— Все хорошо, — едва умудряется вставить Тео между короткими вдохами. — Просто яд для оборотней.

Лиам тяжело вздыхает, только сейчас осознавая, что Тео сделал ради него.

— Ты идиот, — тихо бормочет он, и рука его неосознанно пробегает вверх и вниз по руке Тео, и, вероятно, это прикосновение сейчас одинаково важно для них обоих. Лиам несколько колеблется, но все-таки опускает голову и пристально смотрит Тео в глаза, выдыхая эмоциональное «спасибо». А затем поворачивается обратно к Марнеру. — Что с ним теперь будет? — в его голосе отражается горящее внутри бешенство, но на лице все же проскальзывает страх.

Тео не чувствует себя умирающим. Да, тело болит несколько сильнее, чем должно после падения, а дыхание все еще прерывистое и неровное. Он чувствует, как болезненно сжимается грудная клетка, но его кожа все еще не кровоточит, не слезает кусками, и он не корчится в муках, катаясь по полу. Он садится со срывающимся с губ стоном и небольшим головокружением, и ему приходится упереться в пол руками.

— Лиам, — произносит он, с удивлением отмечая, как резко пересохло во рту. Голова беты мгновенно поворачивается к нему, и Тео замечает, как волна облегчения затапливает теплеющий взгляд оборотня, медленно осознающего, что Тео смог сесть самостоятельно. Тео моргает, явно не ожидая таких проявлений эмоций, но заставляет себя растянуть губы в ухмылке. — Все не так уж плохо, возможно, этот яд не действует на химер.

— Он прав, это не убьет его, — пропитанный горечью и яростью голос Марнера эхом отражается от стен комнаты. — Как бы это и не было прискорбно.

Лиам злобно рычит в ответ на эти слова, а Тео не выдерживает и усмехается, опуская голову вниз, чтобы скрыть веселье.

— Ты обещал уничтожить весь яд для оборотней! — взбешенно вскрикивает Мейсон, но Марнер выглядит так, словно совершенно не боится кучки сверхъестественных подростков, готовых его убить.

— Одну дозу приберегли для чрезвычайной ситуации, — небрежно бросает он, смотрит на Тео, и его зрачки сужаются от злости. — Однако, кое-кто вмешался.

Тео оскаливается, обнажая зубы, позволяя разгневанному шипению вырваться наружу. Он даже приподнимается, словно готовясь к атаке. У них была сделка. Ему стоило задуматься, что Марнер мог обмануть его, но собственная мания величия затмила глаза. Еще больнее бьется осознание, что умри он здесь, Лиам все равно был бы… Нет. Он бы не пошел сюда.

Резкое движение лишь усиливает головокружение, и Тео откидывается назад, фактически теряя равновесие из-за скользящих от слабости рук, и упирается в наклонившуюся к нему фигуру Лиама. Лиам слегка смещается, чувствуя его вес, так что Тео благодарно приваливается к его боку, потому что его собственные руки больше не справляются с нагрузкой. Их прижатые друг к другу тела почти оправдывают произошедшее. Почти.

— Никогда больше не поступай так, — шепчет ему на ухо Лиам, касаясь губами нежной кожи. Шепот так тих, что даже другие сверхъестественные существа не в состоянии его расслышать.

— Я не обещаю, — сухо отвечает Тео, вдруг морщась от боли, насквозь прошедшей через все его тело, и одна рука полностью повисает, теряя чувствительность. Лиам замечает его дискомфорт и встает, приподнимая Тео за ту руку, что вцепилась в его плечо, и поднимает взгляд на Марнера.

— Дай ему противоядие, — требует он так, что становится ясным: возражения не принимаются вовсе.

— Мне жаль, — совершенно бесцветным тоном замечает Марнер, — но мистер Рэйкен велел нам его уничтожить.

— Что ж, вы так прекрасно справились с уничтожением яда для вервольфов, что, возможно, у вас остался и антидот, — злобно добавляет Малия, клацая челюстями, и Тео старается подавить тот шок, что вызывает в нем ее забота. Возможно, это связано с тем, что он спас лидера стаи, или она просто хочет снова начать бой, поэтому он старательно отмахивается от ее слов, не разрешая себе анализировать их дальше.

