— Меня это больше не интересует, Никки, — слишком быстро и резко прервал меня Джейсон. — Я хочу лишь одного: чтобы меня оставили в покое.

— Я и не сомневалась, что услышу подобное. Признаюсь, я и сама чуть не ушла сегодня, когда узнала, где ты и чем занимаешься. Но решила посмотреть. И увидев тебя дерущимся, поняла, что должна передать тебе то, что раскопала. Это касается тебя и твоего отца, Джейсон.

Что-то на миг вспыхнуло и погасло в темно-серых, ставших почти чёрными в скудном уличном освещении глазах. Джейсон вдруг ухватил меня за руку и велел:

— Шагу прибавь, но не беги.

— Что?

— Похоже, нас засекли.

— Джейсон, я… о, боже!

— Зачем ты снова ворошишь это? — от быстрой ходьбы Борн задыхался. А может быть, и от волнения.

— Потому что ты это больше уже не ты… Я вижу совсем чужого человека. Джейсон, ты никогда таким не был. Я знаю об этом даже больше тебя. Поверь.

— Чёрт-чёрт-чёрт-чёрт… — взгляд Джейсона выхватил в сгущающейся толпе двоих ребят в тёмных куртках, двигающихся навстречу нам. — За мной, живо.

Не понимаю, как ему это удалось, но в мгновение ока Джейсон оказался верхом на мотоцикле, по счастливой случайности оставленном хозяином с ключом в замке зажигания. Вряд ли этот простофиля-полицейский мог представить, что его железного коня уведут прямо из-под носа. Он всё ещё что-то кричал и размахивал руками, когда добрая сотня железных лошадей уносила нас прочь.

Через пару кварталов я поняла, что нас преследовал наёмник на большом белом седане. Местное население подобными машинами не пользовалось, слишком уж тесны были улочки. И это давало нам преимущество. А ещё ночь, а ещё толпа, а ещё то, что мне было всё равно, кто у нас на «хвосте». Миг между прошлым и будущим отделялся лишь спиной Джейсона, за которую я отчаянно цеплялась. А ещё мне было немного странно замечать, что звуки, доносившиеся отовсюду, стали слышны гораздо тише, словно кто-то накрыл нас с Борном стеклянным колпаком. Громче всего теперь я слышала его дыхание и сердце, колотящееся о рёбра. Неужели он тоже способен бояться? И уж точно он испытывал страх не за себя.

И мысль о том, что Джейсон думает обо мне и хочет защитить, разлилась блаженным теплом до самых кончиков пальцев. Я ещё крепче прижалась, обвив его талию руками, положила голову на сильное его плечо, уткнулась носом в шею. Джейсон дурманяще и изумительно пах собой. И мне хотелось лишь коснуться губами его тёплой кожи.

— Держись крепче, — тем временем скомандовал он. — Сейчас будет сильно трясти.

Но я не ощущала неровностей дороги и сгущающейся темноты, вспыхивающей яркими звёздами, наряжающейся в чёрные шёлка. Ночь казалась мне совершенной. Я не замечала толпы, выкрикивающей какие-то призывы, и бутылок с зажигательной смесью, пролетавших над нашими головами. Мир и небытие имели одну общую границу — Джейсона Борна.

Квартал сменялся кварталом, Джейсон не покидал тесного, заполненного людьми центра, но в том был резон. Гоняться в таких условиях на машине преследователю оказалось тяжеловато. А я была уверена, что Борн найдёт выход, выигрывая время. Он обязательно что-нибудь придумает, ведь так случалось всегда. И вместо того, чтобы бояться погони, я наблюдала, как дома, сливающиеся в длинные тёмные ленты со светящимися вкраплениями окон, а ещё тревоги, волнения и неопределённость — всё оставалось позади. Значение имело только то, что Джейсон Борн находился на расстоянии нескольких дюймов от меня и дышал, а я… я только и могла, что сказать первое пришедшее на ум.

— Знаешь, с детства у меня осталось одно секретное место. Оно называется июль. Когда-нибудь я отведу тебя туда и покажу…

— Что?.. — не понял Борн, оборачиваясь.

А я могла думать только о том, как сильно я его люблю и что сквозь эту странную ночь ориентируюсь лишь на его голос. Что Джейсон восхитительно тёплый и пахнет так замечательно… собой.

