— Я думал, ты говорил, что у тебя нет друзей, — Марнер говорит тихо, и голос его сквозит закравшимся в тон подозрением. Тео не уверен, что у него больше одного друга, в самом деле. С остальными все больше похоже на одностороннюю симпатию.

— Что ж, он солгал, — вмешивается Мейсон. Тео резко оборачивается на него, и глаза его выдают нескрываемый шок. Парень дарит ему в ответ широкую улыбку. Ладно, возможно, не совсем одностороннюю.

— Это он умеет, — услужливо добавляет Малия, и он закатывает глаза. Что-то никогда не меняется. И осознание этого распространяет по телу странную теплоту.

— У него есть не просто друзья, — решительно заявляет Лиам, делая шаг влево, почти вплотную прижимаясь к Тео. — У него есть стая.

Эти слова ласкают слух, и он чувствует, как грудь разрывается, а эмоции бесконтрольно нарастают внутри лавиной. Он продолжает ждать, пока кто-то возразит против, но никто этого не делает. Стая. Он знает, что это неофициальное решение, но уже просто сама мысль опьяняет, звучит в его ушах бесконечным гулом. Ему срочно нужен какой-то сдерживающий якорь, прежде чем подсознание окончательно вырвется наружу, и Тео неосознанно перемещает свою руку на полдюйма ближе к Лиаму, и они почти соприкасаются. Его кожа касается чужой так, что он никогда не перестанет удивляться необычному чувству, что возникает при простом действии. Он никогда не привыкнет.

Лиам сам берет его руку без малейшего сомнения и переплетает их пальцы, как бы безмолвно добавляя: «У него есть я». Это вызывает головокружение, но как-то и удерживает его мысли, заземляя их. Это все, что ему нужно.

Марнер в отвращении качает головой.

— Что ж, Тео, похоже, ты наконец-то сумел в достаточной мере промыть людям мозги, чтобы они сделали такой вывод.

— Я не промывал никому мозги, — фыркает он и кидает предупреждающий взгляд назад на Малию, прежде чем она успеет добавить едкий комментарий. — Не в этот раз.

— В любом случае, — прерывает его Мейсон, пытаясь вернуться к утерянной теме, — все это показывает, что химеры превзошли свое предназначение. Их точно не создавали для создания дружественных уз.

— Извините, что не хлопаю в ладоши, поздравляя его, — шипит сквозь стиснутые зубы Марнер.

— Я не прошу тебя этого делать, — с неожиданным блеском в глазах продолжает Мейсон. Тео быстро переводит взгляд на Лиама, который смотрит на своего лучшего друга с крайне заинтригованным выражением лица. Он тоже видит это. — Прямо сейчас все, о чем я тебя прошу, сводится к признанию факта, что химер против их желания создала группа сумасшедших ученых, прозванных Ужасными Докторами.

Марнер двигает нижней челюстью, пытаясь найти скрытую уловку. По-видимому, не найдя таковой, он медленно соглашается:

— Это так.

Мейсон улыбается, при этом умудряясь не выглядеть слишком снисходительным или взволнованным.

— Отлично, — говорит он, сохраняя все тот же нейтральный тон. — Если я все правильно понял, вы ненавидите химер за то, что они противоестественны, а также за непредсказуемые, а иногда и насильственные действия, которые они совершают, верно? — После осторожного ответа Марнера: «Более или менее» он продолжает: — В этом случае, хотя я и полностью не согласен с вашими желаниями и необоснованной ненавистью, если вы хотите остановить производство сверхъестественных существ, таких как химеры, и наказать виновных, я бы предложил вам пойти за теми, кто их создает.

Мужчина выглядит немного сбитым с толку.

— Ужасные Доктора, как я понял, мертвы…

— Или что-то вроде того, — быстро уверяет его Мейсон. — Но я уверен, что вы должны знать обо всех подпольных движениях, все еще действующих вокруг сверхъестественных экспериментов. Они обычно похищают молодых или сверхъестественных подростков и подвергают их жестоким, калечащим и убивающим испытаниям. Некоторые все еще хотят узнать больше о создании канимы и других возможных мутациях…

— Это твое предложение? — фыркает Марнер, скрещивая на груди руки.

Мейсон глубоко вздыхает и продолжает.

