-Женя, Жень,- я повернула голову на него, в руках держа пластиковую папку со всякими выписками и результатами прошлых исследований.-Ты на смену сегодня?
-я на несколько часов подменился. Пройдём с тобой врачей, и я пойду,- он кивнул, поправляя шарфик на моей шее, затем с улыбкой потеребив мой нос.
-А давай, я сама? Зачем ты будешь меняться? Везде есть лифты, а меня, думаю, ещё не забыли, помогут.
На уговоры было растрачено порядка пятнадцати минут, после чего я вырвала своё право на личную свободу, отправляясь впервые за четверть года в такое большое путешествие.
По словам кардиолога, почти все последствия инфаркта были устранены, но вот теперь следить за собой нужно будет лишь тщательнее. Ничего другого я услышать не надеялась, но вот от предложения лечь на недельку в стационар «прокапаться» я была в небывалом восторге, чего не скрывала. Статный мужчина от того даже засмеялся, ведь прежде при одном только намёке на отделение кардиологии и меня в нем, в качестве пациента, заставляло покинуть кабинет с большей скоростью. С выпиской и широченной улыбкой на лице я «выкатила» из кабинета кардиолога, а впереди, буквально в другом конце коридора меня уже ждала дверь с табличкой на той «Брагин Олег Михайлович». На кушетке рядом сидел один мужчина крепкого телосложения , на вид лет 40-45, который всячески пытался уговорить меня пойти перед ним. Наша беседа получилась очень веселой, но вот соглашаться с ним я не собиралась, от того даже пошла на его предложение: он идёт вперёд, но вместе с моим телефончиком. За те пять минут в очереди я, честно признаюсь, насмеялась за все время лечения и даже ещё больше, но вот как только дверь распахнулась, а от туда вышла хмурая девушка, я тут же замолкла, провожая этого «молодого человека» взглядом.
Впереди оставались самые волнительные 15 минут перед нашей встречей. Мои ладони медленно начали холодеть от волнений непонятной природы, а спина затекла сидеть в таком положении, потому я не нашла ничего лучшего, кроме как перебраться на диван.
Ладони в один момент резко скользнули вниз от того веса, который был возложен на влажную кожу, а я вмиг оказалась на полу, четко в эту секунду ощущая резкую боль в ногах и даже пискнув от этого. Однако, только в следующий момент мой мозг впал в окончательный ступор : только что я ощутила боль в ногах. В парализованных, черт побери, ногах!
========== Часть 8 ==========
Она с каждой секундой все сильнее пронзала мое тело, заставляя взвывать, однако в душе я совсем не верила в происходящее. Боль быстро охватило все тело: и руки, и грудь, и ноги, и даже кончики их пальцев свело невыносимой судорогой, которую я чётко ощущала. От собственной глупости я попыталась приподняться, и последним, что смогла увидеть, была открывающаяся дверь и высокий мужчина в белого цвета халате.
Все потемнело, уши заполнились треском, а затем сознание окончательно решило, что дальше нам не по пути, помахав мне рукой из уходящего вдаль поезда.
За окнами звонко трещали ласточки, а где-то внизу не тише пищали маленькие дети, которые резвились на площадке. И все-таки странное место - больница. Здесь темная смерть находится совсем рядом с блещущей яркими красками жизнью, и порой разделяет их одни миллиметр, один удар, один миллиграмм. Первый крик, последний вдох, громкий взгляд и молчаливый рот. Такими мыслями мою голову бомбардировало на парах по патанатомии давольно редко, но, когда началась практика, эти мысли стали появляться куда чаще. Где-то в стороне слышался треск кардиографа, который заставил мое лицо поморщиться. Никогда не любила этот звук, а сейчас он кажется таким громким, что ещё противнее становится.
Тьма, перекрывающая мой взгляд, вдруг стала слишком заметной. И вообще, какого черта она перед моими глазами? Один взмах ресниц, и зрачок резко суживается от яркого, с непривычки слепящего, сочного, живого света солнца. Эти белые стены лишь делают его более дурманящим, заставляя веки часто двигаться, чтобы хоть на немного привыкнуть к нему.