И в этот момент времени не стало. Оно будто растворилось в чём-то вязком и густом вроде масла. Мотоцикл подпрыгнул на кочке, и Борн потерял управление, хотя всё могло случиться совсем наоборот. Я увидела всполох собственных волос и улыбнулась тому, как сильно они отросли, символизируя прошедшее время. А потом отчего-то под лопатками оказалась ароматная, свежескошенная трава.

Я слышала голос Джейсона, отчего-то слишком отчаянно повторяющего моё имя, видела, как из ночи рождается тёплое июльское утро.

— Никки!!!

Очередной его крик выдернул из забытья, и я нашла себя лежащей на мостовой, а не на свежескошенном лугу. Боли я не чувствовала, но было страшно оттого, что под пальцами, зажимающими рану на животе, тепло и липко. Я догадывалась, что это кровь, но только по взгляду Джейсона, укрывшегося метрах в пяти от меня за припаркованной машиной, понимала, что дело — дрянь…

— Никки, милая, ответь!..

— Всё в порядке, Джейсон, — вырвалось из моего рта вместе с кашлем.

— Лежи, не шевелись, я что-нибудь придумаю. Я сейчас тебя вытащу… Только не вставай, не поднимай голову.

И здесь мне следует оговориться, что я всегда слушалась и понимала Джейсона слишком буквально. Я следовала его плану, понимая, что он единственно верный и возможный, так же отчётливо, как знала, что если теперь он попытается меня спасти, то и сам получит пулю в висок. Вряд ли снайпер целился в меня. Он выстрелил только для того, чтобы контролировать Борна. Чтобы на этот раз Джейсон не смог уйти. А я… я не могла этого позволить и тогда…

Поднимаясь, я подумала, что могла бы не делать этого, и тогда он пришёл бы ко мне и лёг рядом. И мы, наконец, провели бы вместе не только ночь, но и целую вечность. Я понимала, что всё будет именно так, если я позволю ему приблизиться, но мысль об этом почему-то не делала меня счастливой… я слишком сильно любила его, чтобы рисковать…

— Лежи, Никки. Зажми рану сильнее. Ник-ки-и-и, — растворилось где-то за белыми облаками. Голос показался мне знакомым и таким родным, что я подумала: так разговаривает Бог, наверное, но точно я не знаю…

… ибо я сидела посреди свежескошенного луга и больше не было никаких ран. Под ладонями только свежескошенная трава, и обоняние раздражал запах лета.

Я понимала, что должна была слушаться и не вставать, но день так упоительно хорош, а я… я не могла рисковать ещё и Джейсоном.

Где-то над ухом прожужжал шмель или оса. Он больно ужалил в висок, когда я встала на колени.

========== Джейсон. Глава 1. Воздух ==========

Мария не раз повторяла, что в декабре индийский рынок похож на мозаику. Я вернулся, чтобы удостовериться. Диковинные орнаменты традиционных одежд, фрукты, пряные ароматы, кажется, могли бы изгнать тишину, воцарившуюся внутри.

А ещё я вернулся на Гоа, чтобы услышать в ветрах эхо голоса Марии, ощутить её прикосновения сквозь волны Океана. Впервые за многие годы я почувствовал себя в полной безопасности, но не от того, что перестал быть преследуемым, скорее, принимая своё полное безразличие к этому обстоятельству. С тех пор, как я не уберёг Марию и не смог спасти Никки, жизнь полностью утратила свой смысл.

И я возвратился за тем, чтобы ещё хотя бы раз пройтись по тёплым, прогретым доскам пола нашего с Марией бунгало босиком, открыть платяной шкаф, где до сих пор висела кое-какая её одежда, вдохнуть почти забытый аромат её духов, а потом отправиться к Океану, чтобы говорить с ним, укорять его.

Но до дома я так и не дошёл. Напиваясь в стельку, я уже которую неделю ночевал у случайных женщин или просто на пляже. Утро начиналось с порции дешёвого местного виски, вечер заканчивался им же. Мне было решительно наплевать, что от меня воняло как от мусорного бака, а щетина на лице постепенно превращалась в неопрятную бороду. Я мог думать лишь о том, что Марию отнял у меня Океан, а Никки июль.

Наверное, я слишком сентиментальный ублюдок, но я смог незамеченным пробраться на церемонию прощания с Никки. Я стоял всего в нескольких футах от её матери и всё удивлялся, как сильно дочь похожа на неё.