Маркезе пила сладкий чай: она считывала мельчайшие звуковые изменения, не скрываясь более за наушниками. Ее пальцы опять отмеряли пульс, когда сердце пропускало удар. В такие моменты она чувствовала, будто в груди расплескалась холодная вода и все замерло. Кезе пыталась подорваться к Илье, чтобы рассказать ему все и избавиться от этого наваждения. Но она обещала! Правда, стоит ли держать клятву перед помутнением своего рассудка?

«Мне очень не нравится, когда ты называешь меня так, – Барон Самеди возник из пустоты, сразу же вцепившись в поникшие плечи девушки и склонившись над ее ухом, – но я рад, что ты так ждала меня! Терпение!»

Его странные ужимки немало раздражали Маркес: своей колючей щекой он прикоснулся к ней, после чего снова испарился. Теперь он сидел на столе, своей рукой сжимая руку девушки с ложечкой, которую та не отпускала. Риодели пыталась освободиться, но сил на это не было. Пусть делает, что хочет. «Дорогая Марки, я обещал тебе все рассказать, – тут же он стал серьезнее, будто всей этой показухи не было, – так слушай внимательно и не перебивай».

Барон Самеди говорил низким голосом, который завораживал Маркезе, даже если та старательно отрицала это. Его рассказ был страшным, но, с другой стороны, его серьезность как-то успокаивала девушку. Руку он ее так и не отпустил, но ложечку забрал и выкинул куда-то в окно. Кулумбо действительно подцепила «инфекцию» из Неплотно Мира, которой там страдало и страдает огромная часть населения. Маркезе, по причинам своего происхождения, не может заболеть, но заразить пару человек – это пожалуйста. Почему их никто не может вылечить? Просто нет лекарства, способного победить все вариации заразы, которые носит один человек. Не то, что тысяча или миллион людей. Но симптомы спокойно подавлялись специальными препаратами, облегчая жизнь несчастных людей. «Перед тем, как ты спросишь, – он наконец-то отпустил ладонь девушки, когда стало уже невыносимо плохо от такого длительного физического контакта, – единственный человек, который лечит это, находится во дворце правителя Неплотного Мира. Это место, куда тебя вёл тот парниша».

И затем Самеди хихикнул, будто все рассказанное им было забавной шуткой: «Ты сбежала оттуда, чтобы вернуться. Замечательно?»

«И не говори, – Маркезе грустно выдохнула, разминая затёкшие пальцы, – Как же я вернусь?»

«Я скажу, если… – он наигранно задумался, поднеся палец к уголку губ и покачав головой, – ты разобьешь все лекарства, которые дал тебе этот доктор».

Последнее слово он говорил с таким злорадством, что Маркес стало неприятно. Она подумала, что это совсем никуда не годится. Ее иллюзия натравливала ее же на единственного человека, который помогал. Но что оставалось Кезе? «Подумай-подумай, – он погладил ее по волосам, после чего стал растворяться, постепенно сливаясь с окружением, – я вернусь, если ты разобьешь все эти проклятые бутылочки. Прямо перед его лицом».

Девушка осталась одна. Она встала из-за стола и решительно направилась в комнату Ильи. Маркес не собиралась думать долго: почему-то решение пришло само собой. Но слепо бросаться, следуя инструкциям безумия, она не собиралась. Риодели надо было сначала спросить Котовски, возможно, у Кулумбо действительно простуда, а не этот неизлечимый кошмар. Если у неё что-то несерьезное, то Кезе может быть спокойна. Желая услышать какой-никакой вменяемый диагноз, девушка уже планировала, как будет плакаться Илье. Он разочаруется в ней, но они продолжат лечение и все вернётся на круги своя. И больше никогда она не встретит этого обворожительного мерзавца. «Что за гадость», – поморщилась Маркес, понимая, что такой ход рассуждений ее не устраивал. На лице девушки отражалось напряжение, но глаза заблестели жизнью: сейчас все станет ясно. Наваждение теряло свою власть, когда дело касалось доктора.

Она открыла дверь в комнату Кулумбо, надеясь там застать обоих. Тихо и темно. Только старушка лежала под одеялом, мирно посапывая во сне. Кезе подошла к ней, чтобы проверить состояние, да так и застыла на месте. Старушка улыбалась, как и та мадам Жизель. Уголки рта были напряжены даже во сне?! Нет, нет, нет.

