— Ну да. Нас в Ордене распределяют по группам. Обычно называют в честь всяких зверей, наша вот называлась «группа пурргил». Ясное дело, мимо такого никто не прошёл, и ржали над этим громким названием и много, и часто.

— Почему? Пурргилы, они же… они же такие… легендарные, — не сумела Ата подобрать слова получше.

— Именно поэтому. Как-то мало мы были похожи на этих славных владык Гиперпространства… ну и опять же, они чем известны? А я вам скажу: чуть что не так, поворачиваются задом и сваливают. Крайне полезный навык, надо признать, но не самый почитаемый среди юных душ, верно?

Ата кивнула. Пурргилы… щупальца… о!

— Э-э… мне эти банки, — вернулась она к увиденному кошмару, — напомнили… кино про безумных учёных и клонов? Может быть, это что-то похожее? А может быть, — и тут ее осенило, — может, здесь снимали кино? Тогда понятно, зачем сюда прилетали и почему ото всех скрывались…

Мысль показалась Ате логичной и правильной. К тому же она успокаивала. Да, киношники не считают затраты, настроят декораций, привезут с собой всю ораву, от главы сценарной группы до носильщика парика за третьеразрядной старлеткой. Натурные съёмки закончились, и они уехали… насовсем. И ничего страшного, но вот только…

— Лаборатория… и то, что вы сказали про датакроны…

Прия медленно помотал головой.

— Это не съемочная группа. Поверьте.

— Но зачем выводить столько фалнаутов? Да еще и уродовать их?..

Прия опять покачал головой:

— Если я что-то и знаю, то одно: люди потрясающе изобретательны, когда дело касается зла. Фалнауты поражают тем, как многое они могут сделать в Силе, — в его голосе появилась нежность; так матери говорят об успехах любимых детей. — И тем, как мало делают. Где кто-то призовёт оружие или добычу, и та покорно пойдёт в руку, они сгибают луки, точат стрелы, налаживают ловушки. Где кто-то затуманит разум и вынудит исполнять приказ, они договариваются и разыгрывают сложные ритуалы переговоров. Где кто-то увидит оружие, они видят возможность создать нечто прекрасное, пусть и мимолётное…

Ата вспомнила огненную бабочку и кивнула, улыбаясь.

— Сильные мира сего, сударыня, редко проходят мимо доброго и светлого, не замарав его алчностью и извращённой моралью. Они не видят живых и разумных существ: только возможность стать сильнее или возможность… прихвастнуть перед другими сильными мира сего.

— Думаете, их изучали таким варварским способом? Пытались выделить из них… Силу?

— Всё может быть. Уродливые безрукие младенцы, боящиеся Силы и солнечного света, созданные из тех, кто зовёт огонь братом и чьи руки способны на дивное мастерство… да, это похоже на правду. Или наоборот — они хотели результат поближе к исходнику, а когда не вышло, сбежали, спешно заметая следы? С тем же искусством, с которым до того работали, разумеется, так что не слишком успешно… Тоже похоже на правду, да.

Сотня метров молчания и несколько минут мрачных мыслей о несчастных замученных фалнаутах, и Ата поняла, что расплачется. А ведь нельзя, никак нельзя. И стыдно, и опасно.

— Как вообще вы здесь очутились? — задала она первый пришедший в голову вопрос и тут же затараторила, забалтывая горе и страх: — Я — по программе «Юность для Республики». Обещали приключения, фронтир, новые открытия и возможности во Внешнем Кольце. И место в приличном универе потом, я же сейчас так, еле-еле с лицензией полуквалифицированного специалиста, а хочу как следует заняться. С детства мечтала переворот в науке совершить, знаете?

Прия хмыкнул.

— Ну, фронтир они не зря обещали. Тут всё по-честному. Да и романтика приключений та ещё, просто на любителя. Впрочем, меня сюда тоже… распределили.

— Но вы-то работаете по специальности, этнографом, как и хотели. А мне приходится в роботах копаться, вообще не мой профиль, — пожаловалась она.

