— И чего это мы такие мечтательные сегодня? — отвлек ее от воспоминаний громкий голос справа. Вздрогнув, Варя уничижительно посмотрела на Астахова, плюхнувшегося на пустующее кресло рядом, и закатила глаза. Один его вид вызывал у нее раздражение, и это было необъяснимо.
Как всегда, выглядел Астахов до отвратительного отлично с этим излюбленным сочетанием небрежности и параноидальной аккуратности. Волосы лежали в продуманном беспорядке, на пиджаке не было ни пылинки, рубашка была идеально выглажена, хотя воротник и был расстегнут, а узел темно-зеленого галстука ослаблен. Варя была уверена, что даже если бросить Астахова в клетку с голодными аллигаторами, он выберется оттуда без единой складочки. Она как-то жаловалась Але, что он все время выглядит как живой упрек всему остальному миру, на что та только снисходительно пожала плечами.
— Тебя, Астахов, не понять, — проронила Варя, стремительно стирая с лица воодушевленно-радостное выражение, появившееся при мыслях о выходных. — Задумчивая — тебе не нравится. Мечтательная — тебе снова не нравится. Может быть, мне лучше носить хиджаб, чтобы не вызывать в тебе такого ярого любопытства?
Глеб закатил глаза, сползая немного по креслу. Его колени уткнулись в спинку кресла следующего ряда, и десятиклассница, сидевшая перед ними, недовольно обернулась. Однако стоило ей увидеть, кто посмел ткнуть ее в спину, как она покрылась нездоровым румянцем и поспешно отвернулась, что-то печатая в телефоне со скоростью света. Астахов только снисходительно хмыкнул.
— И снова здорово, — вздохнул он, поворачивая к ней голову. — Кажется, человеческую речь от тебя можно услышать только тогда, когда ты влипаешь в истории. Но я, вроде как, научился понимать этот странный язык, на котором ты общаешься с людьми.
— Да что ты! — саркастично воскликнула Варя. — Неужто заговорил по-вороньи?
— Типа того, — кивнул Астахов, глядя на нее сверху вниз. — И в данный момент ты пытаешься сказать, что чертовски рада меня видеть. Я прав?
Варя, скривившись, отрицательно мотнула головой. Она покосилась на Руслана, который завис в телефоне и совершенно не обращал внимания на происходящее, на пустующее место Лили и поняла, что на этот раз помощи ждать было неоткуда.
— Вообще-то, я вспоминала выходные, а ты своим бесцеремонным появлением прервал мои грезы, — сказала, наконец, она.
Астахов улыбнулся, ерзая на кресле и снова случайно (а возможно и нет), задевая спинку кресла напротив. Десятиклассница вздрогнула, но на этот раз не повернулась. Вот будь на его месте другой парень, а не главный школьный красавчик…
— Неужели такие удачные выдались? — спросил он с неподдельным интересом в глазах.
— А что? — тут же поинтересовалась Варя, невольно чувствуя подвох; впрочем, она чувствовала подвох во всем, что делал или говорил Астахов, со своей паранойей она ничего поделать не могла.
Астахов снова закатил глаза. Варя уже давно заметила, что люди при разговоре с ней, делали это довольно часто, но этот конкретный людь бил все рекорды.
— И вечно этот подозрительный тон, — пробормотал он скорее себе, чем Варе. — Мои выдались ужасно, — повысив голос, сказал Глеб, повернувшись к ней. — Всю субботу протаскался с Викой по магазинам, кажется, она скупила пол-Москвы. И ладно бы я просто ходил с ней, так не-е-ет, — с тяжким вздохом простонал парень, — на каждый предмет туалета мне приходилось издавать восторженные вопли и восхищенно улыбаться.
Варя рассмеялась, представив эту картину: искрящаяся от энергии Новикова, способная заменить двести лошадей, несущаяся от бутика к бутику, и уныло, как те самые двести лошадей, плетущийся за ней Астахов, практически невидимый под грудой цветных пакетов. И ничего против сказать было нельзя. Вика даже в детстве не терпела критики, и Варя сильно сомневалась, что за несколько лет это как-то изменилось.
— Бедный-бедный Глеб, — сквозь смех выдала она. — Совсем тебя противная девушка загоняла.
Варя ожидала, что Астахов обидится на смех, но либо того было так просто не пробить, либо он действительно стал понимать манеру Вариного общения лучше. Он только опечаленно вздохнул, покосившись на макушку дамы сердца, видневшуюся возле классной руководительницы.
