Если Вселенная и образовалась в результате Большого взрыва, то он — ничто по сравнению с тем, что происходит в твоём сердце. Ты понимаешь, что теперь Борн вернётся. Чтобы отомстить ЦРУ. И ты… ты снова должна быть в деле.

***

Ты возвращаешься к практике и отчасти теории, вновь определяя неопределяемое. «Планы» и «реальность» не хотят становиться синонимами, несмотря на предпринятые попытки. И вместо того, чтобы приблизиться к Борну, ты вынуждена наблюдать, как новый оперативный начальник ЦРУ — Памела Лэнди — занимается его поимкой. Ты не сомневаешься в провале этого мероприятия, но держишь молитвенник под подушкой.

А ещё никак не можешь попасть в оперативную группу, занимающуюся Борном, хотя сам Эббот рекомендует тебя. Высшему руководству ты нужна в Новой Гвинее.

Но всё же однажды тебя будит полночный звонок с приказом вылететь в Германию первым же рейсом.

В противовес ожиданиям, вместо рабочего компьютера в координационном центре тебя ожидает разговор с несколькими мрачными людьми из руководства, которых ты не знаешь. Председательствует Лэнди.

Тебе задают, наверное, тысячи вопросов, на которые ты отвечаешь однозначно или просто коротко:

— Нет, он никогда не давал проникнуть в свою голову, психологам не доверял. Я работала с ним только потому, что приказывал Дэниелс.

— Мисс Парсонс, Борн — государственный изменник. Он опасен, но требует встречи с нашим представителем.

— Вы хотите, чтобы к нему пошла я?

— Мы не настаиваем, но…

— Я всегда являлась патриотом, — отвечаешь ты, склоняя голову, чтобы никто не заметил тени в твоих глазах. Слишком многие в Управлении являются неплохими психологами.

***

Александрштрассе наводнена людьми с плакатами и лозунгами. Мозг машинально отмечает, что встречу Борн организовывает в своём стиле. «В толпе легче всего затеряться», — когда-то говорил тебе он. Это понимает и Лэнди, отдающая приказания через наушник.

— Пожалуйста, не волнуйтесь, Никки, и старайтесь держаться мест с наименьшим скоплением людей. Так группа захвата сможет контролировать ситуацию.

— Да, мэм, — отвечаешь ты, сливаясь с толпой.

В наушнике растерянный гул голосов — всё идёт не по плану, а сердце трепещущей бабочкой взмывает к подбородку — твой локоть в стальном капкане пальцев Борна.

— Быстро в автобус, — командует он, едва разжимая губы. Это разумно — никто не слышит его через микрофон, который ты предусмотрительно накрываешь рукой.

Конечно, события следующих минут мало напоминают романтическое свидание, особенно учитывая тот факт, что он грубо подталкивает тебя, направляя.

Трех остановок достаточно, чтобы ты окончательно заблудилась и пришла в себя только на лестнице, ведущей в метро.

Он торопливо задаёт вопросы, на которые ты снова вынуждена отвечать однозначно, проклиная отсутствие возможности предупредить его — ЦРУ всё ещё слышит вас.

Для Лэнди у тебя всегда останется отговорка, что он угрожал тебе пистолетом, которая…

…воплощается в реальность, спустя всего несколько мгновений.

Комната, в которую он тебя толкает, похожа на дизельную или тяговую подстанцию. Шум механизмов заглушает, делает неразборчивой его речь.

Он кричит, прижимая оружие к твоему виску, и ты тоже кричишь и… рыдаешь.

Борн принимает это за испуг, что в известной степени верно, но чувство страха напополам перемешано с отчаянием — в день, когда Борн пристрелил Конклина, он не узнал тебя. Долгий взгляд был лишь тенью презрения, а не вспышкой в памяти.

Ты понимаешь это… и молчишь.

Не добившись ответов, он уходит, оставляя тебя стоящей на коленях, с размазавшейся от слёз тушью. Ты понимаешь, что осталась жива только потому, что Мария Кройц была против убийств. Но за это ты не благословляешь, а снова проклинаешь её имя.

Тебе действительно хочется умереть.

Но только не от рук Джейсона.

***

Дела принимают неожиданный оборот, когда через три дня Борн снова вытаскивает хвост из капкана, и след его исчезает на горизонте событий.

