Мир раскололся надвое, и Гарри утонул в ощущениях. Он чувствовал пальцы Северуса, ласкающие его там, настойчиво поглаживающие простату. Он дрожал от острого возбуждения и дикого желания кончить. Но ощущал все только половиной сознания, продолжая жадно смотреть на потеки смазки вокруг тонкого запястья, на поступательные движения руки и растянутые стенки, которые то выворачивались наружу, блестя раскрасневшейся слизистой, то загибались внутрь.

— Дьявол, какой нежный и горячий внутри!

Северус стал вколачиваться ладонью в Гарри, активно двигая второй рукой по своему члену. Два мира летели навстречу друг другу и вот-вот должны были встретиться. А когда столкнулись, оргазм накрыл девятым валом. И все. «Плохо» и «хорошо» вновь смешались, осталось только «правильно». Никому другому, даже жене, такого вытворять бы не позволил, убил бы за один намек на столь интимные ласки. Понимание немного примирило с действительностью.

Когда Северус подполз к нему и уткнулся носом в шею, Гарри разомкнул ссохшиеся губы и прошептал:

— Как же я тебя люблю, — и почти отключился.

Северус вздрогнул.

— Ты не поверишь. Я знаю, что в это поверить невозможно. Но вдруг…

Гарри повернул голову, заглянул в черные глаза. Они смотрели прямо в душу, а горячая ладонь на груди словно прожигала ребра, окутывая сердце теплым коконом.

— Это эмпатический канал, — кивнул на свою руку Северус. — Ты будешь чувствовать то же, что и я. Его невозможно обмануть, даже таким существам.

Гарри непонимающе уставился на Северуса, а тот горько усмехнулся и поцеловал его в нос.

— Я не человек, Гарри. Вот здесь, — Северус коснулся груди и головы, — я демон.

Гарри четко ощутил сожаление с легким налетом гордости и еще чего-то странного. Эмоции на грани понимания, но он чувствовал их, как свои. Незнакомые… не человеческие.

— Я сошедший с небес ангел, князь Ада, Астарот. Мне не одна тысяча лет, и я перерождаюсь иногда на земле в человеческом теле. Иначе с ума бы сошел, потому как бессмертен. Смерть, как ни странно это звучит — самая лелеемая мечта высших. Потому что, покаявшись, мы вернемся домой, — Северус посмотрел наверх. — Никто этого не признает, но каждый хочет.

Гарри замер. Он чувствовал и скорбь, и тяжесть на сердце, и светлую ностальгию. И он верил каждому слову, они были близки ему. Северус поглаживал его грудь, но ладонь не смещал, и эмоции втекали в Гарри, заполняя все естество.

— В прошлый раз я появился на земле без своей демонической памяти. Мое тело прожило недолго, всего тридцать восемь лет, но успело наделать столько, что и за тысячу лет не разгребешь.

— Северус?

— Да, Гарри. Меня именно так звали в той жизни. Я прикипел к этому имени, и, узнав о нечаянном потомке, внушил его матери, чтобы назвала его так же. Меня так же.

Гарри встрепенулся, схватил Северуса за плечи и резко опрокинул, подминая его под себя. Он всматривался в глаза, прослеживал линию бровей, водил пальцем по носу и разглаживал пряди волос. Он пытался найти профессора зельеварения, а видел своего любимого мальчика…

— Но как?

Северус по-прежнему держал руку на его груди и положил ладонь Гарри на свою. Тепло, пронизывающее два тела, стало гораздо ощутимее. Северус нахмурился, будто вслушиваясь, и вдруг расслабился, улыбаясь.

— И я тебя, — он потянулся и лизнул Гарри в нос. — В той жизни я не был демоном и прожил обычную человеческую жизнь. Я стал таким, каким меня сделали обстоятельства.

— А сейчас?

— А сейчас я такой, как есть. Только чуть-чуть другой.

Гарри прислушался к эмоциям своего демона. Он грустил, но как-то легко и с удовольствием. От груди веяло приятным теплом, и Гарри кивнул, вопрошающе глядя на Северуса.

— Я одиннадцать лет был сыном проститутки. А на двенадцатилетие ко мне вернулась память демона. И я вспомнил, из-за чего я здесь.

— И из-за чего?

— Из-за кого. Так будет точнее, — Северус улыбнулся и снова лизнул Гарри в нос. — Из-за тебя, конечно.

