Итак, я остановил свой первоначальный выбор на Индии, и чтобы избежать массовых столкновений со своими соотечественниками, решил отправиться на побережье южного штата Керала. И тут снова вмешались воспоминания детства и чай.
Среди прямоугольных пачек индийского чая «со слоном» иногда попадалась маленькая и квадратная – с жёлтым чайником на красном фоне и надписью: «Цейлонский чай». Видимо, в силу своей редкости тогда он мне казался ароматнее и вкуснее. Справедливости ради хочу сказать, что и сейчас цейлонский чай нравится мне больше индийского и любого другого, особенно если куплен прямо на чайной фабрике. Разумеется, я говорю о чёрном чае, зелёный я на дух не переношу.
И вот, в момент выбора путёвки я вспомнил про эту пачку «советского» цейлонского чая, посмотрел на карту и увидел, что бывший британский Цейлон, а теперь Шри-Ланка, находится недалеко от Кералы, а главное, ближе к экватору. Плюс, это остров, большой остров, не какой-то жалкий шлепок суши величиной с футбольное поле, как на Мальдивах, а главное, чартеров туда нет. И это предопределило моё окончательное решение.
Почему я полетел без компании или второй половины? Нет, я не был одинок, не устал от жизни, меня никто не бросил, и я ни от кого не ушёл, просто захотелось побыть одному на краю света и что-то такое, пока ещё неявное, обдумать и вернуться в привычную жизнь обновлённым или, говоря по-современному, переформатированным. Ну, и последнее. Прав я или нет, но, чтобы женщина продолжала оставаться любимой, с ней надо путешествовать через раз.
Я снова вернулся к мыслям о девушке, что увидел несколько минут назад. Нет, всё-таки, хорошо, что я здесь один.
Народ тем временем дружно потянулся в ресторан на ужин, и я не заставил себя звать дважды. Милая русская пара, что с упоением рассказывала о своей поездке по острову, благодаря чему я и решил отправиться по её стопам, жестами пригласила меня за свой столик. Я подошёл к ним и извинился, что воспользоваться их любезностью сегодня не смогу, мол, жду одну леди. Они понимающе кивнули, но, кажется, я их расстроил своим отказом. Меня это правда мало озаботило, я хотел сесть так, чтобы мне никто не мешал обозревать просторный зал ресторана и наблюдать, когда и с кем придёт девушка и за какой столик она сядет. Если она будет совсем одна, я к ней непременно подойду.
Питание в этом отеле мне нравилось. И ассортиментом, и качеством, неважно, завтрак это был или ужин. Больше всего меня радовал большой выбор местных блюд, ибо я неизменно придерживался принципа – изучай на опыте кухню той страны, в которую приехал. Строго говоря, шриланкийская еда – это рис и острая приправа карри из смеси различных восточных специй. Её щедро добавляли в мясо, птицу и рыбу. Вкус в результате был очень пряный, но резкость его сдабривалась добавлением кокосового молока и перца. Хотя большинство отдыхающих предпочитало привычную европейскую еду, но тонкие хрустящие рисовые лепёшки «роти» и «курд», буйволовый йогурт, шли нарасхват. Последний подавался охлаждённым, в больших глиняных мисках. За ним закрепилась слава афродизиака, а кисловатый привкус сам по себе придавал бодрости и потенции. В медитативной пляжной атмосфере Шри-Ланки это было особенно необходимо, ибо она расслабляла буквально всё, что стоит.
«А собственно, какое мне дело до этой девушки? – переубеждал я себя, когда сел за нужный столик с хорошим обзором, где сам при этом был не особо заметен для посторонних глаз. – Завтра я уеду, вернусь через четыре дня, её может и не будет здесь уже, а если и останется, то я скорее всего возвращусь из поездки вылитым буддистским монахом и до самого отлёта в Москву и даже по возвращении ещё долго буду витать в иных, бестелесных, сферах и переживать увиденное. Займись-ка ты лучше едой и не подымай глаз от тарелки…»
Стоит ли говорить, что я тут же поспешил окинуть зал ресторана взглядом, исполненным надежды, и, как по заказу, именно в это мгновение вошла она.
