Хотя, довольно многочисленные общины «волков» жили в колонии, осваивая другие профессии и земледельцев в том числе.

Показался сад Хартманов и турианец направил свои стопы к калитке, дабы пройдя его насквозь оказаться в посёлке, в котором был его дом. Неделю назад, Ирина родила девочку и одновременно с этим они вместе окрыли капсулу искусственной матки, достав оттуда крохотную турианку, его генетическую дочь. Яйцеклетку для этого ему подарила Наинэ, взяв свою собственную. Так что сейчас, наверное, любимая женщина кормит двух младенцев, двух сестёр, его дочерей.

А сыновья, как всегда летом поутру, наверное, уже на Зеркале вместе с кучей приятелей всех возможных рас. Вспомнив мальчишек, мужчина улыбнулся и на его сердце, стало тепло. Он любил своих детей, именно своих. Оба и Тиррус и Сайттор, были псиониками и за любовь отца платили ему полной мерой. Он знал, что воспитает из них, настоящих турианцев, настоящих по духу, как и он сам.

Сад встретил работающими разумными, по сравнению с тем, что было до войны, посадка увеличилась втрое. Поскольку свою часть добавило семейство Доу. Полина с Сашей, организовали паевой совхоз и увлечённо трудились в нём, будучи и работниками и владельцами одновременно.

Он поприветствовал работающих, пожелав всего наилучшего. Выслушал ответы и пошёл-таки домой. Требовалось освежевать добычу и замариновать мясо, дабы вечером накормить свою семью вкуснейшим рагу. Пока Ирине нужна была помощь с детьми, Найлус взял отпуск и всё своё время посвятил семье и детям.

Уже у калитки, ведущей в заботливо засаженный цветами собственный палисадник, столкнулся со стайкой мелкоты с криками промчавшейся в сторону главного древа. Проводил детей улыбкой, вошёл во двор и чуть не упал под натиском двоих мальчишек повисших на нём.

— Папка! — Кричал Тиррус. — Мы завтра идём партизанить!

— Да, в предгорья и всеми классами. — Вторил ему брат. — Будем две недели жить в горах, охотясь и рыбача. Правда, здорово, пап?!

— Отлично! — Ответил он, прижимая детей к себе. — Взрослеете у меня, ведь осенью уже в среднюю школу.

— Мы совсем большие уже, — сказал Сайттор. — Научимся охотиться и будем кормить тебя и маму.

— Это всенепременно. — Ответил мужчина.

— Ладно, папка. Нас ждут ребята. — Крикнул Тирр, чмокнул его в щёку и, мальчишки завывая на два голоса, умчались вслед за друзьями и подругами.

Уже у крыльца был перехвачен Русти. Серая кошка КАДИС, громогласно урча, вытребовала у него ласку, обтёрла ноги и когда вышедшая жена открыла двери, скрылась в доме.

Ирина же, обвила его шею руками и на некоторое время, им обоим стало не до окружающего мира.

— Как девочки? — спросил он, чуть отстранившись и переведя дух.

— Наелись и спят. — Ответила Ира. — Вижу, сходил успешно, вечером будет вкусно.

— Я постарался. — Сказал он.

— Хэй, охотник! — раздалось из-за спины, — как сходил?

Найлус обернулся и встретился взглядом, со стоявшей облокотившись на забор Женькой. Молча, продемонстрировал тушки зверьков.

— Молодец! — сказала она и поморщилась. Положила ладони на выпирающий живот и стала его массировать тихо приговаривая: — Тише, тише вы, совсем мать запинали…

— Как ты? — спросил он сестру.

— Да, как-то не очень. Вроде и погуляла, а спину один хрен ломит и девки мои, опять внутри разминку устроили, хулиганки малолетние. — Ответила та, снова поглаживая живот.

— Как Ли и Али? — спросила Ирина.

— Дома, у Фиалки тоже спина разболелась. — Ответила Женька распрямившись. — Блин, вот опять…

— Что опять? — Встревожилась Ира.

— Да, поясница, словно давит что-то…

— Давит?! — Говорит Ирина. — Стой здесь, я за отцом он пока дома. — И уходит в сторону дома Дакара.

Женька (Мендуар, Городской госпиталь г. Леонов, стерильный отсек, 10 июня 2397 г.)

