— Ну, — Лидия мрачно усмехнулась, — похоже, они не рассчитывают на нас.
Знаешь, подумал Лиам, всего секунду назад я тоже не думал, что могу на вас рассчитывать.
***
Небо уже потемнело, когда Тео снова чувствует это. Сильное, настойчивое напряжение на задворках сознания. Словно что-то надвигается. Оно не уходит после произнесенных Марнером слов.
«То, что ты повторял мне снова и снова той ночью? Теперь они обращены к тебе. Ты знаешь, где меня найти, если хочешь знать, как это остановить».
Он солгал, когда сказал Лиаму, что не помнит, что говорил Марнеру, что шептал на ухо снова и снова, пока ломал кости одну за одной и покрывал кожу шрамами. Это его вендетта. Сообщение только для Тео.
«Я хочу, чтобы твои люди были мертвы. И я убью всех, чтобы добраться до тебя».
Тео закрывает глаза и впивается ногтями в ладони от этих воспоминаний. Никогда, никогда, он не предполагал, что такое произойдет. Он должен был догадаться. Тео как никто другой знает, на что способен сломленный, подвергшийся пыткам ум.
Более того, он никогда не думал, что эти слова когда-нибудь смогут быть обращены против него. Он стратегически выстраивал свою жизнь и отношения, чтобы их не использовали против него. Он не учитывал Лиама Данбара. Этого приводящего в ярость, вредного, упрямого, почти умного, сильного, обладающего интуицией, теплого, остроумного, забавного…
Тео зло трясет головой, в итоге откидывая ее на подголовник. Дерьмо. Он пытался думать об оборотне в негативном ключе. О причинах, по которым он должен перебраться на заднее сиденье, поспать и убираться отсюда как можно дальше в одиночку. Очевидно, у его сознания есть другие, более саморазрушительные идеи. Он тяжело вздыхает и смотрит на звезды сквозь лобовое стекло. Лиам изменил все. Он сделал Бейкон-Хиллз домом Тео, хотел тот этого или нет. Он заставил его захотеть избавиться от наклонностей убийцы, чтобы стать лучше. Он сделал взаимодействие со стаей почти терпимым — до такой степени, что Тео будет чувствовать себя плохо, если с кем-то из них что-то случится. Это… нереально. Это безумие. Это нелепо. Но это реальность. И теперь он знает, чему угрожает Марнер. Он сказал Тео, что уничтожит не только химер — всех. Всех, кого понадобится, чтобы добраться до него. Это слова самого Тео. Это порождает ярость в животе, вязкую и токсичную. Это все из-за него.
Это нужно прекратить. Ставки становятся слишком высоки. Он заводит пикап, прежде чем может себя остановить, разворачивается и исчезает в ночи. Марнер прав в одном: Тео знает, где его найти.
Тео едет глубоко в лес, максимально приближаясь к дороге, которая ему нужна. Затем идет пешком. Он идет, по крайней мере, два часа, пока сверхъестественное зрение не становится единственным способом что-то видеть, пролетающие мимо насекомые так и норовят укусить. Его не волнует. Это его не остановит.
Внезапно деревья и простирающаяся впереди земля кажутся знакомыми, и его сердце сбивается с ритма. Это то место. Далеко впереди он видит постройку и свет изнутри. Обшивка поистрепалась, дерево обветшало и местами сгнило. На крыше начал прорастать плющ.
Там это произошло. Там он прятался давным-давно, там люди Марнера нашли его и пытались убить. Там ты убил их всех, — шепчет голос внутри, бесстыдно гордящийся пролитой той ночью кровью. Не в этот раз. Он здесь не для этого.
Он больше не может просто стоять здесь. Тео начинает двигаться, и мимолетный образ Лиама вспыхивает в голове из ниоткуда. Сердце болезненно сжимается, и он закрывает глаза. Тео не знал, как объяснить бете, что он пошел тогда на мост, потому что это его никогда не отпустит, не перестанет терзать сердце. После блаженной мирной ночи под сердцебиение Лиама ему нужно было напоминание. Напоминание о том, что он сделал, кто он. На что способен. На что не способен. Он вполне уверен, что не способен любить кого-то. Но Лиам заставляет хотеть, чтобы это было не так.
