«Толкни его и беги», – настойчивее повторила галлюцинация. Мужской голос вызывал в Маркес панику: неужели оно опять настигло ее? Девушка, не слушаясь рассудка, обеими руками толкнула парня так, что тот упал и повалил за собой стол. Раздался грохот. Не теряя больше времени, Кезе вылетела из дома улыбающейся старухи. Только крыльцо успело скрипнуть, как фигура девушки потерялась среди построек. Маркезе бежала обратно в лес, громка дыша и плача. Ее темные глаза будто заволокла пелена: мысли роились в голове, перебивая друг друга. Голоса здесь. Но где это здесь? Чего она добивается?

Кашель. Громкий кашель разорвал тишину, которая свистела ветром в ушах. Риодели остановилась, в ужасе оглядываясь. Недалеко от неё стояла девушка чуть младше самой Кезе, а прямо за ней – два ребёнка лет пяти.

«Вернись!» – призывы Дафни не долетали до Маркес, которая не могла ничего поделать. Обычная картина выглядела в ее глазах чем-то неправильным и вселяющим холодный ужас.

Одежда детей тоже напоминала тряпьё, обуви они не носили. Длинные волосы девушки были собраны в неаккуратную косу. И они кашляли, раздражая тишину поселения. Маркезе слышала такое впервые: она была не в силах разорвать зрительный контакт с ними, боясь самой природы этих людей. Это было похоже на предсмертное харканье кровью, на скрежет и на усмешку одновременно.

«Тут опасно, – Дафниус пытался докричаться до Риодели, которая стояла, как вкопанная, – вернись! Я все расскажу!»

Девушка протянула руку вперёд, словно выпрашивая у Кезе что-то. «В Колодец», – Маркес снова услышала голос, что заставил ее убежать минутами ранее. Какой колодец? Риодели начала вертеть головой туда-сюда, пытаясь найти его. В обычной жизни вряд ли она захотела бы прыгать в колодцы или что-то подобное. Но сейчас это было неважно: рассудок окончательно покинул девушку. Голова начинала раскалываться от переживаний, а глаза «горели» от режущей боли.

В паре метров от них было видно что-то похожее на открытый люк канализации. Маркезе последний раз взглянула на девушку, которая все ещё просила что-то. Но лицо незнакомки исказилось: теперь она выглядела раздражённой и разочарованной. Кезе рванула к люку в тот момент, когда на неё кинулись эти «простуженные». Последнее, что она услышала, падая вниз, это кашель.

«Маркезе!» – Дафни обречённо протянул длинную руку вперёд, пытаясь «схватить» девушку. Но это было бесполезно. Аскар понял, что не может прыгнуть за ней. И даже просто встать с земли. Он не успел.

*

Илья с волнением смотрел на часы. Мужчина ходил вокруг машины, иногда перепроверяя адрес. «Амбарная, сорок четыре», – гласил знак, прибитый к дому. Котовски не понимал, почему Риодели все ещё нет, хотя уже девять пятнадцать. На улице стемнело, а других машин не было, но люди спокойно гуляли. Илья набирал девушку, но телефон был отключён. Его пальцы начинало потряхивать мелкой дрожью: что могло случиться? Все, что угодно!

Взгляд доктора устремился в маленький переулок: с шумом, будто из-под земли, вылезла Маркес. Она вся была в канализационной воде и грязи, а лицо ее было отсутствующим и растерянным. Волосы мокрыми патлами закрывали ничего невидящие глаза на бледнеющем лице. Кезе была похожа на зомби. Оказавшись на поверхности, она попыталась подняться, но лишь качнулась вперёд и упала без сознания. Последнее, что она увидела, был Котовски. Врач в ужасе склонился над ней, что-то говоря.

Слышен только звон в ушах. И эхо кашля.

========== С тобой ==========

Маркезе чувствовала, как один страх сменяется другим. Тревога не оставляла ее нигде. Что будет дальше? Неужели весь позитивный опыт лечения пошёл коту под хвост? Она боялась рассказать о том злоключении в Неплотном Мире, потому что это могло повлечь за собой последствия невероятного масштаба. Если и ранее Маркес никто не доверял, сбрасывая со счетов, как не совсем адекватную, то ее рассказ мог уничтожить последние остатки репутации. Все подумают, что это больной разум так извратил преступное нападение. Люди начнут искать парня по имени Дафниус Аскар. А потом Кезе запрут навсегда, когда поймут, что такого человека не существовало никогда. Маркес не вырвется из оков собственного диагноза или его отсутствия. Девушка вздыхала, пытаясь успокоиться. Было или не было? Скорее всего, не было. С другой стороны, откуда эти воспоминания: Риодели до сих пор ощущала грязь и разруху, холод и серость той местности. Все было осязаемо. «Впрочем, это мог быть и сон», – сама с собой рассуждала девушка, вспоминая поместье Риодели в первые дни.

