Со стороны отражающей поверхности на неё пялилась копия, в которой не было ничего от оригинала, кроме внешности.

«Сон?» – Ответ нашёлся не сразу. Несколько царапинок, ещё свежих, но уже не кровоточащих, встряхнули память. Разбившийся бокал, падение и отчаянная попытка сбежать или спастись: «Из нас получилась бы отличная пара».

Девушка вцепилась в раковину, после чего надрывно закричала, давая волю своей истерики. Лезвие, убившее ее, будто бы сново разрезало Кезе на части, не давая опомниться. Но ведь она дома? Ее тело осталось в целости и сохранности, словно вся история в Неплотном Мире обернулась бредом душевнобольного. Бред душевнобольного? Маркес задыхалась в собственных рыданиях, не понимая, что произошло. Правда и ложь перестали иметь значение: где начиналась реальность, где заканчивались иллюзии?

«Я выжила? Это правда? Выжила? – Глаза Маркес светились легким безумием и радостью, языком девушка скользнула по ранкам, словно зверёк, – Получилось?! Получилось. У меня получилось. Получилось».

Заживет, как на собаке. Если Кезе все ещё жива, то боятся больше нечего. Она сбежала. Каким образом? «Илья? Нонн? Может быть, они успели, – Девушка хихикнула, но в ту же секунду ее лицо стало угрюмым и задумчивым, – но где следы?»

Каким образом Кезе удалось исцелиться? Девушка качала головой из стороны в сторону, будто ее заклинило от всех тех слез, что просочились в механизмы. Вот только она не была роботом.

Маркезе вышла из ванной, после чего, уже одевшись, отправилась искать Котовски и Кулумбо. Ей было страшно встретиться со старушкой в таком состоянии. Если доктор все понимал, то служанка, наверное, уже подняла на уши всех. Бесплодные поиски. Бедная пожилая дама, которая металась без понимания того, что стоит сделать. Маркес почувствовала укол вины, что иглой прошла под кожу. Кезе не знала, посвятили ли Кулумбо во все подробности или, наоборот, все сокрыли. Стоит ли молчать? Стоит ли рассказать?

В то же время, Маркес мысленно металась, не уверенная ни в чем. Может быть, она все это время валялась на кровати, не приходя в себя? Все ее приключения больше напоминали сон, что снится тяжело больным.

«Кулумбо! – голос звучал хрипло и устало, – Я… я здесь!»

Риодели чувствовала себя глупо, ведь ей предстояло пересказать те события, в которые сама девушка едва ли верила. Да покрасивее и логичнее, а то старушка решит, что Кезе головой ударилась. Хотя последнее сложно отрицать. Что странно, никого не было на горизонте: словно все застыло во времени.

Гулкая тишина коридоров тревожила. Маркес потряхивало то ли от холода, то ли от ужаса.

Свет проливался из слегка пыльных окон, оставаясь огромными прямоугольниками на стенах и на полу. Растения, расставленные через специально отмеренное расстояние, начинали подсыхать, а их листики лежали на полу. Девушка на секунду остановилась, раздумывая, что же происходит. Это было не к добру. Яркое и тёплое солнце заглядывало в это поместье, но ничего радостного не несло. Маркезе глубоко вздохнула и закашлялась.

Запах чего-то тухлого едва уловимыми нотками проступил в воздухе, который полнился ароматами лета. Маркес, сдерживая очередное цунами внутреннего океана, ещё раз принюхалась, чтобы прочувствовать все. Растения, цветы, пыль, тепло и земля. И тухлятина, которая замаскировалась в этом букете. Кезе ускорила шаг, но теперь она открывала каждую дверь, пытаясь найти кого-либо. Везде пусто. Комната Ильи была закрыта на ключ.

Ни души. Риодели едва ли не бежала, пытаясь не зацепить углы всех маленьких столиков, тумбочек и стульев. Она не была грациозной в движениях, не очень хорошо обращалась с пространством. Но Бог всегда даёт что-то взамен: девушка прекрасно слышала запахи. Гниль, тухлятина и приторность. Все это приближалось, вгоняя Маркес в самые тёмные переживания. Голова была забита шумом волн, которые превращались в шторм сумасшествия. Никто не отвечал на выкрики, никаких шагов и движений. Руки девушки слегка вспотели, а по лицу прокатилась пара холодных капелек. Взмокли виски, но при этом конечности мёрзли, словно она бежала по зимней улице.