Маркезе чуть не упала, но успела ухватиться за стену, удерживая себя на месте. Головокружение застало ее так не вовремя, после чего боль растеклась по вискам. «Кулумбо», – выдохнула она тихо, чтобы не разбудить служанку. Всматриваясь в ее лицо, Кезе убеждалась, что это то самое патологическое искривление. Она уже была абсолютно уверена, что это не простуда. «Значит, он был прав, – Маркес вспомнила все, что говорил Самеди, – нужно спросить дока. Я должна». Она опустилась на колени рядом с кроватью, пытаясь собрать себя по кусочкам обратно. Хотелось разбудить Кулумбо, чтобы сказать те важные слова. «Ненавижу себя», – подумала Маркезе, корчась от острой боли, которая насквозь пронзала черепную коробку. Стоило отмотать время назад, стоило лишний раз подойти и поговорить, стоило лишь слушаться наставлений старушки. «Могу помочь», – сложно было сказать, сам ли Барон вёл беседы с Маркес или же это были воспоминания.

По спине девушки пробежали мурашки: ей определённо нравился голос Барона, особенно его серьезный тон. «Ну, конечно, сейчас бы ещё и на свою галлюцинацию засматриваться» – подумала Маркес с горькой усмешкой, после чего захотела отвесить себе оплеуху за такие мысли.

Девушка, стараясь притворяться тенью, двигалась в комнату Ильи.

В светлом помещении было прохладно и уютно: доктор сидел за своим рабочим столом, кровать была прикрыта огромным серым покрывалом, а ковёр казался необыкновенно мягким. Риодели смотрела на новые обои, которые поклеили совсем недавно. Светло-кремовые в желтую полоску: ей казалось, что в этом есть что-то от сладостей. Как будто мороженое растаяло от летнего зноя. Илья снова встретился взглядом с девушкой, отметив, что Маркес не отворачивалась, как раньше.

Она подошла к его столу, после чего села напротив и спросила: «Как работает «Суэньо»?»

Кезе хотела незаметно склонить его к тому, чтобы он отдал ей в руки всю пачку. Самеди, видимо, почуяв происходящее, уже был тут как тут. Он лежал на столе, переводя взгляд то на Илью, то на Кезе и хихикая: «Если спросишь про старушку, он соврёт. Если спросишь про меня, он соврёт. Маленький врунишка».

Какую радость ему доставляло это шоу! Риодели подметила про себя, что зубы мужчины были белыми, а клыки – острыми. Только один из них был заменен золотым протезом.

«У тебя какие-то проблемы? – доктор достал флакончики из ящика, чтобы изучить инструкцию с побочными эффектами, – Кезе, пожалуйста, будь честна со мной, я и так…»

Доктор неуверенно сглотнул слюну, после чего сделал вид, что пристально читает текст. Девушка казалась ему сейчас такой измотанной и нервозной, что отчитывать ее не имело смысла. Кезе нужна была помощь. И Илья был рад подставить своё плечо, чтобы поддержать Маркес. Или же дать той выплакаться. «Ты же понимаешь, что должна доверять мне все. Твоя бессонница прогрессирует, не так ли?» – Доктор говорил очень тихо, будто бы с собой. Маркезе посмотрела на столь вальяжно лежащего Самеди, который беззаботно и радостно щурился: «Марки, не тяни!» Девушка снова глянула на Котовски: тот что-то безостановочно бормотал себе под нос, вглядываясь в пункт «побочные действия». И более идеального момента уже быть не могло.

Все стало неестественно медленным.

Маркес вцепилась дрожащими пальцами в пачку с флакончиками «Суэньо», после чего со всей силы кинула ее об пол. Полетел фонтан желтоватых брызг, как тогда, на ее выпускной церемонии, только к ним присоединился звездопад стеклышек. Риодели всем видом показывала обречённость и маниакальную радость: вся эта ситуация вызывала в ней бурю чувств. Барон Самеди лишь загадочно улыбнулся и взял Кезе за руку, предварительно погладив ту по голове за проделанную работу. Ведь она сдержала обещание? Илья остолбенел от подобного поворота событий: дорогое лекарство было уничтожено так дико, так варварски. Котовски только и успел спросить, что происходит, когда Маркес выбежала из комнаты. Барон Самеди вёл ее куда-то за собой. «Что на неё нашло? – Илья метнулся от стола к двери, поскользнувшись на мокром полу, – Черт!»