— Радуйся, сладенький мой, ты послужишь великому делу, моему и своему… Ну-ну, не дёргайся, милашка, а то не пожалею, и будет ещё больнее, а ты же знаешь, как меня это заводит.

— Моэр. Может, уже приступим? Как ты сам сказал, нам надо спешить, — раздражённо выкрикнул один из «докторов».

— Ланчик, милый, ты как всегда портишь мне настрой. Не мешайся, а то следующим в «меню» будет твой Даничка. Ты же не забыл, как я неравнодушен к сладким мальчикам и твоим генам?

— Помню я это, помню. Но сейчас нам пора приступать. — С нажимом ответил «Ланчик», показывая на время.

Моэр лишь дёрнул плечами, но последовал за своим коллегой, который взялся за поддон со скальпелями, зажимами и еще прихватил несколько нужных предметов и колб. Третий с ловкостью профессионала всунул деревянный валик в зубы «пациенту», а затем принялся снимать процесс «операции» вблизи, попутно подсказывая коллегам.

Пока они разрезали кожу, проникали в ткани, стараясь под необходимым углом добраться до нужного места, «живой труп» (а его только так и можно было назвать) корчился в бессильных муках и криках.

На втором столе завертелся мальчик, который на время притих, но тут уже начал вырываться и хрипеть, чем и привлёк к себе внимание Моэра.

Тот, повернувшись и чуть качнувшись в сторону мальчика, зашептал приторно-сладкие слова, от которых маленького передёргивало и трясло от страха.

Укол в сонную артерию поспособствовал тому, что малыш замер, а затем прикрыл глаза и как будто заснул.

Моэр же, видя, что жертва не реагирует, зло посмотрел на мужчин, но всё же вернулся к первому «пациенту».

Вся остальная запись была то чёткой, то размытой, а в некоторых местах обрывалась настолько, что картинка расплывалась и теряла звук.

Только под конец «операции», стало понятно, что «живой труп» всё же стал мёртв. А «доктора» так и не добились того, что хотели.

Бушевал больше всего «Ланчик», который очень надеялся на лучший исход. Моэр же, поковыряв ещё несколько минут скальпелем в трупе и вытащив несколько разновидностей драгоценных камней, повернулся к неподвижному мальчику.

Безумная улыбка коснулась глаз, а кровавые пальцы прошлись по щеке, оставляя на бледном личике красно-бурый след.

— Я ещё немного подожду, сладкий мой, и ты будешь только мой и для меня.

Запись закончилась.

***

— Чт-то-о эт-то бы-л-о? — почти прохрипел, запинаясь, Намира. Он, как и все остальные мужчины, смотревшие этот ужас, пребывал в шоковом состоянии от записи. И только через несколько минут смог выдавить вопрос.

В кабинете вновь установилась тишина, которая была подобна тому мгновению затишья перед тем, как грянет гром.

Даже оборотень Кериан был в шоковом состоянии, но постепенно его мозг начал анализировать увиденное. Мозаика из фраз, имён, лиц и предметов стала собираться, но пока лишь как отдельные фрагменты, некоторые никак не ложились в нужные места. Нужна лишь малость, чтобы понять то, что его зацепило, а дальше уже пойдет по накатанному.

— Я так понял, тот мальчик и есть Дантэ, — начал тихо Сель-Гори, который, встав, направился в сторону балкона. — Также понятно, что с ним обращались, как с подопытным, вот почему он застывал при слове «эксперимент», а его магия огня бушевала и вела себя бесконтрольно.

При словах «магический огонь» оборотень, прислушавшись к себе, прищурился, а на губах отразилась чуть заметная улыбка. Но он молчал, давая выговориться или просто что-то сказать остальным.

— Но сколько терпения и выдержки нужно было ему, чтобы вести себя адекватно и не саморазрушаться.

Грод-Баун задумчиво смотрел то на панно, то на оборотня, который продолжал сжимать кристалл и переводить взгляд на каждого из присутствующих.

— Продолжим ли мы влезать в его жизнь, или оставим всё как есть, дав возможность самому парню рассказать о своём прошлом, если он этого захочет?

— Мне это тоже хотелось бы узнать, а ещё спросить, кто дал вам право вторгаться в мою жизнь, какая бы она ни была в прошлом?

