— Я сам виноват. Меня в уличной потасовке ножом пырнули. Я, знаешь, не у маминой юбки вырос. С семи лет в дома лазил, воровал. К шестнадцати у меня своя шайка была. А вот территорию не поделили… с одними… такими же, как мы. Ну и сошлись на перышках… На ножах, то есть… А когда городская стража подоспела, все в рассыпную кинулись, а на меня даже не взглянули — думали все, готовенький. А я еще живой был… — Эрик отвернулся. Улыбка, застывшая на его губах, казалась судорогой. — В общем, лежу я такой, умираю… И вдруг слышу шаги. Я думал, кто из моих ребят возвращается по-тихому. Но это был Лукиан. Я его тогда первый раз увидел. Подошел, склонился… Помню, как он мне руку на грудь положил. Дальше — провал…Может, я и не умирал вовсе. Джен, может, никто из нас не умирал! Просто мы что-то не помним. Лукиан как-то сказал мне, что в Цитадели есть двое живых магов, пришедших из нижнего мира. Это Рей, глава службы безопасности, и глава школы Адельгрейт. Правда, они не могут покинуть Цитадель, разве что ненадолго выйти за ее стены. А вот мы — можем…

— А что с тобой было потом? — спросила Роксана.

— А потом мне приснился сон. Мне приснилось, что никакой потасовки не было, что я на рынке попытался срезать кошелек у какого-то человека, а тот оказался магом и предложил стать учеником Железной Цитадели. Странно, у меня тогда и мысли не возникло отказаться. Я пошел с ним… Попал в Цитадель. А через пару месяцев вернулась память. Я вспомнил и потасовку, и удар, и Лукиана… Ох, как мне тогда было плохо! А потом ничего, отошел, пообвыкся. Только тот провал в памяти остался. Но Лукиан сказал, что его все равно не заполнить, так что проще не обращать на это внимания… Да проще вообще ни на что не обращать внимания! Если разобраться, в Цитадели не так уж и плохо. Тебя учат магии, потом у тебя будет какая-нибудь хорошая работа, можно даже при королевском дворе служить или просто защищать кого-нибудь. А пока ты можешь спускаться в мир людей… Я, кстати, с ума чуть не сошел, когда вернулся в первый раз. Меня Лукиан отвел тогда. Оказалось, в мире людей несколько лет прошло. Все мои дружки либо в могилах землю кусали уже, либо на каторге спины гнули. А я иду такой по улице, одет с иголочки, в форме Цитадели, вижу знакомых лавочников, стражей… И никто меня не узнает. К девчонке своей зашел, так она меня вообще не увидела. Чудеса, думаю — неужто я и вправду умер и стал ангелом? Расскажи кому — засмеют… Хотя, рассказать как раз и некому. Но жизнь-то продолжается… — Эрик посмотрел на Джена. — Наверное, я просто легче ко всему отношусь, чем ты, Джен, — сказал он. — Я легко жил. Легко умер. Если все будет так же, как в прошлый раз, умру еще, делов-то…

— С тобой все было так же? — спросил я Джена.

Он покачал головой, и вдруг я заметил, что все его тело сотрясает мелкая дрожь. Я подумал, что он плачет, но я ошибся. Джен беззвучно хохотал.

— Агнесса и несколько чернолесских ведьм здесь, магистр Рек тоже, — сказала Роксана. — Думаю, разыскать их — это самое разумное решение. Чем быстрее мы это сделаем, тем лучше. Но начать, наверное, лучше все-таки завтра.

После ужина мы поднялись на второй этаж «Ржавого ручья». Хощяин вручил нам ключи от двух смежных комнат. Они оказались простенькими, без излишеств — как раз такими, которые нужны, чтобы провести ночь. Из одной под самую крышу вела лестница, и Роксана решила взглянуть что находится там. Джен устроился в глубоком кресле. Он плотнее завернулся в плащ и, кажется, задремал. Эрик рассматривал царапины на своем лице в больше настенное зеркало.

— Как ты думаешь, Рик, может, их оставить? Выглядят мужественно, девчонкам должно нравиться… Рик!

Я открыл глаза. Я тоже успел задремать — на большом мягком диване. Вдохнув, я заметил, что воздух стал теплее и… гуще, что ли.

— Ты ничего странного не замечаешь? — спросил я.

Эрик задумался, прислушиваясь к своим ощущениям.

— Да я не знаю… Джен! Эй, Джен!

