Но его соперник оказался не промах. Юный Снейп, словно рожденный для полета, ловко подрезал Гарри и легко выполнял рискованные фигуры высшего пилотажа. И Гарри не мог понять — злость его охватывает или восхищение? Несколько раз он протягивал руку, почти касаясь кончиками пальцев заветного мячика, но снитч снова ускользал, и Гарри терял счет времени. Они со Снейпом выкрикивали друг другу подначки, смеясь и раззадоривая друг друга.

Наконец настал тот самый момент. Снитч летел по прямой, словно и сам уже выдохся в процессе игры. Гарри разогнался, протянул руку… но так и не понял, откуда появился Снейп. Всего доля секунды, и золотистый шарик с крылышками оказался зажатым в чужой ладони.

— Молодость «сделала» опыт! — с довольным видом заявил Северус, хохотнул и стал снижаться. Гарри приземлился рядом.

— Ты молодец, — искренне пожал руку победителю, ощущая легкий укол досады. — Здорово летаешь. Я ведь когда-то был неплохим ловцом.

— А мой отец не любил полеты. Никогда не летал, только на уроках, когда учился на младших курсах. Неуютно чувствовал себя на высоте… — выпалил Северус и замолчал.

— Откуда ты знаешь? — полюбопытствовал Гарри.

Северус молча покусывал нижнюю губу, словно жалея о сорвавшихся словах.

— Тебе кто-то рассказывал об отце? — не отставал Поттер.

Снейп вздохнул и неопределенно кивнул.

— Да, собирал по крупинкам информацию. Интересно же.

Нависла неловкая пауза.

— А вам нравился мой отец, мистер Поттер?

Гарри нахмурился, но решил сказать правду.

— Честно говоря, у нас были напряженные отношения. Он был скрытным человеком с непростым характером. Когда я был ребенком, я, наверное, даже побаивался его. И недолюбливал. Время было тяжелое, трудно было разобраться — где враги, где друзья…

— Вы считали его врагом? — вопросы Северуса отличались прямотой, бескомпромиссностью и ставили Гарри в тупик.

— Сейчас сложно об этом говорить, Северус, — Поттер запнулся, впервые назвав молодого человека по имени.

— Я вас не виню, — Снейп заглянул Гарри в лицо, — даже на суде его имя упомянули только вскользь. Вроде как признали невиновным, но не более того. Был при жизни «темной лошадкой», остался ею и после смерти.

Гарри почувствовал, как щеки заливает краска. Он давал себе слово свидетельствовать на суде в пользу Снейпа, рассказать правду. Но в назначенный день сдрейфил и никуда не пошел, убедив себя, что подхватил простуду. О подробностях процесса он узнал из газет. С Северуса Снейпа сняли все обвинения, но никто не подумал о присуждении ему посмертных званий и наград. Гарри решил во что бы то ни стало добиться справедливости, но рутина рабочей и семейной жизни затянула, он все откладывал, пока, наконец, не перестал думать об этом вовсе.

— Твой отец как-то сказал мне, что жизнь — вообще несправедливая штука. С ним она обошлась и вовсе сурово. Но он был очень мужественным человеком, готовым пожертвовать собой.

— Вы видели, как он умирал? — вечер трудных вопросов продолжался.

Гарри молча кивнул.

— Он что-нибудь сказал на прощание? — Северус внимательно следил за выражением лица Гарри.

— Нет, — быстро ответил Поттер и вцепился в древко метлы, — он не мог говорить.

— Жаль, — протянул Северус, — думаю, ему было что вам сказать.

На висках Гарри вдруг выступила испарина.

— Что ты имеешь в виду? — пробормотал он, радуясь, что в темноте не видно, как он снова краснеет.

— Уверен, что он сказал бы: «Десять баллов с Гриффиндора!»

На секунду Гарри похолодел — ему показалось, что он узнает интонацию профессора.

— Даже не верится, что ты не был знаком со своим отцом. Ты слишком хорошо знаешь его особенности и повадки.

Северус, наблюдая его реакцию, рассмеялся.

— Скоро светать начнет, мистер Поттер. Не пора ли отправиться по постелям? И помните: никому ни слова о нашей прогулке — я ведь выиграл матч.