Холодный голос, раздавшийся от дверей, заставил мужчин вздрогнуть и повернуться: еле-еле держась на ногах, в комнату вошёл Дантэ Дион.

Худое, бледное тело было прикрыто длинной зелёно-голубой майкой и свободными хлопчатобумажными штанами, что были подвернуты внизу, показывая босые ноги. Голову прикрывала тёмно-зелёная бандана, но материя не смогла прикрыть руны, что спускались и на виски. Тёмно-серые глаза сверкали синими искорками, что говорило о том, что магия готова к действию по приказу своего носителя.

— Дантэ… ты уже проснулся, — Намира как всегда первым смог прийти в себя и заговорить, пока остальные замерли. Кто-то украдкой, а кто-то не таясь, старался уловить аромат парня, а заодно осмотреть. — А мы тут решали, как тебе помочь, да и понять хотели, что произошло.

— И для этого вы решили воспользоваться помощью Кериана, самого преданного сотрудника Службы? — парень вопросительно приподнял бровь, хотя всем своим видом давал понять, что не одобряет происходящее. — Надеюсь, вы ещё не успели ему многого рассказать и обещать?

Жестом показывая, чтобы учителя молчали, оборотень обратился к парню сам.

— Вас что-то не устраивает, молодой человек, во мне или в организации «Служба»? — Голубые глаза встретились с серыми.

— Пока только в вас, — спокойно ответил Дантэ, — Во-первых, вы согласились прибыть сюда, во-вторых, вы пытались взломать мой тайник, и в-третьих, вы считаете себя вправе сидеть в кресле хозяина дома.

— Наглый щенок, — беззлобно проговорил оборотень, вставая, и отошёл в сторону, чему-то довольно улыбаясь, жестом показывая на кресло, — Прошу, присаживайтесь. Нам всем и впрямь нужно поговорить. И мне кажется, что наше будущее сотрудничество будет полезно для всех, и в особенности вам Дантэ Дион… или Айшерэ?

— Не приписывайте мне такое «громкое» имя, Кериан, или лучше обращаться к вам Келирон Ри Анирэтион? — парировал парень. Взгляды вновь скрестились, но теперь оборотень был недоволен тем, что парень знает его настоящее имя и называет его при посторонних, а это значит, рассчитывать на то, чтобы давить своим авторитетом, не получится. Придётся искать другие рычаги, чтобы заполучить парня в Службу. Такой самородок должен находиться как можно ближе и быть на виду.

— Туше, щенок. Но я бы просил, никогда не говорить и не упоминать моё имя. Я не знаю, откуда вам оно известно, но прошу забыть и не вспоминать.

— Я подумаю над вашей просьбой, — и уже не обращая внимания на порыкивания и недовольный взгляд оборотня, Дантэ посмотрел на своих учителей. — Господа, теперь, когда здесь собрались все, кто хочет получить ответы, то вы можете задавать вопросы, на некоторые я отвечу. И желательно прекратить поиски других источников, они могут быть не так преподнесены.

Странно, но вот сейчас, при взгляде на парня, который сидел в своём кресле и смотрел на них, все растерялись и не знали с чего начать.

Намире казалось, что перед ним сидит не тот тихий парнишка, что живет здесь, к которому он привык за какие-то десять лет. Как будто с Дантэ слетел налёт скромности и невзрачности. Теперь перед ними сидел тот, кто может, как поощрить мягкой улыбкой, так и заставить нижайше пресмыкаться.

«Вот что делает с человеком настоящее имя и понимание, что всё сейчас зависит лишь от собственного решения» — пронеслось в мыслях Кериана. Он-то и решил первым начать вопросы.

— Мне бы хотелось узнать, как получилось, что вы слились с Хранителем?

— Всё очень просто, я и он сошлись во всём, а огонь завершил наше слияние.

Коротко, но кто сказал, что будет так легко узнать подробности, хотя попытаться ещё раз надо.

— Как и где вы встретились с ним? «Как» — я знаю: Хранители не покидают своей планеты, если к ним не прибыть и не совершить ритуал призыва. И даже если его провести, это не гарантирует полного слияния, лишь Охрану.

Дантэ молчал, но думал, как преподнести этим господам частичную правду, чтобы не рассказать всё. Что-то пока не хотелось говорить о прошлом, хотя сегодня они увидели часть той правды.