Лежу на койке, на животе подушка со льдом бездумно глядя в потолок, рядом на таких же койках лежат мои половинки, а в маленьких люльках у противоположной стены спят сладким сном наши дети. Внутри меня, несмотря на тянущую боль в паху, растеклась и пульсировала в теле просто какая-то запредельная нега и радость. Хотя, что я дурака-то валяю, сама ведь прекрасно знаю, в чём тут дело. Это реакция женского организма на прошедшие роды, во время которых я уж грешным делом подумала, что порвусь пополам. Ощущения по болезненности пусть и не дотягивали до кое-чего пережитого мной, но однозначно вошли в первую десятку. И после того, как вторая моя дочка покинула мой живот на меня и накатило. Да с такой силой, что я просто прибалдела. Боль почти ушла, оставив после себя лишь неудобство, а я лежу и смотрю на моих малявок, которых держат на руках папка и Рэй. За стеной отходят от родов Лиара и Али, они успели, куда раньше меня, поскольку у них уже не в первый раз. Мои же мучения продлились почти четырнадцать часов и сейчас за окном в тёмном небе лишь сияющая синим светом Сиббаль.

Преодолев вялость, встаю и подхожу к люлькам, любуюсь детьми чувствуя, как внутри всё просто тает от совершенно запредельных ощущений. Дети спят, тихо посапывая носами. Две синеньких и две светлокожих малышки.

Тихий скрип коек и меня обнимают мои азари, наши чувства схожи, что дарит нам просто фантастическое чувство сопричастности друг другу.

— Они чудесны! — Шепчет Али, — никогда бы не подумала, что человеческих детей буду воспринимать как своих. Твои малышки для меня словно моя Тиваль и Лаис Лиары.

— Так это же замечательно. — Отвечаю я.

— И как тебе в роли матери? — шепчет Ли.

— Потрясающе! — шепчу я в ответ. — А как вам обеим в роли аиттани?

— Мы не совсем аиттани, как впрочем и ты. Неоднократное полное слияние, изменило нас всех троих. Изменило настолько, что уже сложно сказать насколько я и Али азари, а ты человек. — Говорит Лиара, — может быть ты этого просто не чувствуешь, поскольку чувствам своим до конца не доверяешь, больше полагаясь на логику и знания.

— Значит, у наших девочек три матери, только вот, мне, похоже, придётся взять на себя роль отца. Но, ничего, опыт есть, справлюсь. — Шепчу я и целую Ли пока не кончается воздух, перевожу дыхание и повторяю с Фиалкой.

Грудь ноет и пульсирует, чувствую, как набухает всё, внутри них буквально наливаясь тяжестью. На длинной рубашке, появляются мокрые пятна.

Одна из моих малявок пискнула и открыла глаза, огляделась и, нашу палату огласил тоненький, детский плачь. За нею, проснулись и запищали все остальные.

— Стоит покормить. — Говорю я, помня наставления отца про то, что первое время архи важно. Поскольку сейчас в моём молоке настоящий коктейль гормонов, которые подарят детям не меньшую радость, чем мне, это такой своеобразный импритинг. Малыши получат радость от сосания груди и, в дальнейшем это облегчит мне процесс кормления. У азари всё точно так же, как и у турианцев и кварианцев. Механизм аналогичен, мы все млекопитающие…

— Может, поменяемся, пусть у наших девочек, мы все трое будем матерями? — Шепчет Алана.

— Здравая мысль. — говорит Ли и берёт мою старшенькую, которую я назвала Светлана. Младшая с именем Мария тут же оказалась в руках у Фиалки. Миг и обе замолчали, присосавшись к груди. Беру Тиваль на руки, приподнимаю разрез ткани для груди и, проваливаюсь в ощущения, чувствуя, как малышка сосредоточенно облегчает меня от тяжести.

Ещё две недели здесь, две недели пока будет идти адаптация и сработает биоблокада. Потом нас ждёт дом, но, я чувствую, что завтра у нас будет форменное паломничество. А меня персонально, допрос от мужской части моих друзей и родных. Сколько было вопросов от них во время беременности, что же я чувствую? А завтра они захотят узнать, насколько на мужской взгляд болезненны роды. От мыслей об этом становится весело.

— Что тебя веселит? — Спросила Ли, а Алана просто смотрит с вопросом.

— Да, чую завтра, меня ждёт допрос от парней на тему родов. — Отвечаю я, а руки сами меняют пелёнку у насосавшейся, словно клоп Тиваль. Дочка снова спит, открыв рот и посапывая. Убираю уже намокший подгузник и, обтерев салфеткой, надеваю сухой. Рядом той же процедуре подвергается Светка, а Машка пока сосредоточенно сосёт грудь Али.