Девушка вздохнула. Не обнаружив иных вариантов выхода, она решила составить компанию этому Уолтеру, держась от него на расстоянии. Ведь им ещё вечность коротать вместе, как будто они были узниками этих водопадов.

Маркезе условно разделила свой быт на две половины: либо ее нещадно избивали за попытки украсть Синий Шар, либо она подглядывала за знакомыми людьми с помощью чар Уолтера. Что-то подобное ей уже показывал Барон, но здесь использовали не зеркало, а воду. В ней отражались все те, кого девушка могла вспомнить.

Странное создание, казалось, не испытывало к ней враждебности или агрессии, даже ломая ей кости и причиняя боль. Но свой долг Уолтер исполнял на отлично: казалось, даже мысли о том, чтобы забрать Сферу, были недопустимы в его присутствии. Но, какими бы ужасными не были его побои, через минуту монстр все равно лечил Риодели своими прикосновениями. Это выводило ее из себя: Маркес ненавидела боль, ненавидела его и эту постоянную бдительность. Уолтер был Богом или же телесным обличием какой-то силы? Или же просто хорошим волшебником? Смотря на это существо, Маркес невольно вспоминала Самеди: мог ли он провернуть подобное? Наверное, да. Возможно, Барон был сильнее хранителя. Лишь Вселенная знала, насколько могущественен он был в своём колдовстве. Ему ведь удалось за раз убить стольких людей! Да и саму Маркезе не так давно прикончили одним лишь прикосновением. Оттого и пугалась девушка всякий раз, как Уолтер приближался к ней. Может быть, сегодня его терпение иссякнет и он прикончит Маркес, дабы обезопасить Сферу?

Но чаще всего монстр спрашивал ее о самочувствии. Или же пытался развлечь играми в шпионов. Риодели подсматривала за своими старыми одноклассниками, за директором школы, даже за Мадам Жизель. Их жизни, словно ручейки, струились в направлении неизвестности. Однако, вряд ли кто-то из ее знакомых задумывался о конце, погружая себя в иллюзию занятости.

В то же время, проследить за кем-то из родных у девушки не было сил: брат, возможно, тоже погиб от рук нынешнего Короля Неплотного Мира, а отец… стоит ли упоминать, как Кезе боялась того, что этот человек узнает о ее сумасшествии? Мысль о том, что он найдёт Маркес, вызывала нервное потряхивание в руках. Впрочем, разумом Кезе понимала, что Исидору буквально придётся вытащить ее из могилы, чтобы что-нибудь сделать. Невыносимо осознавать, что ты застряла навсегда. Чтобы отвлечься, девушка с горечью во взгляде посмотрела на Уолтера: «Можешь показать мне моего друга?»

«Какого друга?» – Плавно меняя контуры, он трансформировался из животного образа в более-менее человеческий. Сейчас Уолт напоминал женщину с мягкими чертами лица и маленькими глазками, причём вместо волос у неё из головы росли многочисленные тонкие щупальца. Они извивались, иногда их сводило судорогой, некоторые из них провисали безжизненно. Кезе уже видела раньше этот образ. Как и многие другие: двухголовый гермафродит с тремя руками, рыбоподобное нечто с рогами оленя и лисьими лапами вместо рук, огромный шар из кожи на месте головы. Все они были одинаково неприятными, но Риодели уже привыкла созерцать этот «праздник самовыражения». «Его зовут Дафниус Аскар, когда-то мы вместе путешествовали», – Кезе постаралась перестать думать о механизме превращений этого монстра. Неприятно ли это? Способен ли хранитель ощущать то, что ощущают люди? Может быть, он ничего не чувствует, поэтому и безжалостен в своих наказаниях.

«Меня зовут Уолтер. И я понимаю, о ком ты говоришь», – капли воды закружились над ними в причудливом танце, кристаллами светясь от солнечных лучей. Маркес видела, как они, одна за другой, собрались меж ладоней Уолтера. Закрыв глазки, он сосредоточился на видении, направляя свои мысли к воде. Кезе смотрела на ещё нечеткие образы, которые красочными пятнами переливались в прозрачной глади.

«Мой друг, мой Пиноккио», – Девушка сконцентрировалась на происходящем в другом мире.

