Оливер подробно объяснил ей, какого масштаба проблемы она создала своей аферой с деньгами его компании, и больше эту тему не затрагивал, однако Хлоя понимала, что он всё ещё разбирается с её последствиями даже спустя несколько месяцев. Будь на месте Оливера кто-то вроде Лекса, он бы уже замял её необдуманный поступок, но в «Куин Индастриз» приветствовалась совершенно отличная от «Лютеркорп» корпоративная культура. Оливер не мог просто пригрозить людям, чтобы они закрыли на это глаза, или шантажировать их увольнением вопреки всем правилам и нормам компании, которую основала и лелеяла его семья. Неудивительно, что «Лютеркорп» не являлась примером для подражания по части корпоративного управления и прозрачности по отношению к своим работникам, акционерам или даже совету директоров.

Она повесила в шкаф чехол с платьем и сняла сапоги. Ванная Оливера, вероятно, нравилась Хлое больше всего в его квартире после, разве что, вида с балкона. Из спальни в ванную вела вытянутая в длину гардеробная с двойной раковиной на мраморной столешнице и огромным зеркалом во всю стену с одной стороны, и вместительным встроенным шкафом с функционально организованными многочисленными ящиками для белья, полками для одежды и двумя отделениями для одежды на плечиках с другой. Всё вместе производило эффект строгости и порядка, однако отделка шкафа из вишнёвого дерева, классический рисунок паркета, толстый пушистый ковер по центру, замысловатое освещение комнаты и небольшие детали, вроде зелёных и синих оттенков в цветовой схеме комнаты, придавали ощущение уюта.

Пальцами Хлоя зачесала свои волосы назад и включила горячую воду, чтобы смыть макияж. Она уже собиралась пойти посмотреть, не освободился ли Оливер, когда он сам показался со стороны спальни.

— Привет, — улыбнулся он, усевшись на край длинной столешницы раковины. Оливер уже был неплохо знаком с ежедневными косметическими ритуалами Хлои. — Надо же, снова розовая дрянь. Большие планы? Нужна помощь с отшелушиванием чего-либо? — спросил он, похотливо ухмыльнувшись.

Не так давно Оливер обнаружил, что её розовые массажные рукавицы для душа годились не только для того, чтобы удалять ороговевшие клетки с кожи. Когда мочалка растягивалась на его большой ладони, то поверхность казалась ещё грубее обычного. Тело Хлои помнило, как он сначала осторожно водил мочалкой по её коже, нанося гель для душа, как останавливался на сосках, изучая её реакцию на различные прикосновения шершавой ткани, и как успокаивал их языком, когда Хлоя уже не могла сдерживать стоны от захвативших её ощущений.

Она покосилась на него.

— Знаешь, в один прекрасный момент ты в очередной раз ляпнешь нечто подобное, а я не смогу сдержаться и не закатить глаза, и они так и застрянут навсегда.

Он рассмеялся.

— Только представь, что напишут в причине травмы: перманентное послеоргазменное состояние.

— Да уж. Может, они назовут это в твою честь? Только представь: синдром Оливера Куина.

— Нет, — нахмурился Оливер. — Кажется, будто это название болезни. Нужно придумать что-нибудь прикольное. Или лучше на японском! По-японски всё звучит круче.

Хлоя намочила тканевую салфетку горячей водой, выжала её и, слегка поморщившись, расправила и наложила на лицо, немного прижимая пальцами.

— Это не больно? — скривился Оливер.

Хлоя неразборчиво пробормотала в ответ. Она аккуратно промокнула лицо, убирая излишки крема, прополоскала салфетку и повторила ритуал уже с прохладной водой, после чего закончила ледяной.

То, что её разумом какое-то время владел Брейниак, не прошло для Хлои бесследно: остаточные побочные действия включали в себя гиперчувствительность к свету, когда она уставала, а также мигрени. Хлоя не собиралась ходить по докторам по поводу её головных болей. Команда супергероев из далёкого будущего удаляла Брейниака без её согласия, буквально заставляя его просачиваться сквозь поры её кожи. После такого Хлоя не была готова позволить каким-то дилетантам копаться в её голове. Тем не менее, она спросила совета у Эмиля, которому хватило здравого смысла признаться, что его опыта явно недостаточно, чтобы иметь дело с болезнями, вызванными инопланетными технологиями. Он назначил пару анализов, а также МРТ, которые не выявили никаких отклонений. Эмиль порекомендовал исключить кофеин из её диеты, а также добавить время на сон.