Он сильнее прижал руку, и Гарри почувствовал всепоглощающую нежность, теплоту, жажду обладания, безумное вожделение и тихую, едва слышную, немного горькую тяжесть в сердце. Что-то напоминающее его личную занозу. Он почти захлебнулся в шквале эмоций и стал глубоко дышать, чтобы успокоиться.

— Я понял еще тогда, в прошлой жизни. Когда я умер здесь и вернулся домой, не мог найти себе места. У меня выработалась болезненная необходимость находиться рядом с тобой. Но что я мог? Ты смертный, зависимый от своей короткой жизни. Я встретил твою мать, и все стало на свои места.

Гарри вскрикнул и отстранился от ладони.

— Мою мать? Она… в аду? За что?!

Северус грустно улыбнулся. И вернул ладонь обратно, окатив Гарри волной сожаления и разочарования.

— Она демоница, Гарри, одна из самых сильных. Огненная красавица, которая вновь окрутила меня, даже без демонической памяти и умений. Да-да, не смотри так на меня. Лили Эванс — это Лилит, она отправилась жить на земле без багажа прошлой жизни. Уж не знаю как — возможно, Мойры пошутили, а может, Люцифер позабавился, но нас снова притянуло. Я всегда неровно к ней дышал, а она никогда не отвечала взаимностью. А тут в кои-то веки кто-то затмил нарисованный мною идеальный образ. И это оказался не кто иной, как ее родной сын.

Гарри вздрогнул, его буквально смыло волной щемящей нежности. Глядя на улыбающегося Северуса, он снова верил каждому его слову. Казалось, в бездонных глазах отражается мама, вспыхивает огнем и превращается в красивую демоницу, приближается… Но Гарри видел только ее зрачки, плавно перетекающие в отражение его самого.

Захотелось узнать о жизни там, в аду. Развеять мифы и обрести истину, принять или удостовериться. И Северус рассказывал. Рассказывал, целуя в нос, щипал за щеки, дурачился или замолкал. Но ни на секунду не убирал руку от груди Гарри, щедро делясь своими эмоциями и полностью стирая недоверие. А Гарри смотрел в свое отражение в его глазах, и только теперь понимал, что было с ними не так, почему они его завораживали. Взгляд. Слишком взрослый и мудрый, не по годам. Все стало на свои места. Гарри не знал еще, как относиться к новым знаниям, но решил разобраться в себе потом. Не сейчас.

— Ты наполовину демон, Гарри. Можешь переродиться в аду и жить, как тебе и положено — вечность.

— Или?

— Или забыть обо всем, что я тебе рассказал, остаться человеком, прожить достойную жизнь и встретить смерть с открытой душой.

— Так просто?

— Да.

Так просто принять решение, на которое у тебя нет права.

Решение

Они расстались, чтобы встретиться через неделю. Северус все же что-то недоговаривал и просил подумать. Чем быстрее, тем лучше. Зачем нужна эта спешка, осталось для Гарри загадкой. Зато остальное наконец стало понятным. Его страсть к Северусу, граничащая с одержимостью, поведение юноши — слишком взрослое, доминирующее. Стало ясно, что противиться Гарри больше не сможет — не хватит ни сил, ни желания. И трудное решение, которое принял Поттер, шагая к порогу некогда родного дома, принесло долгожданное облегчение. Он поговорит с Джинни. Не скажет всей правды, но озвучит свой выбор.

Жена, конечно, не поймет. Но ей придется смириться. Ритмично шагая, Поттер подбирал слова. Будет нелегко, особенно поначалу, но в конце концов все образуется. Главное — не растерять уверенности в том, что он все делает правильно.

Дома было удивительно тихо и темно. Лишь в детской горел тусклый светильник. Джинни сидела у изголовья кровати Лили, Альбус уже спал.

— Ты детей укладываешь? — шепотом спросил Гарри.

Джинни подняла на него измученный взгляд.

— У Лили жар. Не могу сбить температуру. Зелье помогает, но ненадолго, через час температура возвращается. Не знаю, что делать. Может, стоит поехать в больницу?

Гарри подошел к кроватке. Малышка тяжело дышала, губки пересохли и потрескались. Почувствовав движение, Лили медленно открыла глаза.

— Папочка…

Гарри склонился к ней.