— Ужас вообще, — согласно кивнул он. — А у тебя как прошли два этих ужасающих дня? Кстати, не влетело за такое… экспрессивное общение с Ириной? — спросил он, опуская руку на подлокотник между ними. Варе это движение не понравилось, ей захотелось тут же отвоевать подлокотник себе, но это желание она в себе подавила.
— Нет, совсем не влетело, — пожала плечами она, с некоторым трудом опознав в «Ирине» Пропеллера. — Возможно, ты удивишься, но Ирина Владимировна тихо ненавидит меня уже много лет, кажется, прямо с того момента, как она взяла над нами классное руководство. Да и не только меня, как оказалось, — добавила она, вспомнив о Лиле.
— Ну, я здесь не так уж и долго, — Глеб склонил голову на бок, — но у меня уже сложилось определенное впечатление об этой женщине. Не хотел бы я быть под ее руководством столько времени.
— С чего это вдруг? — Варя окинула его взглядом. — Она от тебя в полном восторге, как и все в нашей прекрасной школе.
— Почти все, — поправил ее со смешком Глеб, кивая в ее сторону. С удовлетворением дождавшись закатанных глаз, он продолжил: – Ну, да, я знаю, как понравиться людям, но это не значит, что все эти люди нравятся мне.
Услышав эти слова, Варя не сдержалась и фыркнула. Она очень надеялась, что скоро появится Лиля и можно будет спокойно игнорировать Астахова, потому что подобные заявления подкармливали огонь ее раздражения как нельзя лучше. Ей даже показалось, что она видела знакомый силуэт у дверей, но он тут же исчез, поглощенный бурлящей толпой школьников.
— Только не говори, что не наслаждаешься постоянным вниманием, — сухо сказала Варя, пытаясь высмотреть Лилю.
Глеб вздохнул, опуская голову на согнутую в локте руку так, что его голова внезапно оказалась на одном уровне с Вариной. Варя пропустила момент, когда это случилось, поэтому внезапное приближение Астаховского лица заставило ее дернуться.
— Поначалу – да, — произнес он, понизив голос так, что сама Варя стала с трудом его различать, а окружающие вообще перестали слышать. — Но все эти фанатки невероятно раздражают и утомляют. Да я даже до туалета не могу спокойно дойти без того, чтобы какие-нибудь не в меру впечатлительные девочки не начали отвратительно краснеть и хихикать.
— Несчастный малыш, — прошептала Варя с усмешкой. Она чувствовала непреодолимое желание сделать что-нибудь с лицом Астахова, укусить за нос, например, но сдерживалась. — Смотри только не разрыдайся от такой бешеной популярности, а то неправильно поймут.
Глеб издал раздраженный стон, недовольно сдвигая брови. Варя внезапно заметила, что у него были светло-зеленые глаза, такие, какого цвета бывает молодая трава весной где-нибудь на солнечной поляне. Этот цвет был таким необычным, что Варя не смогла отвести взгляд в сторону, так он завораживал.
— Пять минут тридцать секунд, — пробормотал Астахов, слегка усмехаясь. — Идем на рекорд! Скоро, возможно даже я доживу до этого светлого дня, мы будем нормально общаться.
Варя только закатила глаза и, поняв, что больше не может сдерживаться, ткнула Астахова кулаком в плечо. Тот картинно запрокинул голову, правдоподобно изображая крайнюю степень боли. Пожалуй, если и было что-то, в чем Астахов был действительно хорош, так это гримасничание.
— Королева драмы, — бросила ему Варя насмешливо. — К тому же, если в этой вселенной не останется никого, кого ты будешь раздражать, то тебе просто станет скучно.
— И правда, — кивнул Глеб, улыбаясь, — исчезнет это чувство адреналина, что некая особа, а также ее легковозбудимый и многоуважаемый брат, могут подстеречь меня в темном углу и… О, привет, Лиля.
Его речь была прервана появлением Филатовой-младшей. Лиля, выглядевшая немного запыхавшейся, бесцеремонно перепрыгнула через Астаховские ноги, протиснулась мимо Вари и упала в кресло, недовольно хмурясь. Варя уставилась на нее недоуменно, такой же взгляд был и у Глеба. Для того подобное поведение всегда вежливой и спокойной Лили вообще было в новинку. Варя же после веселых выходных решила, что перестанет судить о людях по тому, как они ведут себя на людях. Ну, или хотя бы попытается.
