Чем ближе к стене, тем больше приковывает взгляд маленький черный ящичек у ее основания. Голоса исходят именно из него. Лиам хватает ящик и чувствует себя преданным собственными чувствами.
— Никого? — недоверчиво спрашивает он, Тео резко качает головой, но очень настороженно, внимательно осматривая местность вокруг них.
— Я слышу сердцебиения. Повсюду.
Лиам только собирается упомянуть, что их тоже могли разместить на записи, как чей-то голос нарушает относительное спокойствие.
— Наконец-то! — мужской голос гремит на весь лес, и оба парня замирают, пытаясь понять, откуда исходит звук. Каждый звук здесь отдавался эхом. — Я думал, они никогда не придут.
Взгляд Лиама останавливается на Тео. Что-то здесь не так.
А потом начинается стрельба. Они сами пришли в ловушку.
В ту же секунду Тео крепко хватает Лиама за талию и толкает в то, что выглядело как литая скала, но Рэйкен каким-то чудом углядел в ней углубление, достаточное, чтобы спрятаться одному человеку. Земля немного осыпается, и они падают на твердый пол, оказываясь в узкой, но длинной пещере.
— Куда они делись? — раздается грубый женский голос снаружи, и стрельба прекращается, а Лиаму требуется минута на осознание, как для других, должно быть, выглядело их исчезновение — словно они растворились в скале. Освещение тут оставляет желать лучшего, но Лиам все же довольно четко видит все вокруг себя. Внезапно в нос ударяет запах крови, и Данбар вздрагивает. Тео уже стоит на ногах и отряхивается второй раз за день, кажется, невредимый, и сердце Лиама успокаивается. На мгновение он подумал, что химеру подстрелили. Взгляд Тео останавливается на руке Лиама.
— У тебя кровь, — говорит он тихо, вставая на колени рядом с ним. Ох, глупо думает Лиам. Запах крови исходит от него. Теперь, когда адреналин немного спал, он чувствует покалывание там, где острый камень глубоко рассек его ладонь. Прежде чем он успевает оценить масштаб раны, Тео хмурится и берет его за запястье. Они оба наблюдают, как порез медленно затягивается, и Лиам не уверен, что когда-нибудь привыкнет к этому. Тео осторожно наливает воды из бутылки на ладонь и нежно трет ее большим пальцем, после чего молча поднимается, отворачивается и чуть ли не с головой зарывается в свой рюкзак.
— Эм, спасибо? — Лиам все еще сидит, смущенный этим жестом.
— Если у них есть сверхъестественное существо, оно могло учуять запах крови, — объясняет Тео без единой эмоции, но Лиам на это ни за что не купится. — Тот голос, который закричал первым, — продолжает Тео, — это Марнер?
Лиам отрицательно машет головой и говорит:
— Нет, он другой. Этот я не слышал раньше. — Тео кивает, он выглядит каким-то задумчивым. Лиам встает с земли, опираясь на здоровую руку, и встает рядом. — Сколько сердцебиений? — спрашивает он, пытаясь перенаправить свое внимание.
Тео закрывает глаза и прислушивается.
— Может быть, семь? Восемь? Они блуждают вокруг. Думаю, они ищут нас.
— Как ты вообще узнал, что здесь есть это место? — спрашивает Лиам, сложив руки на груди.
Тео ничего не говорит около минуты, словно решает, лгать ему или нет. Когда он в итоге начинает говорить, его голос еще тише, чем раньше, и немного грубый. Ему некомфортно. Лиам знает — это означает, что Тео говорит правду.
— Это автоматический поиск путей отступления, когда я нахожусь на незнакомой территории. Я высматриваю их, куда бы ни пошел. В этот раз это оказалось полезно, а не просто приступом паранойи.
Лиам смотрит на него несколько минут и отводит взгляд только тогда, когда Тео поднимает свой.
— Ох, — это все, что он может сказать, теребя подол футболки. Он все время забывает, как прошлое Тео влияет на его повседневные привычки. Он хочет как-то забрать все то, что испортило жизнь этого парня, но потом осознает, что тогда это был бы не Тео. Не настоящий Тео.
— Сдавайтесь, мальчики! — неловкую тишину прорезает знакомый голос, и Лиам напрягается. Он сразу понимает, кому он принадлежит.
