Но никто не отменял этих встреч в темных коридорах школы, обычно, трое против трёх. Драки – это неотъемлемая часть жизни каждого человека. И только попробуйте переубедить Кезе в этом. Как иначе мы можем получить свой кусок уважения? Сувениры заживут через несколько месяцев, а репутация – уже никогда. Впрочем, лучше бы окружающие верили в сказки Маркес об неуклюжести, чем копали глубже.

Кулумбо и Илья пытались поговорить с Кезе, но беседы постоянно где-то провисали. На корабле девушка старалась заснуть или хотя бы подремать несколько часов. Но ничего не получалось. За закрытыми глазами скрывалась тревога и устрашающие образы: словно снежный ком, безумие катилось с горы вниз. Девушка бредила идеей, что она больна, что все пойдёт не так, что она умрет или ее жизнь будет мучительной. Удушье. Отказ органов. Опухоль мозга. Сейчас все эти болезни казались реальными. Несмотря на дискомфорт, подобное помутнение – это норма жизни Маркес. Сердце стучало втрое чаще, а в горле застрял ком.

«Тебе все это кажется», – повторяла она мантру, выученную в далеком детстве. Пальцы отмеряли пульс у основания шеи, глаза мерцали беспокойством. О сне уже не было и речи, лишь бы доплыть. «Все хорошо. Все хорошо. Все хорошо», – как гулкое эхо в пещере, слова повторялись, срываясь с губ и теряя смысл. Девушка не справлялась с очередной волной тревоги. Нужна помощь. Стараясь не привлекать внимания своим пугающим видом, Кезе выскользнула из каюты.

«Илья, – она тихо постучала во временные апартаменты врача, едва держась на ногах и опираясь о стену, – у меня, кажется, опять приступ».

Дверь открылась: ее встретил мужчина среднего роста. Угольно-чёрные волосы стояли дыбом от подушки, ярко-голубые глаза блестели, как кристаллы, из-под полуприкрытых век. Котовски зевнул, поднося кулак ко рту: «Заходи, сейчас все уладим».

Маркес оказалась внутри, захлопнув за собой дверь. Она ещё раз взглянула на Котовски, который только-только отходил ото сна. Мужчина разминал затёкшую шею и поочерёдно двигал плечами, похрустывая суставами.

«Отец ненавидит меня, так? Он сошлёт меня туда, чтобы я не опозорила его, – девушка порывисто шагала из стороны в сторону, так быстро, что у неё самой закружилась голова, но голос ее при этом звучал так, словно она перечисляла пункты инструкции, – я схожу с ума. И он знает, но ему легче избавиться от меня. Илья, он так сильно ненавидит меня?»

Кезе будто задыхалась: она часто делала глубокие вдохи, но не чувствовала от этого облегчения. Кислорода не хватало, но Илья знал, что его, наоборот, слишком много. Протянув девушке бумажный пакетик, он постарался спокойно опровергнуть все эти выводы: «Нет, он просто боится за тебя. Ты едешь туда, чтобы отдохнуть и завершить своё восстановление. Я постараюсь помочь тебе, тем более, с нами Кулумбо. Ты не одна».

«Илья, какое восстановление! Да я ни на миллиметр не продвинулась за все годы», – Маркезе убрала пакет от лица, но не выпустила из рук. Ее кожа была землистого цвета, а белки глаз стали красноватыми: усталость и перенапряжение мало кого красят. Но взгляд уже не был настолько безумным, скорее, печальным и отстранённым. Котовски достал из дорожной сумки флакончик с желтоватой жидкостью и продемонстрировал его девушке: «Это лекарство недавно поступило в продажу. Успокоительное, которое не вызывает привыкания, почти что первое в своём роде».

«Мне его сейчас принять?» – Маркес выхватила бутылочку из рук доктора, после чего поднесла ее к свету. ««Суэньо» ты начнёшь принимать уже на острове, – Илья похлопал ее по плечу, аккуратно забирая флакон обратно, – давай я посижу с тобой, пока ты не заснёшь, хорошо?»

«Ладно».

Остальная часть поездки прошла незаметно: девушка иногда дремала, иногда просыпалась, чтобы попить воды. Ей казалось, что доктор приукрашивал результаты лечения – лучше не становилось. Впрочем, последние месяцы у Кезе отлично получалось казаться нормальной, более того, приятной. Но было ли ей от этого спокойнее?