Джен очнулся и поднял голову.

— Чего вам?

— Воздух нагревается. Чувствуешь?

— Хозяин, наверное, растопил печь, чтобы прогреть комнаты. Это же обычное дело…

— Джен! — подавшись в его сторону, Эрик легко вытряхнул его из плаща. Лицо его было серьезным, как никогда.

— Ты что?

— Ничего! Ты по-прежнему думаешь, что здесь просто включили отопление? — он скомкал плащ и вернул его Джену.

Джен помрачнел, но не успел ответить: в соседней комнате раздался девичий визг. Мы бросились туда.

Стены плыли. Пузырясь, волнуясь, перекатываясь, они выпрямляли одни углы и тут же создавали другие. Как резиновый мячик в чьих-то руках, комната сжималась, почти не встречая сопротивления находящегося внутри нее воздуха. Кричала, конечно, Роксана. Она стояла на коленях прямо над люком, который не только приобрел округлый контур, но сильно сузился. Теперь в него едва пролез бы футбольный мяч.

— Роксана, окна! — прокричал Эрик, взметнувшись вверх по лестнице. То, что она с каждой секундой становилась все уже и извивалась, словно морская водоросль, он просто не успел заметить.

— Они уже затянулись!

— Тогда давай сюда! — стиснув пальцами подвижные края люка, Эрик стал расталкивать их. Те медленно, неохотно, но все же поддались, и Эрик с Роксаной скатились по лестнице, которая решила, что ступени ей больше не нужны.

— Бежим! — вскочив, Роксана бросилась к дверям. Те, по счастью, не съежились, а наоборот, растянулись. Мы уже ждали Роксану и Эрика в коридоре, и не просто ждали: всеми силами старались удержать стискивающие проход глухие стены. Ни дверей, ни окон, забранных тоненькими деревянными решетками с плющом, в них больше не было, остались только нелепые, растянутые рисунки всего этого.

— Бежим! Быстрее!

Лестницы на первый этаж тоже не было. Пришлось прыгать с куска деревянного настила, оставшегося от очень милого балкончика. Пол принял нас, как хороший батут — и тут же принялся заворачивать свои края вверх, норовя заключить нас в кулек и завязаться сверху тугим узлом. Выбраться из него удалось с трудом, входную дверь Роксана, перепуганная до смерти, просто разорвала заклинанием. Оглянувшись, я увидел в недрах сжимающейся в комок гостиницы ее хозяина. Он тоже менялся. Фигура его вытягивалась, истончалась и покрывалась… перьями! А на лице, все еще сохраняющем человечески черты, блуждало добродушное удивление: куда же вы, гости?..

— Ну вот, теперь я полностью согласна с тем, что город опасен, — упираясь ладонями в колени, пыталась отдышаться Роксана. Явной угрозы поблизости вроде бы не было. — Спасибо, Эрик.

— Не думаю, что этим все закончится. Надо поискать укрытие на ночь. И — учтите! — ни на какую гостиницу я больше не соглашусь.

— Боюсь, тогда нам придется ночевать на улице, — ответил Джен.

Город вокруг менялся. Это было заметно даже с заднего двора «Ржавого ручья»: темные хребты крыш вздыбливались и опускались, то ощетиниваясь в небо острыми гребнями, то разглаживаясь, расплываясь где-то в глубине улиц. Город как будто бы шевелился, прежде чем окончательно проснуться и подняться, и по его огромной каменной шкуре нелепо перекатывались красные огоньки фонарей. Рвущиеся в небо с истончившихся и извивающихся, как будто резиновых столбов, он были похожи на непослушные воздушные шарики. Само небо тоже двигалось — звезды, свет которых был приглушен алым свечением города, плыли над нами… И тут я понял.

— Город движется!

Мне никто не ответил: остальные тоже догадались об этом… А еще в красноватой темноте двора послышался странный, тревожащий шорох — и приглушенное загустевшими сумерками шипение. Не дожидаясь того момента, когда это нечто — чем бы оно ни было — решит познакомиться поближе, мы потянулись к арке.

Улица, на которую мы вышли, была уже другой. Громады домов нависали с обеих сторон, обманывая глаза.

— По-моему, нас кто-то преследует, — полушепотом заметила Роксана.

Джен кивнул. Я тоже уже какое-то время слышал цокающие и царапающие звуки, раздававшиеся над нашими головами, словно кто-то шел вслед за нами по крышам.