Первые месяцы ей было хорошо. Она стала готовить. Все свободное время проводила с Ильей. Это было нетрудно: он приезжал к ней каждый вечер. В 35 лет Илья все еще жил с родителями. Варя старалась не замечать, как сильно Илья открывает кран или как не выключает за собой свет, уходя из комнаты. Вари очень нравилось, что теперь она как все. И ей нравилось нравится – ловить на себе восхищенные взгляды Ильи, чтобы она не делала.

Марк в этот период её совсем не узнавал. Когда они встречались втроем или вчетвером, он наблюдал за Варварой, как за посторонним человеком. Она стала мало говорить о работе, а раньше только о ней и болтала. Когда же дело дошло до вопросов о браке, Марку показалось, что он нашел у себя первый седой волос. «Что она в нем нашла? – размышлял Звонарёв сам с собой. – Зачем нам этот старпер? Ладно бы еще был с квартирой, машиной. А так, что он ей даст? Нет, он неплохой мужик, даже по-честному в неё влюбленный. Но Варюху он сделает несчастной. Она же на себя не похожа!». Самой большой опасностью для Звонарёва теперь была, ставшая такой вероятной, Варина свадьба. Однако, ему нравилось замечать в ней и другие перемены: чуть заметную чертовщинку в глазах и женственный изгиб силуэта. За выполнение физиологической функции он Безобиднову был даже благодарен, но не более того.

К счастью Марка, Илья Аркадьевич был не из скоропалительных мужчин. В отличие от Вари, которая первые несколько месяцев просто не унималась. Она познакомилась с родителями Ильи и уговорила его съездить к своему семейству. От первой встречи Варвара была в эйфории, от второй – готова была забиться в угол, потому что видела, как неуютно себя чувствует Илья. Она делала ему подарки, покупала вещи. Начала задумываться о совместном жилье и представлять, гипотетически, сможет ли провести с этим человеком всю жизнь.

Но через несколько месяцев не замечать открытый кран и не выключенный свет стало сложнее. По утрам ей приходилось тихо собираться, чтобы не разбудить «нового жильца». Вечером она уже не могла посидеть на кухне в кромешной тьме и поразмышлять. А еще появился тревожный страх, что так тихо и спокойно пройдет вся её жизнь. Заботливый Илья продолжал смотреть на неё восхищенно, искренне не понимая, почему ему надо съезжать от родителей или искать более престижную и высокооплачиваемую должность, ведь его все устраивает и он не бедствует. Безобиднов то пресекал Варины разговоры о будущем, то просил родить ему сына, обещая подарить ему железную дорогу. Он с радостью планировал отпуск и никогда не спрашивал Варю о деньгах, но при этом как-то в общем разговоре заявил, что женщина и мужчины должны вместе работать над семейным бюджетом. Варя запомнила. Илья один раз подарил Варе цветы, когда она обижено заявила, что он за ней даже толком не ухаживал. Но при этом Безобиднов регулярно забивал её холодильник едой, а по выходным готовил невероятно вкусные первое, второе и третье.

Для этой пары тоже наступил март. Но Варвара не собиралась резать с плеча и бросать единственного мужчину, пришедшего добровольно в её жизнь. Она приглушала в плеере слова «привычно все включая ночь и постель… сегодня точно прощай» и проживала новый день. Она запретила Марку обсуждать Илью. Её подсознательное пока не готово было выйти на уровень сознательного.

10-го марта. Это случилось 10 марта – событие, которого вы, дорогой читатель, наверняка ждали весь предшествующий этой главе рассказ. 10 марта Варя и Егор впервые увидели друг друга воочию.

К завкафедрой, непосредственному начальнику Варвары, обратился знакомый с «Мосфильма» с просьбой посоветовать специалиста по Октябрьской революции и Гражданской войне 1917 года. На новую картину искали историка-консультанта. Не долго думая, профессор предложил Ивановой сопровождать проект. Он знал, что ей не помешают лишнее деньги, что она ответственная и, самое важное, компетентная и талантливая. Варвара сначала отпиралась, хотя глаза её моментально загорелись. Но Иванова, подвластная гипертрофированному чувству ответственности, как всегда, сомневалась в своих силах. Под натиском начальника она сдалась.