«Молоко», – Маркезе оглянулась в поисках человека, но потом резко отстранилась от невидимого преследователя. Это всего лишь иллюзия. И вот она влетела в основной зал, хоть это и было против всех доводов разума. Даже за дверью вонь стояла такая, что впору было бы объявлять карантин. Кезе боялась представить, что происходит за ней. Хотя было не так уж и много вариантов, от чего исходил столь тошнотворный аромат.

И она не ошибалась.

Маркес стояла, прикрывая нижнюю часть рот, пока ее взгляд метался туда-сюда. Тошнота подкатила к горлу, застыв мерзкой массой в пищеводе. Вся картина казалась частью отвратительного циркового шоу, постановки гротескного театра. Тела ребят из обслуживающего персонала были всюду, в самых невероятных позах и с самыми уродливыми травмами. Кровь растеклась и засохла, образовав силуэты озер вокруг трупов. Маркезе не двигалась, пытаясь сдержать рвотный позыв: тела лежали уже достаточно давно, оттого разложение воняло особенно мерзко. Некоторые были разрезаны напополам, некоторые просто поломаны и выкинуты, подобно ненужным игрушкам. Маркес не могла оторвать взгляда от девочки, которая мыла у них посуду. Ещё практически ребёнок, она лежала на полу, сжимая в руках топор для рубки мяса. Глаза ее были уже подъедены мухами и их личинками, а рот раскрыт в немом крике. Самым страшным было то, как ровный надрез спускался от основания ее шеи к паху, обрамляемый красным следом. Опарыши копошились внутри раны и тела, поедая падаль. Рядом лежал юноша со свёрнутой шеей, его лицо Риодели уже не могла рассмотреть.

Девушка поспешно закрыла дверь. Она ощущала себя, как в кошмарном сне, готовая совершить побег из тюрьмы собственного страха. Реальность ли это? Или же ад заточения в собственном безумии? Снова Маркезе щупала свою несуществующую рану, боясь, как бы туда не проникли мерзкие насекомые. Ещё секунду побыв в ступоре, Кезе толкнула себя вперёд, издав нечеловеческий вопль.

Она ринулась в сад.

Упав на землю, девушка посмотрела в сторону дома, судорожно соображая, что случилось. Всю обслугу каким-то образом убили в одной комнате, причём зверски и беспощадно. Они сопротивлялись, но и это было бесполезно. Маркес боялась последствий: вдруг все эти трупы оживут, вдруг в ее поместье спряталось то, что смогло сделать подобное. Девушка отгоняла от себя иррациональные мысли о монстрах, но на их место приходили ещё менее утешительные рациональные. Стоит позвонить полиции, – и она повязана навсегда! Понадобятся ли им доказательства, чтобы повесить на неё произошедшее? Но не это страшило Кезе: а вдруг это действительно ее рук дело?

«Ложь! Нет! – Девушка захлебывалась слезами и слюнями, скрывая красное лицо трясущимися ладонями, при этом иногда покусывая кожу, – Я убила их! Убила их! Это бред! Это неправда!» Маркес была уверена, что весь кошмар в зале – ее рук дело. Не было никакого Барона Самеди, была только она и все эти бедняги, которые попались Риодели под руку.

В воспалённом сознании проносились образы старых панических атак: отец, тёмные и мягкие комнаты, смирительные рубашки, шёпот. Шёпот, от которого она не отделается никогда, потому что теперь она не просто больная, но ещё и буйная. Маркезе внезапно вспомнила свою школу. Там было безопасно. Но сейчас она не могла позволить себе грёз и мечтаний, даже самых успокаивающих. Нечего утешаться недосягаемым. Вся эта гора трупов не исчезнет, если Маркес просто упадёт на землю в мечтах вернуться обратно.

Кезе пыталась дышать размеренно, через силу, чтобы угомонить бьющееся сердце. Паникой делу не поможешь, но всякий раз мысли возвращались к тем несчастным, выводя из себя окончательно. Девушка, восстанавливая картину чуть ли не по миллиметрам, пыталась вспомнить, был ли там Илья. Нет, точно нет. Риодели всхлипнула и попыталась успокоить себя самым привычным методом: со всей силы она ударилась спиной о дерево, около которого сидела. И так раза три.