«Простите меня», – Маркезе не рисковала подходить ближе. Ещё вчера в глазах этого человека она видела блеск жадности и разочарования: девушка отказывалась впутываться в очередные разборки. «Ты не виновата, – Лоло отвела взгляд, понимая, что эта незнакомка окончательно вымотала ее, – Осеан хотела оставить это тебе. Разве я могу быть против?»

Можете. Кезе не хотела более разговаривать о матери с бабушкой: она представила ту дверь, что вела в тронный зал. Снова набрав в ладонь песка, девушка начала дуть на неё. Неприятные ощущения от первой попытки сходили на нет. Маркес не могла видеть, как меняется мир вокруг неё: очертания ванной таяли, а на их месте вырисовывался коридор, словно серая субстанция стирала один слой картины с другой. Кезе почувствовала знакомые запахи, вернее, она могла бы и назвать их привычными. Это был Неплотный Мир.

Маркезе стояла около входа в тронный зал, где ее когда-то убили за последним ужином. Сейчас это не имело никакого значения: июнь кончился. Что будет с Риодели? Она не представляла, но ей было важно узнать, почему Барон попытался убить ее мать? Зачем вырезал всех рабочих поместья? Впрочем, душа ее была неспокойна и за себя: чем же она заслужила такой расправы? Обещавший защиту и покой, каким же гнилым и ничтожным оказался этот человек! Но… но не слишком ли он могущественный, чтобы бросать ему вызов? Маркес не могла ничего противопоставить этому магу.

Риодели оставила полено, прислонив его к стене так, чтобы никто не заметил. Когда Дафни «очнётся», ему ничто не будет угрожать. Во всяком случае, Кезе надеялась именно на это: возможно, его заберут друзья-слуги. Маркес уже была готова продолжить свой путь, когда внезапно для себя подумала: «Он должен поплатиться! За маму!» Девушка так и замерла, боясь спугнуть эти раздумья, что будто ей и не принадлежали: «Самеди будет наказан». А ведь и вправду! Неужели ему сойдёт это все с рук? Смерть Маркес? Смерть Осеан? Точно нет. Девушка ещё раз прокрутила в своей голове это желание мести: более такие мысли не казались чужими.

Последний раз проведя рукой по знакомым шероховатостям, Кезе встала с пола и вошла в зал. Стоило расправиться со своим врагом, чтобы потом можно было двигаться дальше. Ведь она не готова простить ему смерть мамы.

Барон Самеди сидел на своём месте, держа в руках какие-то документы. Рядом лежала трость, которая светилась едва заметным желтым цветом. Мужчина резко поднял взгляд, услышав звук хлопнувшей двери, после чего замер с каменным выражением лица. Лишь разлетевшиеся по полу листы говорили о том, что его застали врасплох. Бесполезные бумажки, разве могли они сокрыть лицо бывшей жены. О природа, каким образом она выжила? Обманщик собирался с мыслями: его беспокоило собственное незнание. Если кто-то видел Риодели, то ему несдобровать. «Откуда ты?» – Наигранно веселым и издевательским тоном спросил Самеди, впрочем, фасад его сразу же пал. Он выглядел расстроенным и истощенным, словно гнев, подобно тысячи комарам, высосал ему всю кровь. «Я не отвечаю, – рявкнула Маркес, найдя в себе силы подойти ближе к столь опасному человеку, – я спрашиваю! Что случилось между тобой и Осеан? Почему убил мою маму? Зачем ты убил стольких людей!?»

«Каких ещё людей? – Его дьявольские глаза горели пламенем, но не превосходства, как раньше, а ярости, – Хочешь знать про Осеан? Эта падла мешала мне! Ты думаешь, все так просто? Ты думаешь, я злодей?! Я убивал только по необходимости».

«Ты вырезал кучу народу просто так! Ты убил меня. Обманул Дафни! Отморозок, – Маркезе чувствовала, что каждое слово – это капля яда, которым она плюётся в Барона, надеясь отравить, – Ты воспользовался мной… и не только».