Теперь по вечерам Илье приходилось наблюдать одну и туже картину: обложившись книгами и конспектами, Варвара сидела на полу, постоянно что-то читая и записывая. Она готовилась к экранизации мало кому известного романа «Лебединая песнь».

Действие в книге происходило уже в после военное время, а это уже была не совсем Варина вотчина. Но сценаристы, данной им волею, переписали историю таким образом, что герои то и дело возвращались воспоминаниями в прошлое, нарушая хронологию сюжета. К тому же, по словам второго режиссера, Варвару посоветовали как «человека любознательного и не по годам образованного». Когда же она еще и заявила, что читала книгу, приятно удивленный режиссер окончательно утвердился в симпатии к молодому специалисту. Поэтому было принято решение, что Иванова будет консультировать группу весь съемочный период.

Что ж, следует сказать несколько слов о «Лебединой песне» Ирины Головкиной. Для фильма, к слову, выбрали второе название книги «Побежденные». Биографию белогвардейского движения, оставшегося в СССР после Гражданской войны, внучка композитора Римского-Корсакова Ирина Владимировна Головкина (в девичестве Троицкая) начала писать в 50-х годах прошлого века. Во многом это автобиографическая история, история автора и её близких. На долю писательницы выпало множество испытаний, которые она и описала в единственном произведении. Субъективный, но от этого не теряющий эмоционального накала, печальный рассказ об обреченных людях поразил Варвару невероятно и при первом, и при повторном прочтении. Она стала жить этой историей, и к ней пришло чувство железобетонной уверенности, что все не случайно, не случайно молодой режиссер Никита Петров решил снимать этот самиздат времен перестройки, неслучайно позвал её.

Варя ездила в архивы, пересматривала в интернете кипы газет того времени, попросила Петрова достать кадры старой хроники. Она выискивала любую, хоть малейшую информацию о романе и его прототипах. Они с Петровым даже слетали в культурную сто лицу к внуку Головкиной. Он рассказал им, как бабушка училась в гимназии Стоюниной, как её «вычистили» с третьего курса института» в 1930 году и как она сожгла записи мужа, опасаясь обысков. Более всего Варваре запомнились слова потомка о жизненной позиции его дворянской бабушки. Они как-то расставили все на свои места: «Было бы неправильно сказать, что она никогда не жаловалась, но все-таки она придерживалась таких взглядов, что никаких неприятностей не должно быть заметно. Она всегда приводила в пример литературных героев, которые вели себя так, как будто ничего не происходит. Ей, например, очень нравился майор Мак-Наббс в произведении Жюля Верна «Дети капитана Гранта», который никогда не волнуется, в самых критических ситуациях сохраняет полное хладнокровие и находит выход. Бабушке такое поведение очень нравилось».

– Понимаешь, они с одной стороны умершие, хотя еще и живы, – тараторила Варя, сидя у Марка на кухни. – Но с другой стороны, какая все же сила духа, особенно у Аси Бологовской, это главная героиня. А князь Дашков… Вот знаешь, он чем-то похож по типажу на Эшли из «Унесенных ветром», но в отличие от последнего вызывает у меня симпатию. Хотя, все они конечно люди не нашего времени и не того. И Елочка, и Миша… Вырванные с корнем. Потерянные. – Варя отпила горячий чай и закусила эклером. – Чего ты лыбишься?

– Во-первых, я понятия не имею, кто все эти люди, включая какого-то Эшли из «Унесенных ветром». А во-вторых, с возвращением Иванова. – заявил Звонарёв с абсолютно довольным выражением лица.

– В смысле? – спросила удивленная Варя.

– А так, ничего. – махнул рукой Марк.

Первый съемочный день назначали на 10 марта. Накануне Варя полночи ворочалась, вскакивала, чтобы перечитать сцену в сценарии, вспоминала все ли они обсудили с художником по костюмам и судорожно перебирала в голове множество мелких, но очень важных, деталей. А Илья только и твердил: «Спи. Варя, спи». Утром он встал раньше обычного, чтобы накормить Варю завтраком и собрать ей с собой бутерброды. Она в это время носилось по квартире, собирая блокноты и книги.