Он водрузил метлу на плечо и легкой пружинящей походкой зашагал по полю в направлении замка. Гарри постоял немного, совершенно сбитый с толку, но ночной ветерок пробирался под мантию, остужая разгоряченное тело до мурашек, приводя в чувство. Гарри взлохматил волосы, прогоняя пляшущие в голове сумбурные образы, и решительно направился в свою неудобную холодную постель.

Постоянные встречи

Дни в Хогвартсе проходили неумолимой чередой. Гарри много гулял в окрестностях, подолгу распивал кофе с Минервой, рассказывая ей о своей жизни. МакГонагалл с легкой улыбкой выслушивала рассуждения о том, что Гарри считал правильным и несправедливым, кивала и добавляла коньяк ему в кофе.

Гарри пытался общаться с сыном, но Джеймс надулся.

— Папа, ты здесь из-за меня? Боишься, что не справлюсь сам? Это мама тебя попросила меня проконтролировать?

— Нет, конечно, — растерялся Гарри. — Я просто подумал: может, прогуляемся после занятий, поговорим?

— После занятий мы с ребятами договорились играть в плюй-камни. Пожалуйста, папа. Я не хочу, чтобы все думали, что я — маменькин сынок. Не позорь меня.

— Я и не думал, Джеймс. Если ты так на это смотришь, представь, что меня здесь нет.

Гарри надеялся на другой ответ, но сын кивнул.

— Ладно.

Днем, пока шли занятия, Поттер частенько сидел в библиотеке. Брал какой-нибудь увесистый том, но не перелистывал страницы, а просто пробегал глазами одну и ту же строчку, совершенно не понимая смысла написанного. Еще он скучал по Джинни. До разлуки ему часто казалось, что они слишком разные — по темпераменту и взглядам на многие вещи. Но теперь, когда его лисички не было рядом, он вспоминал ее смех и меткие колкие фразы. Ему всегда нравилось ее чувство юмора. Гарри вспоминал их ночи, когда удавалось уложить детей пораньше и заняться любовью. Хотелось секса. Хотелось обняться и зарыться в копну рыжих волос, пахнущих летним лугом, чистой водой и еще чем-то неуловимым. Хотелось домой.

Но в то же время не хотелось уезжать из гостеприимного Хогвартса. Гарри отряхивался от налипшей, словно болотная ряска, рутинной жизни, и ощущение это сравнивал с обновлением и очищением. Однажды он понял, что все последние годы изображал кого-то, кем хотели его видеть окружающие. И застыл, как громом пораженный. Этот кто-то — примерный семьянин, хороший товарищ, отважный аврор. Но, стараясь всем угодить, он забыл о самом себе. А теперь вот вспомнил. Он — Гарри. Просто Гарри. Во взрослом теле, но с прежними чувствами.

В зеркале отражался молодой мужчина с первыми морщинками вокруг глаз. У него было даже несколько седых волос на висках. Какая чушь! Это не может быть Гарри! Ведь глаза прежнего Гарри Поттера ярко блестели азартом и жаждой жизни. Он ощущал себя ровесником ребят-старшекурсников, ровесником Северуса…

Зачастую Северус казался даже старше. Традиция встречаться по ночам на поле для квиддича возникла сама собой. Они летали, валялись на траве, глядя на ночные облака, набегающие на ущербный диск луны, и разговаривали. Северус был резок, называл вещи своими именами и без стеснения рассказывал о своем детстве. Гарри только округлял глаза и пытался делать вид, что для него подобное в порядке вещей. И постепенно смелел. Возрастной барьер, такой заметный поначалу, бледнел с каждым днем, а потом и вовсе растаял.

— Зови меня просто Гарри, — попросил он Северуса однажды.

— А чем плох «мистер Поттер»? — насмешливо спросил тот, сорвав травинку и разминая ее пальцами.

— Тебе неудобно?

— Нет, — пожал плечами Снейп, — Гарри так Гарри. Понюхай, как пахнет, — он приблизил к лицу Поттера ладонь, — Люблю запах травы, такой горький и свежий…

Гарри вдохнул аромат травяного сока, смешанного с запахом кожи Северуса. Вкусно…

Снейп внезапно сел.

— Знаешь, я у многих спрашивал о своем отце. Все утверждают, что я на него похож. Как думаешь, это правда?

— Внешне ты похож, — медленно произнес Гарри, — на первый взгляд. Но на самом деле ты совсем другой. Я бы даже сказал, полная его противоположность.

— В каком смысле? — сощурился Северус, заправляя за ухо прядь волос.