Марнер тщательно оглядывает членов стаи и обнаруживает, что никто его не боится. Низкое предупреждающее рычание исходит из груди Лиама, и он делает один шаг к темноволосому мужчине, заставляя Тео полностью переложить весь свой вес на руки Лиама: самостоятельно стоять на ногах он уже не в состоянии. Очевидно, решив прекратить не особо выгодное для него сражение, Марнер, наконец, смягчается, указывая на охранника позади него, и тот быстро достает из переднего кармана черной вещевой сумки закрытый шприц, заполненный синей жидкостью, а затем передает его своему лидеру.

Тео не сказал бы, что ему больно, но чувство того, что медленно накапливается внутри, неприятно. Наряду с напряжением, почти парализующим его конечности, он чувствует, что его живот начинает сжиматься, а кожа становится горячее, чем обычно, как будто он в лихорадке. Энергия быстро покидает его тело, и он чувствует, как его голова медленно опускается на твердый бетон прежде, чем он успевает осознать, что происходит. Слышит, как всхлипывает Лидия, и тотчас Лиам снова с ним рядом, он опускается на колени и просовывает руку под его голову, создавая импровизированную подушку. Заботливое движение, такое беззастенчивое, вызывает на лице Тео слабую улыбку, и в груди его расползается чувство привязанности. Его голова немного кружится, а веки так и норовят закрыться. Но он не позволит этому произойти, хотя бороться все сложнее.

— Что происходит? — кричит Лиам, в голосе самая настоящая паника.

— Все хорошо, — Тео пытается успокоить и бету, и его собственную гордость, но слова путаются, теряя итоговый смысл.

— Я сказал, что это не убьет его, — говорит Марнер, — но я не говорил, что ему будет приятно.

— Противоядие, — твердо говорит Лиам, почти выплевывая слова. — Дай его мне. Сейчас же. — С той стороны — ноль реакции, поэтому Лиам зовет: — Малия…

— С удовольствием, — легко вызывается она, делая шаг вперед, явно намереваясь вонзить зубы в любое зло, что встанет у нее на пути. Она быстро продвигается прямо к Марнеру и выхватывает шприц из его руки, яростно рычит и легко разворачивается на каблуках, а затем направляется к все еще лежащим на земле Лиаму и Тео.

Она бросает шприц в протянутую руку Лиама и, строго смотря на Тео, произносит тихим голосом:

— Это не значит, что ты мне нравишься. Все еще нет, — уточняет она. Словно у кого-то были какие-то сомнения.

Тео пытается улыбнуться снова, потому что ее действия отличаются от ее же слов, но теперь любое движение требует слишком много энергии. Он будет чувствовать себя крайне странно, если Малия вдруг не захочет разорвать его на куски; но что-то подсказывает ему, что теперь она, на самом деле, и не сделает этого, даже имея такую возможность. Пожалуй, он сможет принять это как нормальное положение вещей. Жар на его коже вдруг начинает гореть, и он вздрагивает, когда его мышцы буквально начинают рваться на отдельные волокна.

— Держись, — тихо просит Лиам прямо над ним. — Мне нужно, чтобы ты немного сдвинулся, иначе я не смогу сделать укол, хорошо?

Тео не уверен, что сил его мышц хватит на малейшую помощь в передвижении собственного тела, но Лиам делает большую часть работы, перетаскивая его тело так, чтобы голова оказалась у него на коленях. В другой момент он был бы совершенно обескуражен, находясь в таком положении в комнате, полной людей; но у него в голове так сильно плывет, что, к счастью, он просто не в состоянии чувствовать должной доли унижения. Лиам мягко приподнимает рукав свитера, и его беспокоит, как слабо сейчас он чувствует его прикосновение.

— Приготовься, — предупреждает он, и у Тео едва хватает времени осознать происходящее, прежде чем он чувствует укол в почти онемевшей руке и слышит, как вводится под кожу антидот, наблюдая, как поршень стремительно движется вниз.

Он резко вдыхает, когда раствор доходит до его вен; становится невыносимо холодно, и все его тело начинает непроизвольно дрожать. Лиам сжимает его руку, давая хоть что-то реальное и осязаемое, на чем можно сосредоточиться. Противоядие мгновенно охлаждает кожу и оседает где-то в животе. А с холодом возвращаются и потерянные силы, даруя неимоверно потрясающее чувство. Он закрывает глаза, когда все начинает вращаться быстрее и быстрее, как будто он на полпути в никуда, но затем все внезапно возвращается на круги своя, и головокружение рассеивается. Несколько секунд спустя оцепенение начинает исчезать, голова медленно проясняется. Тем не менее, он делает глубокий вдох, наслаждаясь тем, что его легкие больше не болят, когда он двигается, и смотрит на обеспокоенного Лиама.