«Думаешь, что я злодей, Марки?» – Слова мужчины будто ударили Кезе по затылку, после чего та не смогла и шагу дальше ступить. Неведомая сила брала Маркес под контроль. Он выглядел таким же мрачным, как и в тот раз: «В твоём разуме такая огромная пробоина, дорогая! Ты в моей власти». Девушка уже видела это выражение лица: словно вся его фигура потемнела, поддавшись самым мрачным и опасным переживаниям человеческих инстинктов. Он был злодеем, причём таким примитивным, но могущественным. Девушка чувствовала ту магию, что исходила невидимыми волнами от Самеди. На какую справедливость она рассчитывала, толкая себя во владения Барона? Он управлял ею, той, что не имела возможности противостоять даже самой ничтожной угрозе.

Мужчина подошёл ближе к Маркезе: он сложил ладони по обе стороны ее головы и посмотрел прямо в глаза несчастной. Раньше эти прикосновения не несли угрозы, но какой смысл скучать о тех временах? Боль пронзила Кезе в ту же секунду, едва не ослепив девушку. Все тело будто свело судорогой. «Ты ничего не можешь сделать, чтобы помешать мне», – если бы Риодели ещё могла слышать его, она бы различила сожаление, звучавшее в этой фразе. Барон усилил свой напор: он был волен творить с ее разумом, что угодно, пробираясь сквозь брешь сумасшествия. Девушка потеряла сознание, в последний раз вскрикнув. Долго держалась. Ее тело упало на пол, после чего Барон просто сел на неё и начал душить: «Лишь бы померла». Лежавшая без сознания и висящая на волоске от смерти, Кезе не могла оказать сопротивления. Самеди чувствовал ее ещё тёплое тело под собой, пока его пальцы с силой давили на горло бывшей жены. Как странно это звучало сейчас. До последнего он не отпускал девушку, после чего раза три удостоверился, что сердце Маркес больше не бьется. Чисто.

Второй раз. Барон смотрел с печалью на тело, которое «похоронил» некоторое время назад. Вернее, закапывали пустой гроб, но это не играло никакой роли. Только-только кончился его собственный траур. Самеди отошёл, чувствуя желание раскурить сигару и забыть все. Бедная девочка. Впрочем, нельзя же быть такой глупой! Это все ее вина!

Мужчина должен был спросить, как удалось той выжить и сбежать, но рассудок был затуманен лишь одним вопросом. Видел ли кто-то законную наследницу в относительном здравии? Если же нет, то все было в порядке. «Марки, зачем же ты это делаешь?» – Он вытянул сигару из заднего кармана штанов, после чего щелчком поджог ту. Марки, знала бы ты, что Самеди не был готов потерять тебя вновь. Как же просто было смириться в первый раз, разыграв пред собой спектакль собственного эгоизма?

Злодей ли он? Если желал изначально зла всем, кроме неё? Если оставался с покинутыми, ничего не пытаясь сделать? Он не считал себя таковым. Лишь только имеющим право на то, чтобы быть успешнее и счастливее других. Самеди отдавал себе отчёт, что лишь ложью путь к лучшей жизни не проложишь. Иногда Барону приходилось идти на отчаянные меры, включающие убийство и подставы.

Больше он не собирался оставлять тело без присмотра ни на минуту: мало ли, что за козыри в рукаве у Риодели? Взяв труп на руки, Барон удалился в свои покои, раздумывая над дальнейшими действиями. Знакомый кинжал болтался в ножнах у него на ремне в такт шагам. Мужчина провёл рукой по щеке, придав тело поближе к себе: «Марки».

*

Нонн лежал на полуразвалившейся кушетке, которую мадам Жизель редко разбирала из-под завалов мусора. Комната была наполнена серостью Неплотного Мира, придавая беспорядку оттенок безвыходности. Парень был жестко избит Бароном около недели назад, когда они столкнулись в неравном сражении. Казалось, такая засада не могла провалиться! Илья, наблюдавший за этим, вовремя вытащил наследника Риодели из когтей сумасшедшего волшебника. Но и этого было достаточно.

Ноннет ощущал пустоту, понимая, что фамильную ценность у него отняли лёгким движением. Словно конфетку у ребенка. Семейная реликвия, знак принадлежности и силы! Парень пытался встать, но его тело было слабо, не давая собраться для нового боя. Воин, упустивший собственное оружие, становился столь легкой добычей в глазах рваная. Настолько легкой, что Барон даже не возжелал добить его. «Полный идиот и слабак», – думал он, взрываясь в очередном приступе агрессии к себе и миру. Какой позор! Риодели собрал всю волю в кулак и, стиснув зубы, опять попытался сесть. Удалось!