— Да я как-то и не особо хотел. Я в рыцари хотел, как все. Но в ученики меня никто не взял, вот и распределили, куда распределили. Первые пару лет страдал, конечно. Потом наконец вырос и понял, насколько мне повезло. Рыцари, они ведь как: приходят и уходят. А истинную красоту на бегу рассмотреть нельзя, перед ней склониться надо, время ей уделить, как должно…

Ата нахмурилась. Вспомнились слова Оби-Вана: мол, ему повезло.

— Разве в ученики не всех берут? Я думала, ну… каждому по учителю?

— На всех учителей не хватит, — просто ответил Прия. — Кого не выбрали в срок, того распределяют сообразно талантам и склонностям. В навигаторы, в агротехники, в целители… в этнографы вот, — он развел руками.

Холодный ночной воздух забирался под одежду, впиваясь в кожу мелкими ледяными колючками. Неудивительно, что малыш так психует и боится огорчить учителя. Когда с детства приучен мечтать о чём-то, а потом это дают, но обещают отнять, если что-то пойдёт не так…

— Это попросту жестоко! — Ата рубанула рукой воздух. — Жестоко и бессмысленно! Дети должны быть детьми, а не… не вот так! — глупо, конечно, было разоряться в пустоту, но молчать она не могла. — Так не должно быть, слышите? Не должно, и всё тут!

Прия печально улыбнулся:

— Не должно. И тех бедняг в банках быть не должно. И богачей, скупающих детей-беженцев, как призовой скот или породистых питомцев.

— Так бывает? — ужаснулась Ата.

— Бывает. Моё первое задание, — с горечью сказал Прия. — Шадда-Би-Боран, уникальная культура… они все уникальные, но эта была и в самом деле занятная. У них умирало солнце, я отправил запрос — пусть эвакуируют, организуют комфортное проживание, не гибнуть же им вместе с планетарной системой…

— И что?

— И всё. Богачи, дворяне — дворяне особенно, им же надо чем-то форсить друг перед другом — расхватали, кого успели. Детей, в основном. Держали их, как собачонок или ручных ящериц, пока те не передохли, потому что господа так торопились хватать, что даже толком не выяснили, чем их надо кормить и в каких условиях содержать. Про призовой-то скот или породистую тварюшку ни за что бы не забыли всё подробно узнать и запомнить, но то зверушки, а то разумное существо, зачем с ним цацкаться, пусть как-нибудь само колупается, если разумное…

Злости в его голосе было столько и столько боли, что Ата не выдержала: рывком притянула к себе и обняла, как раньше — Оби-Вана. И сама удивилась, насколько спокойной осталась. Ни стеснения, ни желания, ни иррациональной обиды. Только сочувствие, попытка поддержать, утешить. Помочь.

— Ничего, — решительно сказала она. — Мы никому не дадим так с фалнаутами. Ни за что. Никогда, — пообещала она и повторила, не задумываясь, его же слова: — Пока вы здесь, на Венисиоле, вы не один. Я всегда буду на вашей стороне, обещаю…

Прия замер. Не из-за неё и её слов, нет. Не от неловкости, просто… так ощущалось. Ата отстранилась и посмотрела в ту же сторону, что и он. Там, в просвете между деревьями, виднелся их спидер.

Оби-Вана рядом с ним не было.

— Где же он? — потерянно спросила Ата. — Куда он делся?

Сказка в очередной раз рассыпалась, изранив осколками, чтобы легче было вернуться в реальность. Прия сделал несколько шагов вперед, закрыл глаза, к чему-то прислушался.

— Недалеко, — тихо произнес он. — И он пока вне опасности, но… нам лучше найти его как можно скорее.

========== Глава 15 ==========

Оби-Ван несся вперед, не разбирая дороги. Сердце бешено стучало в висках, дышать ровно не выходило, как он ни старался. Он бежал сквозь кусты, собирая листья и паутину, поперёк буреломов, перепрыгивал неширокие овражки… Тонкие гибкие ветви хлестали его по лицу и рукам и оставляли следы на щеках и запястьях.

Вперед его гнали страх и приказ Аты: «Уходи, убегай, беги к спидеру. Так быстро, как только сможешь». Почему он беспрекословно подчиняется старшим? Послушался учителя — тот приказал бежать к выходу. Послушался Ату — она велела бежать дальше. «Послушание — добродетель джедая», — говорили мастера-наставники. Не надо пытаться понять, просто делай, что говорят.