— Прости меня, — шепчет Тео деревьям, зная, что слова не дойдут до человека, который хотел бы услышать их больше всего, но ему просто нужно сказать это вслух. Он использует тоску как подпитку, открывает глаза и бежит с целью открыть дверь.
Марнер и Ясмин сидят за столом, попивая красное вино, на деревянном столе покоятся пистолеты и почти пустая бутылка. Они синхронно поворачиваются и целятся в Тео. Они ждали его. Напряжение нарастает, никто не хочет наносить первый удар. И наконец:
— Ты убираешь когти, мы — оружие, — осторожно говорит Марнер, Тео принимает это, но сначала делает шаг назад и занимает место у закрытой двери. Охотники опускают оружие, и наступает напряженная тишина.
— Наконец-то ты пришел, — отмечает Марнер, а Тео не утруждает себя подтверждением очевидных вещей.
— Что остановит это? — спрашивает он, не желая терять время.
— Твоя жизнь, — просто отвечает Ясмин, и Тео фыркает.
— Это пустая трата моего времени, — презрительно говорит он и делает вид, что собирается уйти.
— Ты не хочешь этого делать, — голос Марнера разрезает тишину, и Тео поворачивается с насмешливым взглядом.
— И почему же? — спрашивает он. — У вас, очевидно, нет ничего, что меня волнует, ты не сказал ничего, стоящего моего внимания. У тебя был шанс сказать что-то интересное, но ты его упустил. Мы закончили.
— Ты хочешь что-то интересное? — спрашивает Ясмин, приподнимая брови. — Мы можем это устроить. Я знаю, что ты слышал о том, что наш яд может сделать с такими искусственно созданными тварями, как ты, но я могу раскрыть тебе больше подробностей.
Тео с отвращением качает головой. Эта женщина безумна и одержима. Он поворачивается, чтобы на самом деле уйти, но она повышает голос.
— Или я могла бы рассказать о новом яде, который действует и на оборотней.
Тео замирает, тут же мысленно пиная себя за то, что выдал эмоции. Идиот. Брось это. Тебе все равно. Тебе все равно, напоминает голос глубоко внутри. Он не уверен, что все еще верит ему.
Пытаясь показать беззаботность, он оборачивается.
— Обычно я бы потребовал от тебя доказать свои слова, но…
— О, мы собираемся это доказать, Тео, — мурлычет Ясмин. — Но степень доказательства зависит от тебя.
— Прости, но что именно это значит? — резко спрашивает он, скрестив руки на груди.
— Это значит, — продолжает Марнер, его глаза блестят жаждой крови, — что если ты не будешь сотрудничать, мы придем за твоими друзьями.
— Какими друзьями? — фыркает Тео, старательно держа сердцебиение ровным. — Если вы встречали меня раньше, а я уверен, что встречали, — он делает паузу и выразительно смотрит на Марнера, просто чтобы насыпать соль на старую рану, — тогда вы знаете, что я не тот тип людей, который заводит друзей.
— А что насчет Лиама? — спрашивает Ясмин, и кровь в его жилах холодеет. Сердце пропускает удар, дюжина эмоций угрожает погрести его под собой. Брось это, напоминает он себе. Дистанция. Апатия.
— Бета Скотта? — спрашивает он, сморщив нос.
— Да, бета Скотта, — Ясмин пародирует его тон. — Но он не просто бета, верно?
— Он не химера, — отвечает Тео, возможно, слишком быстро, и снова дает себе мысленный пинок. — Он даже не может хорошо сражаться. — Ложь. — Он просто оборотень, — добавляет он, стараясь звучать как можно презрительнее.
— Но он твой оборотень, — тихо из тени произносит Марнер, и что-то в Тео встает на место на этих словах, а его животная сторона урчит от того, как блядски верно это звучит. Мой. Что-то разворачивается внутри него. Необходимость защищать. Притязания. Принадлежать и обладать. Он не может сосредоточиться, утонув в мыслях об их запахах, смешанных настолько, что трудно отличить, где чей. Так и должно быть. Он думал, что глубоко запер эти эмоции там, куда не позволяет себе залезть.
— Он не мой, — предпринимает попытку Тео, но слова получаются тихими, без страсти, словно теперь, услышав мысль о том, что Лиам принадлежит ему, его голос отказывается отрицать это в следующую же секунду. Это действительно неудобно.