Перед ней вновь стены палаты. Большой, светлой и непривычной. Просыпаясь последние несколько месяцев с одним и тем же видом в обнимку, такой интерьер показался мне диковинкой. Немного освоившись, она начинает осматриваться по сторонам, замечая вокруг себя ещё несколько обжитых белых кроватей. Одна с пледом в разноцветных бабочках и с плюшевым кроликом поверх него; другая с грубым шерстяным одеялом коричневого цвета, от одного его вида вспоминаешь его колючки, которые ощущались даже через пижаму и пододеяльник, а в носу ощущается запах детства и бабушкиной дачи.
Странно. Никого рядом не было, но вот руку очень тянуло в области запястья, будто ее что-то крепко держит. Переводя взгляд на свою же постель, в глазах все зарябило от розового пледа со звездочками всех оттенков желтого, а поверх него, укрывающего мои ноги, лежала рука, что была туго пристёгнута к каркасу кровати. А причиной тому была немного выше, прямо в районе локтя введённая игла катетера, из которого тянулась прозрачная трубка капельницы.
Первая же попытка пошевелить пальцами руки увенчалась успехом, от чего даже нагнетающая своей остротой боль куда-то отступила, чего нельзя было сказать о синем следе от ремешка на коже. Флакончик наверху был уже практически пустой, но остатки так и продолжали поступать в мой отпекающий организм, что был наглухо подключён к аппарату ЭКГ.
И все же годы работы в отделении не прошли зря. За пару минут осмотревшись,сомнений не оставалось, что была я в одной из палат нейрохирургии, а это могло значить лишь то, что в ближайшее время встреча с Брагиным точно будет неизбежна.
Дверь шумно скрипнула, и с хлюпающей носом малышкой лет четырёх с растрёпанными бантиками на голове в палату вошёл рослый, широкоплечий мужчина, в хирургической шапочке со смешариками и белым халатом поверх приглядывающей из-под него формой сине-зеленого цвета. Не знаю от чего, но я резко закрыла глаза, делая вид, что так и продолжаю мирно спать, находиться в коме или без сознания, до сих пор сама не понимала «в чем» я была.
-Смотри, Шурик, твоя новая подружка спит,-такой знакомый голос не мог быть мною не угадан, даже в сиплом, добром шепоте, которым он обращался к девчушке.- А если ты будешь плакать сейчас, то разбудишь её, а просыпаться пока Марине не нужно,-шаги были тихими, но далеко не беззвучными, от чего можно было легко определить путь мужчины: от подошёл к соседней кровати, та, что была с одиноким зайцем, затем присел на неё и, кажется, что-то положил на тумбу. Маленькая девочка все ещё продолжала хлюпать и, видимо, носиком утыкалась в его халат, вызывая такое приятное уху шуршание ткани. Их кровать начала тихо поскрипывать, а в голове я уже представляла, как он сейчас держит на руках эту малютку, раскачиваясь из стороны в сторону и пытаясь успокоить. На лице стало тяжело сдерживать улыбку, но делать это было можно, да все бы ничего, если шея в этот же момент не начала бы предательски затекать, заставляя дёрнуться меня, а вместе с этим и девочку, что в тот момент смотрела на меня, оборвать всхлип и замолчать, но кажется ее слезы стали спускаться по щекам в разы громче, а она повернула головку на доктора, который уже давно стал ее другом, надежным защитником и тёплым мишкой, смотря красным виноватым взглядом на него.
-Пласти, я не хотела, ее будить,-и она прошептала это ещё тише, чем это делал Олег, но маленький голосок казался таким болезненным, таким измученными и таким… обделённым чем-то родным, что тут я уж точно не выдержала медленно раскрывая глаза и переводя взгляд на них.
Честно говоря, видеть такого большого Олега с такой маленькой девочкой на руках было одновременно трогательно и непривычно. Ее личико было ещё более печальным, чем ее голосок, а та широкая ладонь, поверх которой лежала ей малюсенькая ладошка, крепко удерживала девочку на коленях. И на Олега я старалась не смотреть. И так же сильно, как в последний вечер, старалась делать вид, что ничего не было странного между нами.