Я сразу узнал её: по тому, как она держалась, по тем неуловимым движениям, которые начинают выдавать человека среди толпы, если ты обратил на него внимание раньше, по сладостно ёкнувшему сердцу, наконец. Кусок цыплёнка с карри раскалённым стержнем застрял у меня в горле и перехватил дыхание. Её лицо было ожидаемо прекрасно и всё равно завораживало. Широкоскулое, с ямочкой на одной щеке при лучезарной улыбке, а она именно так и улыбалась в этот момент, разговаривая по мобильному телефону, хотя глаза её с лёгкой поволокой тревоги кого-то искали в зале. Боже мой, какие это были глаза! Миндалевидные, выразительные, слегка раскосые, подчёркнутые идеальными дугами ухоженных бровей, с длинными ресницами и едва заметной припухлостью нижних век, что придавало им выражение милой печали и утомлённости. Их цвет я со своего места разобрать не смог, но они были тёмными (карими или зелёными), это – несомненно. А губы, ну что я мог сказать про губы! Они просто напрашивались на долгий страстный поцелуй, а когда расплывались в открытой улыбке, то обнажали великолепные зубы, не хуже тех, коими блистали в ночи уже упомянутые мной местные жители. Два верхних передних зуба слегка выступали вперёд и это придавало её улыбке особую пикантность и говорило о том, что за ними скрывается весьма бойкий во всех смыслах язычок. Тёмно-каштановые волосы струились по плечам, ниспадали на грудь и рассыпались по приталенному до бёдер белому платью с рисунком из водянисто-красных цветов и листьев цвета морской волны. Оно полностью закрывало грудь и плечи, обнажая только изящные руки, соблазнительные гладкие голени и острые коленки. Я никак не мог отделаться от ощущения, что девушка отдалённо напоминает мне Роми Шнайдер, какой я увидел её, будучи впечатлительным подростком в стадии полового созревания, в фильме «Бассейн».
«Вот интересно, она немка? – продолжал я свои размышления. – Немцев тут под каждым кустом по шведской семье. Тогда как я с ней буду общаться, я ведь в немецком ни бум-бум? А с чего я решил, что она – немка? Из-за призрачной схожести с Роми Шнайдер? А если она вообще русская или говорит по-английски?»
Разыграть внутри себя басню Крылова «Лиса и виноград» у меня не получалось. Я хотел познакомиться с этой девушкой, пусть даже на час. Она тем временем уже перестала говорить по телефону и довольно-таки быстро разобралась со своим меню. С тарелкой, на которой виднелось что-то невнятное в жалком количестве, она отправилась за свой столик. Наступал кульминационный момент. Она знала куда идти, поскольку не искала глазами свободных мест. Наверное, только я один подсматривал за ней, те, кто, как мне казалось, провожали её нескромными взглядами на пляже получасом ранее, сейчас были столь же страстно увлечены набиванием своих желудков. Отдадим им должное и будем справедливы – даже похоть имеет право на ужин.
Девушка подошла к столику, за которым расположились двое мужчин средних лет. Сердце моё упало. Ну, а чего я, собственно, хотел! Чтобы такая красотка осталась без призора? Или приехала совсем одна на отдых?
Мужчины на самом деле производили благоприятное впечатление. Один сидел ко мне в пол оборота, был одет в дорогую цветастую футболку с замысловатым рисунком, сухопар, модно небрит, с прямым носом и выпуклым подбородком на продолговатом лице, благородная залысина на его голове обрамлялась кучерявыми чёрными волосами. Столь же богаты растительностью были его обнажённые мускулистые руки. Ни дать, ни взять – заправский южный мачо, именно таких женщины в большинстве своём склонны наделять повышенной сексуальностью и возносить на пьедестал идеального любовника.
Второй мужчина напоминал добродушного колобка-качка. Круглое полноватое лицо без намёка на щетину, бритая голова, мощные плечи и бицепсы, не единожды перебитый нос с широкими ноздрями и при этом весьма мягкий и улыбчивый взгляд из-под густых белёсых бровей. При самых малейших движениях, купленная в хорошем магазине за немалые деньги тёмная шёлковая рубашка с короткими рукавами того и гляди была готова разойтись по швам. Шёлк на свету завораживающе лоснился и это придавало её обладателю дополнительный моральный вес к уже достаточно солидному фактическому весу. Когда девушка подошла к их столу, его непробиваемое лицо спецназовца приняло такое умильно-подобострастное выражение, что я не удержался и достаточно громко хмыкнул, чем обратил на себя внимание едоков за соседними столиками. Чтобы сгладить неловкое положение пришлось закашляться и представить всё так, будто я поперхнулся куском острой пищи.