Ее пальцы стучали по яблоку, которое должно было стать завтраком. Маркезе не хотела есть. Не могла спать. Каждую ночь она безуспешно бежала свою полосу препятствий, задевая все и всех, и не было тому конца. Панические атаки изматывали Кезе: она чувствовала удушение, пульсацию в голове и неприятную тошноту по утру. Реальность плыла. Трещины на потолке передвигались и дрожали, как руки Маркес. Днём становилось чуть легче, но ощущение того, что все вокруг – враждебно, не исчезало. Хотелось пить.

Новый персонал передвигался по дому практически незаметно, оставляя за собой только чистые и новые помещения. Кулумбо светилась от радости: женщина чувствовала себя возродившейся. Она была удовлетворена всем миром: ее слушались, ее чтили и исполняли бытовые поручения. Ремонт – это лишь приятный бонус. Кезе угнетала такая радость: ей хотелось исчезнуть с этого праздника жизни. Она избегала Кулумбо, но ещё больше избегала вопросов о своём состоянии. Они отдалялись, однако, служанка не могла отследить изменений в их отношениях. Риодели едва успевала перевести дыхание перед тем, как снова натянуть улыбку или же иную маску нормальности. Что-то внутри подсказывало – нельзя выдавать себя: «Не хочу расстривать ее».

«Купить молоко».

Девушка снова слышала эту фразу, будто кто-то пробегал мимо и отчётливо говорил это прямо в ухо. Но никого не было. Чтобы отличать такие помутнения рассудка от действительности, она надевала наушники. Маркезе слушала музыку, не слыша мелодий и слов. И ходила по дому, нарезая круги как можно тише. Пугающие мысли преследовали ее. Или она сама была виновата в них?

Илья давал ей то лекарство, но Риодели… не могла заставить себя выпить его? Приступ тошноты случался всякий раз, стоило Маркес лишь подумать о принятии успокоительного. Что-то отговаривало ее это делать. Невероятное чувство отрицания наполняло тело девушки всякий раз, как она открывала колбочку. И закрывала обратно. Лекарство выливалось в туалет. Кезе чувствовала уколы совести, что она тратит медикаменты зазря, но гораздо больше она хотела избежать ненужных вопросов. Пусть Котовски думает, что Маркес – хорошая пациентка.

«Надо купить молоко».

Маркезе налила себе стакан воды, забросив яблоко обратно в холодильник. Темные глаза смотрели на то, как жидкость медленно доходила до краев. Она все ещё бежала свою полосу препятствий, но финальная лента была близка. Вода уже пролилась на стол. Ещё немного. Маркес дышала с таким же надрывом, как если бы действительно бежала марафон. Сердце колотилось, в ушах опять шумело, а пред глазами хаотически двигались разноцветные пятна. Пальцы окунулись в лужицу, которая теперь капала на пол с поверхности столешницы. Отражение в прозрачной жидкости было кривым. До финиша совсем чуть-чуть. Кезе уронила бутылку, после чего медленно осела на пол. Капли продолжали падать, соединяясь в тонкую струйку. Гравитация ощущалась вдвойне сильней. Финиш.

Девушка чувствовала, как лента победителя рвётся, но вместо оваций и вспышек камеры там оказалась пропасть. Теперь она была одной из маленьких капель, которые стремились вниз.

«Как поживаешь, дорогая Марки?» – Периферийным зрением девушка уловила незнакомый силуэт. Это был мужчина: он дружелюбно улыбнулся, сощурив глаза. Назад дороги нет. Со зрительным галлюцинациями она ещё не сталкивалась.

Оставшуюся часть дня Маркес провела в своей комнате, пытаясь заснуть. Точнее, пытаясь заставить себя выпить «Суэньо», но это было бесполезно. Сидя на кровати, Риодели сжимала бутылочку в руке, пока та не лопнула. Больно. Осколки впились в кожу, но это было поправимо. Девушка, как будто не в себе, направилась в ванную комнату, шипя, подобно змее, от саднивших ранок. Достав пинцет из косметички, она начала извлекать стекляшки из ладони, корчась от каждого прикосновения. Ее движения напоминали действия робота со сломанной программой. Кровь капала в раковину, куда падали и осколки. Маркезе продолжала слышать просьбы купить молоко, но иногда она замечала того мужчину. Он все время был здесь, периодически бросаясь в глаза. Но чаще дразнил ее, будучи замеченным лишь краем глаза. Он молчал. Но Маркезе точно знала, что это он вывел ее из того места: новый голос сложно было перепутать с уже привычными. Кровь красными дорожками спускалась к сливу. Риодели желала, чтобы ее состояние заметили. Но это было недопустимым. Обработав ладонь антисептиком, Кезе посмотрела на линии, которые что-то говорили о ней. Линия сердца, линия ума и маленькие царапинки. Линия ума была такой поверхностной, стоящей в отдалении от линии жизни. Все они такие короткие.