Учитывая, что ни то, ни другое в её случае даже не обсуждалось, Хлое пришлось прибегнуть к другим методам, например, этому сложному ритуалу ухода за лицом, помогающему расслабиться, или регулярным перерывам в работе, когда она выходила прогуляться на свежем воздухе за кофе. К тому же в последнее время Хлоя всё меньше времени проводила в изнуряющей дороге от и до Смолвиля, и пришла к выводу, что наступила пора уже сжечь этот мост. Быть вместе с Оливером стоило того, чем бы ей ни пришлось потом за это расплачиваться, думала она ровно до того момента, как чуть не получила по лицу полотенцем. Хлоя поймала его в последнюю секунду и вытерла лицо.

— Чем мы сегодня займёмся? — спросил Оливер. — У меня есть кое-какие обязательства, которые ты называешь патрулём, хотя можно было подобрать и более поэтичное название. Мне кажется, что кто-то, именующийся писателем, упускает шанс добавить лиричности и драматизма. Хотя, помнится, один раз ты сказала, цитирую: «такой сексуальный я». Правда, тогда ты была немного пьяна, так что это, скорее, было честно, а не поэтично.

— И ты до старости теперь мне будешь это припоминать, да? — тяжело вздохнула Хлоя, а затем улыбнулась, потому что ей нравилось, когда Оливер начинал валять дурака. — Я планировала сидеть за пультом сегодня во время твоего патруля.

— Ясно. Ты голодна?

Она покачала головой, расстёгивая пуговицу на поясе юбки, а затем и молнию под мгновенно вспыхнувшим взглядом Оливера.

— Что ещё ты собираешься снимать? — заинтересованно спросил он.

— Я купила платье, но пока не решила, оставить его или нет.

— О, у меня это хорошо получается, — сказал он, жестом показав ей, чтобы она приступала к примерке. — Надевай.

Немного удивившись его энтузиазму поиграть в модного критика, Хлоя стянула через голову топ и достала платье из пластикового чехла. Она немного запуталась в поясе, но Оливер пришёл на помощь: он застегнул потайную пуговицу на талии и завязал неровный бант над её бедром. Закончив, Оливер выпрямился и сделал шаг назад, чтобы оглядеть Хлою с ног до головы.

— Неплохой цвет. Рисунок ткани меня не раздражает. Но оно слишком длинное.

Хлоя поправила ленту пояса.

— Только с каблуками или очень высокими шпильками… — её длина устраивала.

— Я бы сказал да, если бы тебе было лет тридцать пять и было, что скрывать. А тебе не нужно ничего прятать. И оно хорошо на тебе сидит, но это только потому, что ты во всём отлично выглядишь.

Она скептично на него посмотрела.

— Правда, — кивнул он в подтверждение своих слов. — Даже в несочетающихся лифчике и трусиках, да в шерстяных носках. Такое никому, кроме тебя, не под силу. Или в твоём отвратительнейшем клетчатом пальто, которое я терпеть не могу и хочу сбросить вниз с высокой башни или сжечь. Но ты надеваешь его, и всё, о чём я думаю, что твоё призвание — спасать уродливую одежду, надевая её на себя.

Оливер прижался к её спине, а его руки обвили Хлою за талию.

— Оно совсем не подчёркивает твою шикарную задницу, — прошептал он. — Верни его.

Хлоя прикусила губу и наклонила голову, чтобы ему было удобнее целовать её шею. Руки Оливера развязывали пояс, который он сам помогал ей завязать минуту назад. Платье скользнуло вниз по плечам Хлои и упало к её ногам, в том время как пальцы Оливера устремились в её трусики.

— Это было чертовски быстро даже для тебя, — заметила Хлоя.

Он довольно заурчал себе под нос, обнаружив, что она уже была влажная.

Хлоя глянула на их отражение в зеркале ванной. Вне работы Оливер предпочитал одеваться просто: какая-нибудь футболка и джинсы или спортивные штаны, ничего обтягивающего. Дома он ходил босиком. Его рабочая одежда состояла из сшитых на заказ костюмов приглушённых тонов. Его фраза про несочетающиеся бельё попала в точку: на Хлое были надеты чёрные трусики и бежевый бюстгальтер, который она выбрала в последнюю минуту, чтобы его не было видно под футболкой. Чёрное кружево трусиков слегка натянулось над рукой Оливера, которой он поглаживал её плоть. Хлоя кусала губы от того, какую картину они собой являли.