помрежа в громкоговритель.

– Это меня. Так значит, договорились: послезавтра в семь жду вас в театре, – Орлов на ходу пожал Звонарёву руку.

– Что за лыжи? – спросила Варя, когда Орлов ушел.

– Он тоже катается. А я знаю спуск, где еще сезон не закрылся. Договорились покататься, – спокойно ответил Марк, уплетая бутерброд с докторской колбасой.

– Вы первый раз друг друга видите?!

– И что?

– Но ты же его совсем не знаешь! И вообще, он наглый тип!

– Ничего он не наглый. Кстати, ты ему нравишься.

– Что?! С чего ты взял?

– Варюха, за всю историю человечества мужики придумали только два способа обратить на себя внимание женщин. Первый – комплименты и подвиги. Второй – дергать за косички. В нашем, конкретном случаи, второе. Послушай, папочку. У пафочки опыт – последнюю фразу Звонарёв прожевал вместе с остатками бутерброда.

– Идем, папочка, посмотрим, как сцену будут снимать. Сейчас твой новоиспеченный друг в кадре, – подколола Марка Варвара.

Орлов стоял спиной к камере и лицом к дому. Почти в том же виде, в каком мы его видели несколько минут назад, только без куртки. Чтобы создать атмосферу сна, на площадку напустили дым. «Вау!» – сказал завороженный Марк. На происходящее он смотрел, как на аттракцион. «Камера. Мотор» – раздалась команда режиссера. «Вдруг, ден этак пять тому назад, приезжает оттоль офицер и рассказывает господину поручику, что вотчину их красные сожгли, а барыню нашу расстреляли», – вспомнила Варя мысленно цитату из романа. «Твою мать!» – вдруг раздалось на площадке. Гряда облаков на небе прошла и неожиданно вышло солнце, не вписывающееся в драматичную сцену сновидения. «Валера, ждем», – разочаровано скомандовал Петров оператору. «Перерыв», – снова громогласно объявила помреж. «Великий менеджмент российского кинематографа», – раздался мужской недовольный голос за Вариной спиной. Это был Ермаков, уже загримированный и тоже в форме.

– Здравствуйте, – тихо поздоровалась Варя.

– Здравствуйте, – сухо ответил Ермаков. Развернулся и ушел.

– Это Ермаков? – шепнул Марк Варе на ухо.

– Да, – ответила она. – А чего ты шепчешь?

– Не знаю. Ты тихо – и я тихо.