Конечно, с человеческой точки зрения ему надо было отойти в сторону, дать возможность Драко сблизиться с сыном, но Северус не был человеком. Демону не свойственны акты самопожертвования. В данном случае от Драко требовалось полное и безраздельное внимание. Как спарринг-партнер он пока полностью устраивал Северуса, во всяком случае, на этапе становления магических и физических сил Драко ему не уступал.

Уже на третьем курсе в лощеном подтянутом юноше не осталось и следа от оборванца, который поступил в Хогвартс. Северус добивался совершенства во всем. Единственное, что ему не давалось — это отношения с женским полом. Память детства оставила шероховатый отпечаток на характере. Плавные линии, обтянутые чулками ножки и соблазнительные вырезы на груди, жеманные жесты и томные взгляды только отталкивали. Больше всего ему не нравились девичьи голоса. Тонкие, нежные, лирические. Они заставляли морщиться и отгораживаться.

Вниманием девочек и девушек Северус обделен не был, а его холодность расценивали как недоступность и загадочность. Дамы со Слизерина быстро усекли, что сюсюкать с темным принцем бесполезно, и сменили тактику, зеркально отображая его незаинтересованность. Это вполне устраивало Снейпа, и он изредка поощрял такое поведение, поддерживая ничего не значащие разговоры.

Понимая, что без поддержки женской половины общества ему не добиться признания, он выбрал самую безопасную, на его взгляд, девочку для дружбы. Воссоздавать модель отношений Поттера в школе Снейп не стремился, но по его плану легкое сходство должно было настроить будущего партнера на связь.

Восхищаться Гарри Поттером на Слизерине было не модно. Ежегодную встречу школьников с героем посещали все, но демонстрировали свое положительное отношение к нему только три факультета. Традиция противостояния ломалась, но прошло не так много времени, чтобы полностью стереть черту между так называемым чистокровным факультетом и остальными. На лекциях Поттера Северус забивался в уголок или старался найти причину пропустить их. После встречи на первом курсе Поттер больше не проявлял интереса к замкнутому мальчику, что упрощало задачу скрыться от него до поры до времени.

Смотреть на взрослого Гарри было больно. Северус с жадностью ловил мимолетные взгляды в свою сторону, всматривался в глаза, прикрытые отражением зала в стеклах очков, опускал голову, случайно проходя мимо, и старался не пересекаться. Ему просто необходимо было вырасти и занять равную позицию.

В тайнике под лестницей заброшенного тупика подземелий хранились вырезки из газет с изображением смущенно улыбающегося героя. Семейные колдографии с женой и детьми причиняли боль и занимали отдельную коробку, открываемую только во время острых приступов мазохизма. Но древний демон ничего не мог поделать с разбушевавшимися гормонами подростка.

Видеть объект желания стало необходимостью в четырнадцать — пятнадцать лет. Приходилось прикладывать массу усилий, чтобы не приближаться к Поттеру на светских раутах, посещаемых в сопровождении Малфоев. Драко расценивал скромность подопечного в присутствии кумира молодежи как поклонение непопулярному среди сокурсников персонажу и постоянно подтрунивал над Северусом, чем только усугублял неуважительное отношение к себе.

На предпоследнем курсе Северус стал слишком приметным и довольно популярным. Перед самым приездом Гарри в школу ему пришлось загреметь в больничное крыло с переломом руки. Единственная свидетельница хладнокровного самоистязания пришла в ужас, когда Северус спокойно ударил рукой по металлическому уголку трибуны и только слегка поморщился от вида кости, прошившей кожу предплечья.

В день приезда Гарри Поттера школа словно вымирала. Как он умудрялся ежегодно привлекать к себе столько внимания, Северус понял в первую же осознанную встречу. Поттер позиционировался властями и администрацией школы как образец защитника, гарантирующего правопорядок, готового вступиться за каждого. Он должен был напоминать детям о войне и об ошибках прошлого, говорить о героях и прославлять ушедших. А он просто говорил о том, как прекрасно жить в мире. Рассказывал о смешных приключениях, детских переживаниях и вспоминал мертвых, как живых.