Кулумбо, как почтенная престарелая дама, читала книгу или смотрела сериалы, в которых ничего не смыслила. Маленькая шляпка лежала рядом, на столике, где стояли цветы в вазе и чашечка кофе. Служанка лишь изредка поднималась, чтобы посмотреть в окно. Бескрайняя водная гладь, тихая и загадочная. «Скоро будем дома», – подметила про себя Кулумбо, чувствуя, как плечам становится непосильно тяжело. «Погода меняется», – мысленно подводя итоги своим ежедневным размышлениям, она поправила волосы и вернулась к книге. Маркезе не просыпалась уже несколько часов, однако, Кулумбо беспокоилась за свою воспитанницу. «Совсем ничего не ела, – почтенная дама никак не могла сосредоточиться на тексте художественного произведения, – разбужу через часик, авось и сама захочет. Бедный ребёнок».

Илья слушал шаги в соседней каюте: он редко общался с Кулумбо, если только дело не касалось Кезе или поручений господина Риодели. Но доктор знал, что служанка любила неплохие книги. Иногда они даже обменивались томиками. Впрочем, не стоило врать себе и другим, называя воровство обменом. Доктор просто брал их без разрешения. Грязная тактика, но пока что рабочая. Илья подумывал подняться на пустую палубу, чтобы сфотографировать вид или просто погулять. «Лень», – дал безрадостное заключение Котовски, после чего лёг в кровать. Волосы так и остались стоять дыбом.

*

Поместье Риодели оказалось далеко за городом, ближе к центральной части острова, где никто особо и не жил. Постройка терялась среди темных лесов, но стоило подобраться поближе, – и перед вами был едва ли не дворец с приличного размера территорией. Но все это пустовало много лет: Исидор и Осеан едва ли прожили здесь год перед тем, как уехать на Главный Континент. Сад был тихим и почти безжизненным: сорняки уничтожили всю былую красоту, а под слоем растительного мусора было трудно увидеть землю. Грандиозное здание давным-давно покрасили в серо-фиолетовый, однако, со временем, он стал совсем блеклым. Окна темными омутами взирали на улицу, уже не надеясь на перемены. Краска местами потрескалась, как и некоторые стекла. Полная разруха.

«Дом, милый дом», – Илья понимающе похлопал Маркезе по плечу, опасаясь, как бы та опять не расплакалась. Девушка уже не представляла, что их ждёт дальше. Кезе просто хотелось, чтобы ее закопали заживо. Но бросить все и отправиться на Главный Континент уже не получится – там точно нечего ловить.

Начинался дождь, впрочем, на этом острове погода менялась стремительно. Внутри поместье выглядело ещё хуже: то тут, то там валялся всякий хлам, покрытый метровым слоем пыли и грязи. Слышалось копошение каких-то насекомых, а через разбитые окна на вздувшийся пол попадала вода. Кулумбо выглядела совсем поникшей. Пожилая дама еле сдерживала слезы, пряча взгляд за полями шляпы. Ей было больно видеть дом в таком состоянии, а мысль, что придётся здесь жить, даже злила ее. Служанка посмотрела на свою воспитанницу, пытаясь понять мысли девушки. Та лишь улыбнулась, но как-то вымученно, видимо, желая подбодрить свою старушку: «Мы справимся. Знаешь ли, я убирала бардак и похуже!»

Через несколько часов, когда ливень закончился, часть комнат уже была относительно пригодна для жизни. Маркес старалась выбрать такую спальню, чтобы внутри не было гнёзд каких-либо ползучих тварей. «Мерзость», – девушка боялась лишний раз к чему-нибудь прикоснуться, а то мало ли! Пачкаться совсем не хотелось. Особенно, если учесть, что воды здесь не было, а ванная комната напоминала ночной кошмар. Девушка тихонько сбежала на улицу, чтобы отвлечься от этого притона. «Клянусь, только бездомных и пьяных тут не хватало!» – Маркезе посмотрела на облака, которые светились в лучах яркого солнца. Дышалось на острове легче, чем в школе или же дома. «Возможно, пройдёт время, и все встанет на свои места», – девушке хотелось верить в лучшее.

Раздался звонок мобильного телефона, который выдернул Маркес из мыслей о грустном.

Кезе стояла посреди сада, оперевшись на одно из пока что целых деревьев. Кажется, это была груша, чья тень выглядела безразмерной, а силуэт – слегка устрашающим. Кривой ствол напоминал изуродованное тело, а ветви – конечности, угрожающе устремлённые во все направления. Груша засохла, так что ничего хорошего ждать не приходилось.