Ты понимаешь, что игра ещё не закончена, когда он убивает агента, лишившего жизни Марию, и добирается до Эббота, который собственноручно пускает пулю себе в висок, о чём свидетельствует диктофонная запись, оставленная Борном на месте происшествия. Под давлением Джейсона Эббот многое рассказывает о Тредстоун. Настолько многое, что ЦРУ на несколько дней забывает о Борне, объясняясь на бесконечных пресс-конференциях.

Лэнди получает повышение.

Ты садишься в самолёт.

Чёрные воды Сены выходят из-подо льда. Ты видишь это, перегнувшись через парапет, закуривая очередную сигарету.

Дома ты занимаешься генеральной уборкой, во время которой находишь рубашку Борна, забытую им у тебя. Она всё ещё хранит призрачную нотку его можжевелового парфюма.

Время снова почти останавливается.

Вечером ты садишься за компьютер и, среди прочих дел, открываешь вкладку с не доигранной партией. Таймер, ожидающий хода Борна показывает два года, четыре месяца, три дня, семь часов и сорок две минуты.

Ты понимаешь, что он никогда не вернётся и не доиграет.

Что-то с треском ломается внутри.

***

Паранойя — побочный эффект, развивающийся у служащего ЦРУ вне зависимости от стажа. Борн же становится паранойей для ЦРУ. Не проходит и нескольких дней, как Лэнди снова поднимает свой зад из кожаного кресла заместителя главы Управления и предлагает свою помощь в поимке Борна Ноа Воссену, прикрывающему отток информации, за которой охотился Борн. Данные касались одного из проектов, подобных Тредстоун.

Воссен кажется волком даже по сравнению с Эбботом. Ты не лезешь в дела, хотя предлагаешь свою кандидатуру в Вашингтоне. В стороннем проекте.

Лэнди подписывает бумаги.

Тебе мало известно о проекте Блэкбрайр — новом Граале для Борна, но сама того не замечая, ты оказываешься в самом водовороте событий. В Мадриде.

…

Новая встреча действительно застаёт тебя врасплох. В конспиративной квартире Борн обезвреживает четверых агентов, выставленных тебе в охрану. Он снова направляет пистолет тебе в лицо, но с невозмутимым видом ты отчитываешься Воссену, что кроме тебя в комнате никого нет, подтверждаешь это кодовым словом, которое следует произносить в отсутствие угрозы для жизни.

Воссен не дурак, но он ведётся. Говорит, что группа захвата будет на месте через две минуты.

Ты хладнокровно отключаешь микрофон и позволяешь себе:

— Моя машина внизу. Двух минут хватит, чтобы убраться.

И понимаешь, что подписываешь себе пролонгированный смертный приговор. В ЦРУ скоро обо всём догадаются. Но ты не думаешь о способе, которым тебя непременно казнят. Ты размышляешь только о том, чтобы как можно дольше водить всех за нос — твоя учётная запись в Системе ЦРУ должна помочь Борну в поиске ответов на его вопросы.

***

Кафе в пригороде Мадрида кажется жалкой пародией даже на Макдоналдс. И всё же в нём есть кое-какие преимущества. В зале почти темно, но панорамные окна пропускают свет неоновых вывесок с улицы. Он ложится разноцветными пятнами на лицо Борна, прибавившее новых шрамов и морщин, а ты… ты готова сойти с ума от нежности, с которой узнаёшь каждую его чёрточку.

И пока ты пересчитываешь новые штрихи седых волос на его голове, приводя вычисления к знаменателю «не так уж и много», он заказывает кофе.

— Что привело тебя сюда? — наконец, нарушаешь тишину ты. — Зачем тебе понадобился Дэниелс?

Вместо ответа Борн возится в кармане кожаной куртки, и между вами на столе появляется фотография, запечатлевшая двух мужчин в момент рукопожатия.

— Кто на этом фото? — он задаёт вопрос, впившись взглядом серых до бесцветности глаз в твоё лицо. Борн всё ещё ждёт подвоха, он готов столкнуться с любым проявлением агрессии.

— Это Дэниелс, — чтобы узнать руководителя отдела ЦРУ в Мадриде, тебе хватает и мимолётного взгляда на снимок. — А вот второго я не знаю. Кто это?

— Он был там с самого начала. Помню, что увидел его в первый же день, и привёл меня к нему именно Дэниелс. Так всё и началось. Со мной что-то произошло, и я обязан понять, что именно. Или мне никогда не стать свободным. Ты понимаешь, о чём я говорю, Никки?