Из года в год он не повторялся. Казалось, речи ему пишет писатель приключенческих романов, а сам он становится главным героем новой увлекательной книги. Гарри полностью справлялся с возложенной на него миссией, и Северус даже жалел, что не услышит очередной эмоциональный рассказ. Не увидит краснеющего Поттера, отвечающего на вопросы взволнованных первокурсников, ловко обходя страшные моменты войны и легко подстраиваясь под настроение детей.

Лежа в пустой палате, Северус с удовлетворением закрыл глаза и довольно улыбнулся. Он скрывается последний год. В следующем ему исполнится восемнадцать.

========== Часть IV. Встреча ==========

Первая встреча

Война ни для кого не прошла бесследно. Ее отголоски оставили в душе безобразные шрамы, и Гарри до сих пор видел сны, в которых вновь становился мальчишкой, на плечах которого лежал непосильный груз ответственности. В этих сновидениях он дрожал от мерзкого липкого страха, снова терял родных и друзей, а просыпался порой от собственного крика — в поту, на смятой постели, тяжело дыша. И после таких ночей продолжал жить обычной жизнью — завтракал, шел на работу, целовал на прощание жену и детей. Словно его кошмар был только воображаемым.

В этой обыденной жизни слово «война» Гарри не произносил. Он понимал, что необходимо чтить память погибших, рассказывать детям об ошибках его поколения, чтобы ужас никогда больше не повторился. Но заставить себя приходить на официальные мероприятия, посвященные Победе, говорить правильные и помпезные речи — не мог. Просто был не в силах.

Единственным человеком, кому Гарри не отказывал, была профессор МакГонагалл. Минерва каждый год приглашала Гарри в Хогвартс, чтобы он выступил перед детьми. И Гарри не мог сказать «нет» нынешнему директору. Тем более, в восстановленном Хогвартсе он обретал пусть хрупкое, но такое приятное душевное равновесие. Глядя на галдящую толпу учеников в галстуках, символизирующих четыре факультета, он словно пытался отыскать глазами лица тех, кто когда-то был его другом или врагом. Возможно, отыскать даже самого себя.

Иногда он мысленно раздавал нынешним детям роли своих сокурсников. Вон та девочка с книжкой под мышкой — это Гермиона, толстяк в зеленом галстуке похож на Кребба, косолапый простоватый паренек с торчащими ушами — вылитый Невилл. А однажды Гарри чуть не задохнулся, наткнувшись на колючий взгляд черных глаз исподлобья. Его словно электрическим током прошибло, а во рту пересохло и стало горько.

Гарри рассматривал худосочного первокурсника с черными неухоженными волосами и чувствовал, как сходит с ума — мальчик как две капли воды походил на бывшего профессора зельеварения. Минерва проследила взгляд Гарри и, взяв его под локоть, прошептала:

— Это сын Снейпа, его тоже зовут Северус. Хороший мальчик. Жаль, он не знал своего отца. Честно говоря, я не уверена, что Северус… старший вообще знал о существовании сына. Печальная история, Гарри.

Вполуха выслушав пояснения Минервы, Гарри двинулся к мальчику, словно кролик, загипнотизированный змеей.

— Меня зовут Гарри Поттер, — чтобы завязать разговор, ничего лучшего не придумалось.

Маленький Северус молчал, опустив голову, не реагируя на протянутую руку. А когда Гарри попытался коснуться его плеча, развернулся и выбежал из зала. Гарри растерянно повернулся к МакГонагалл. Минерва поджала тонкие губы и пожала плечами.

Приезжая теперь каждый год в Хогвартс, Гарри пытался познакомиться с маленьким Снейпом поближе. Он и сам не понимал, зачем. Возможно, чувствовал в глубине души свою вину за то, что ненавидел бывшего профессора, который столько раз спасал его жизнь и пожертвовал собственной там, в Визжащей хижине. Снейп погиб, не увидев сына, не смог растить его и заботиться о нем. Умел ли любить суровый профессор? Гарри точно знал, что умел. Он до сих пор слышал низкий надломленный голос: «У тебя глаза матери…»