— Выходите, выходите, где бы вы ни были, — насмехается Марнер, и Лиам едва борется с желанием выйти из укрытия и придушить его. Тео рядом с ним неестественно напряжен.
— Это он, — говорит он натянуто. — Тот же голос. Тот же человек. — Он смотрит на Лиама с почти паническим выражением лица. — Это Марнер? — Лиам осторожно кивает, и кулаки Тео сжимаются. Его немного потряхивает, а глаза вспыхивают воспоминаниями.
Одна из любимых и одновременно ненавидимых Лиамом черта Тео — его самоконтроль. Когда он присутствует, это заземляет все вокруг. Он снова и снова останавливает его от поспешных поступков, из-за которых тот бы потом очень сожалел, не дает зайти далеко. Он успокаивает, его голос кажется единственным источником здравомыслия. Но при малейшем намеке на атаку на них, пока он уязвим, Тео может просто повернуться и уничтожить нападающего, находя успокоение в том ритме, с которым кровь покидает тело. Тео может давить и давить, пока не получит желаемое. Для других может казаться, что он потерял контроль, но Лиам видит все. Потому что как только они получают то, что им нужно (обычно это жизненно важная информация), Тео останавливается, словно кто-то щелкнул переключателем у него в голове. Он бросает едва дышащее тело и снова поворачивается к Лиаму. И его лицо снова возвращается к спокойной маске с блестящими в темноте глазами. Это хорошие дни.
В плохие дни внутренний голос Тео больше принадлежит волку, чем человеку. Кровь, кажется, делает его счастливее, он упивается криками людей. Он теряет из виду то, что им нужно добыть, и просто позволяет себе потеряться в ужасе и насилии. Тогда они меняются местами, и Лиам тот, кто возвращает его к реальности. Спокойный голос не всегда работает, как с Лиамом. Нет, Тео обычно нужны действия. Лиаму приходится буквально отдирать его от подозреваемого, прежде чем он сможет убить его, и химера зачастую поворачивается к нему только из инстинкта и получает удар в челюсть. Лиам валит Тео на пол и рычит его имя на ухо, удерживает до тех пор, пока Рэйкен не берет над собой контроль. С минуту они пытаются отдышаться, прежде чем Тео тихо говорит Лиаму слезть с него. Это плохие дни.
Сейчас они случаются куда реже, чем раньше, но иногда в нем что-то переключается. Тео никогда не признает, но Лиам был рядом с ним достаточно долго, чтобы замечать те малейшие изменения, которые происходят, когда кто-то упоминает Бретта, его детство, Нолана. Иногда ярость и горе невозможно сдержать. Поэтому они есть друг у друга.
Прямо сейчас Тео ходит по краю, цвет его глаз застрял между золотым и ореховым, и Лиам понятия не имеет, какую сторону тот выберет. С такими сильными воспоминаниями, он не уверен, что сможет остановить Тео, если тот решит атаковать. Если это произойдет, Лиаму придется решить, останавливать ли его от убийства и, возможно, быть убитыми, или позволить Тео потерять контроль и убить всех этих монстров, которым Лиам, откровенно говоря, желает смерти за то, что они сделали с его друзьями и за то, что хотят сделать с Тео. Это до тревожного заманчиво. Но он должен сохранить свою человечность. Скотт не хотел бы, чтобы Лиам спускался в кроличью нору. Он не хочет спускаться в кроличью нору. Особенно он не хочет рисковать тем, что Тео может словить смертельный дротик.
— Тео, — выдыхает Лиам, надеясь, что его голос сможет вернуть Тео от падения в свое прошлое. — Ты со мной?
Тишина в ответ слишком долгая, и Лиам уже думает, что потерял его.
— Я в порядке, — наконец возвращается Тео, разминает шею и медленно встречается с ним глазами. Теперь они идеально ореховые, но такие же гипнотизирующие. — С тобой.
Это все, что Лиаму нужно было услышать, чтобы тиски, сдавливающие грудь, распались. Тео ни за что не ответил бы, если бы зашел слишком далеко.
Лиам улыбается ему.
— Хорошо, — мягко говорит он. — Потому что мне, скорее всего, понадобится твоя помощь.
Его осенило, что со стороны той группы нет никаких признаков того, что они слышали их разговор, а значит — там только люди. Будь у них сверхъестественное существо, оно бы с легкостью услышало их и отследило место, где они прячутся. Это имеет смысл.