*

Дафниус сидел в знакомом Маркезе помещении: это был кабинет, где она составила своё последнее письмо Кулумбо и Илье. Солнце играло лучиками на лице парня, словно облив его волосы и кожу жидким золотом. Но сам Дафни выглядел просто ужасно: его в который раз крепко связали веревками, а на ноги повесили цепи. Его губы, и без того тонкие, были плотно сжаты, словно он терпел боль, делая все, чтобы не проронить ни звука. Его руки покоились по бокам: Аскар устал бороться и искать выход. Окончательно ли поддался парень-полено человеку, что силой удерживал его тут?

В комнату зашёл Барон Самеди, точнее, завалился, словно он напился до неприличия. Его лицо было болезненно бледным, а волосы грязными и спутанными, как у последнего бродяги. Во взгляде устрашающего мужчины читалось что-то, что связывало его с параноиком или маньяком-преследователем. Беспокойные движения, походка надломленного человека, сутулость и напряжение в каждой мышце. Покусанные губы. Даже его одежда была мятой и поношенной, словно ему совсем не было дела до гигиены. Он сел напротив Дафниуса, избегая солнца, которое, кажется, уже садилось за горизонт. Барон превращался в вурдалака, который был одержим тёмными силами.

«Ты ведь знаешь, что нам обоим будет легче, если ты скажешь, где она, – голос Самеди звучал тихо, будто эти слова, словно поезд, катались по одним и тем же рельсам из разу в раз, – тело? Сама? Это лишь вопрос времени».

«Что «вопрос времени»? – Дафни отвечал медленно, нехотя открывая рот, отчего речь становилась почти неразборчивой, – что ты ей сделаешь? Опять убьешь всех близких?»

«А что ты мне предлагаешь? Она, конечно, идиотка, но живучая, – Самеди схватил его чуть выше локтя и с силой сжал руку, – вопрос времени? Да, вопрос! Я найду ее, понимаешь? Если ты расколешься сам, то…»

Барон прервался, а затем брезгливо поморщился. Хруст, словно гром, раздался в комнате, исчезнув так же быстро. Самеди держал кусок дерева, который затем переходил в руку самого Дафни. Будь на месте парня человек, все бы уже было в крови. Лицо Дафниуса не поддавалось описанию: у него получилось сохранить ледяное спокойствие, будто не произошло ровным счетом ничего. Как он мог терпеть такое? Справился бы кто, если бы ему часть руки оторвали? Аскар чувствовал стыд за то, что позволяет вытворять с собой такое. Этот ублюдок ломал его во всех смыслах слова.

«… я оставлю в живых. Не тебя, конечно. Марки. Твоя глупая подружка, – Самеди выкинул руку Дафниуса, словно та была хуже сдохшей крысы или таракана, – ускользает сквозь вот эти пальцы».

Он начал рассматривать собственные руки, как если бы девушка действительно была песком, который он пытался удержать. Барон грезил наяву о том, как будет ломать тело той, которая до сих пор ему снилась. В белых глазах плескалось пламя всего Неплотного Мира: такое же холодное и неистовое. Атмосфера накалялась. Дафни попытался отвернуться, но Барон тут же вернул его «внимание», схватив за волосы и развернув к своему лицу. Два изможденных человека спорили, не находя компромисса.

«Где она?» – чуть ли не по буквам спросил нынешний правитель. Парень-полено отрицательно помотал головой, после чего прокашлялся и ответил: «Я отнёс ее в безопасное место… думал, она мертва».

«Я тоже! Черт возьми, Марки водит нас за нос, а мы только и рады этому», – Самеди зашёлся в столь знакомом смехе от помутнения рассудка. Лишь изредка он прерывался, чтобы перевести дыхание от гоготания. Сгибаясь пополам, маг издавал звуки, похожие на завывания сирены или плохую игру на скрипке. Его разум не покидали вопросы. Куда успела пропасть девчонка во второй раз? Черт возьми, даже до ее тела добраться было невозможно!

По глупому совпадению, Дафниус на мгновение поднял умоляющий взгляд аккурат на Маркезе, которая с тихим ужасом наблюдала за ними из Мира Водопадов. Сцена в кабинете поражала до глубины души, внушая тревогу. Но, не в силах оторваться, Кезе с жадностью смотрела в воду, будто там показывали кино. Что Риодели могла сделать? Ворваться в эту комнату? Ее же снова убьют, а что останется от Дафни? Но парень будто бы чувствовал, что они в кабинете не одни. Мольбой был пронизан его силуэт.