— Я говорю, что подростки, на которых проводились ужасные эксперименты, выйдут из своих тюрем крайне потерянными и все, что они будут знать, — что единственный способ выжить достигается путем насилия, что и приравняет их к химерам. Но если вы хотите остановить это, то сосредоточьтесь на тех, кто этого заслуживает, и тех, кто непосредственно источник всех бед: на самих экспериментаторах.

Повисает длительное молчание. Мейсон наконец-то позволяет себе выглядеть немного удовлетворенным; Лиам смотрит на него с удивлением, Лидия выглядит взволнованной, даже Малия выглядит несколько впечатленной, и только выражение лица Марнера по-прежнему абсолютно нечитаемо. Тео впечатлен. Это действительно элегантное решение, идеальное, если бы не:

— Мы уже пробовали, — наконец, сердито выдает Марнер, и лицо Мейсона вытягивается. — С докторами. Они бы разорвали нас на куски, продолжи мы преследование.

У Тео появляется идея, но он знает, что все, что слетит с его губ мгновенно отбросят и обесценят. Он отпускает руку Лиама и мягко подталкивает его, надеясь, что они думают в одном направлении, как это обычно бывает у них в подобных ситуациях. Как будто только и ожидая поддержки, Лиам прерывает Марнера.

— Это было годы назад! И это были Ужасные Доктора. Люди, с которыми вы столкнетесь, не были здесь с 1700-х годов, а ваша группа явно развивалась и росла за эти годы. — И, глядя на колебания Марнера, добавляет: — Или вы уже стараетесь избежать боя, даже не попробовав?

Тео довольно ухмыляется, глядя, как Марнер в бессильной злобе стискивает зубы. Он бы не смог сказать лучше.

— Смотри, — начинает Мейсон таким тоном, словно говорит с провинившимся одноклассником. Это почти чудо, что он умудряется говорить так с человеком, чуть не убившим его парня. — Очевидно, что вы не желаете прекращать охоту, значит, тогда стоит охотиться хотя бы на правильных людей.

— Мы предотвращали насилие, — коротко отвечает Марнер, и Мейсон несогласно трясет головой, но прежде, чем он успевает открыть рот, Лидия подхватывает разговор первой.

— Это неэффективно. Если вы просто будете убирать жертв одну за другой, ваша миссия никогда не будет закончена. — Марнер непонимающе смотрит на нее, и Лидия поясняет. — Я имею в виду, что пока вы устраняете одну жертву, экспериментаторы сотворят еще троих. Это бесконечный процесс. Иссечение корня проблемы — лучший способ остановить безумие. — Она мрачно улыбается. — Вы охотитесь не на тех.

Солдаты, стоя за Марнером, неловко переминаются, некоторые даже осмеливаются шептаться друг с другом, и Тео чувствует что-то, смутно смахивающее на надежду. У них появился шанс достучаться до их сознания. Малия скрещивает руки, вероятно, наименее угрожающим способом, на который способна, и люди смотрят на оставшуюся часть стаи. Это напрягает, но она почти готова кивнуть ему. Слегка потрясенный, Тео отвечает неловким жестом. Похоже, он не единственный, кто думает, что шансы есть, по крайней мере, с некоторыми людьми в комнате.

— Химеры и эти ваши «жертвы» все еще должны заплатить за то, что сделали, — твердо заявляет Марнер после почти минутного молчания. Тео кажется, что он слышит безнадежный вздох Лиама, но Мейсон ни капли не возмущенно продолжает. У него бесконечный запас энергии и терпения, да?

— Не совсем так, — утверждает он. — Если эти сверхъестественные существа злы и агрессивны, то не потому, что таковыми являются. Всякая ненависть и насилие имеют первоисточник. — Мейсон колеблется, но затем продолжает. — Твоя ненависть — это создание, что причинило тебе боль. Но ты не ненавидишь себя за то насилие, что делал и сделаешь сам. Вы просто все ненавидите тех, кто первым навредил вам, и поставили это на первое место. — Он пожимает плечами. — Такой же принцип и с химерами. Вы же не обвиняете лабораторных крыс в том, что с ними происходит? Потому что у них не было выбора чем становиться.

— Ты назвал меня крысой? — тихо бормочет Тео, несколько обиженный сравнением, и Лиаму приходится легко ударить его по бедру, чтобы дать Мейсону закончить.