— Стас, есть для тебя новое дело, тут твоя популярность не помешает, — сказал хозяин.

— Что за дело? — поинтересовался я, совершенно не желая расследовать убийство, а это могло быть только оно, ни для чего другого сыщик так срочно не мог понадобиться.

— Убили игрока в покер, — взял слово охранник, а скорее всего, шеф службы безопасности. — Их там было пятеро, они постоянно играют в таком составе. Там неожиданно развернулась портьера, окно зашторилось, и стало совсем темно. Потом кто-то её свернул заново, и все увидели, что у одного из них в спине кинжал. А тут и официантка подоспела, выпивку принесла. Она и орала.

— Это дело полиции, — попытался возразить я.

— Мы их вызовем, конечно же, — пообещал хозяин. — Но очень не хотелось бы, чтобы расследование затянулось. Если лейтенант начнёт глубоко копать, вылезет масса грязи — махинации с налогами и тому подобное.

Не налогов он боялся, конечно же. Боялся он, что всплывёт его мошенничество с рулеткой, краплёные карты, игральные кости со свинцом и всякое такое. Если клиенты узнают, он будет невероятно рад, если успеет удрать из города. А ведь полиция наверняка будет копать и в эту сторону — кто, кроме персонала казино или его хозяина, мог подстроить фокус с портьерой? Единственное спасение — если дело раскроют быстро. Тогда никакого расследования, убийца арестован, и казино потеряет всего лишь двух клиентов — убитого и убийцу.

— Почему развернулась портьера? — спросил я.

— Она сама, — ответил начальник охраны. — Такое с ней иногда случается. Она подвязана верёвочкой, обычно это делают сами клиенты. А их узлы порой развязываются.

— Обычно клиенты, а в этот раз кто?

— Кто-то из них. Они сами выбирают, играть при свечах или при дневном свете. Свечи, канделябр и спички мы предоставляем.

— Ладно, мы берём это дело. Вам это будет стоить… — я назвал несусветную сумму, но по глазам хозяина казино понял, что продешевил.

Конечно же, все четверо уверяли, что портьеру подвязывал убитый. Скорее всего врали, но попробуй что-то прочесть по лицу умелого игрока в покер! Не лица, а четыре бесстрастных каменных изваяния. Тома тем временем легко определила, чей кинжал торчит в спине трупа. Разумеется, это был его собственный кинжал — на рукоятке виднелась монограмма с его именем, а в рукаве рубашки нашлись потайные ножны.

Трогать кинжал и ножны я ей запретил — вдруг там отпечатки пальцев убийцы? У меня не было с собой порошка, чтобы их снять, но полиция наверняка его притащит. Хотя я был уверен, что полицейские на кинжале ничего не найдут, кроме отпечатков убитого. Все эти люди не идиоты, а про отпечатки знают даже дети. На всякий случай я косвенно проверил — мне принесли блокнот и копировальную бумагу для пишущей машинки, и никто из подозреваемых даже не подумал возражать. Снял отпечатки и у трупа, он, понятно, тоже не возражал. У одного из них я заметил небольшой порез на тыльной стороне ладони, уже затянутый корочкой, так что нанесён был задолго до убийства.

Оказалось, человек случайно порезался кинжалом, одно неловкое движение, и… Оружие он принёс с собой, тоже в потайных ножнах. Я спросил остальных, и кинжалы нашлись у всех. Выходит, заколоть несчастного мог любой из них, было чем. В Приграничье это умеют все, даже в городах. Я спросил, как проходила игра, и узнал, что суммы из рук в руки перешли небольшие, единственный проигравший — покойник. Ожидаемый ответ — в покере запись не ведётся, попробуй докажи, что они врут.

Затем мы с Томой разделились и допросили их по одному. Я сказал ей, о чём спрашивать. Мы искали мотив, причину убийства, ведь без причины убивают совсем не так. Каждый из них клялся, что у него мотива нет, зато у остальных трёх есть. Так мы узнали, что двое спали с женой убитого, у третьего жена спала с убитым, а четвёртый был её братом и очень не одобрял, что убитый жестоко поколачивал супругу за аморальное поведение.

О чём спрашивать ещё, я понятия не имел. В общем-то, я уже более-менее представлял, как тут всё произошло, и догадывался, кто убийца, но в таких делах важны доказательства, а их не было. Оставалось надеяться, что преступник ошибся и коснулся голой рукой одного предмета в комнате. Был бы у меня порошок, я б уже знал. А так пришлось ждать полицию. Прибыли они на двух каретах, впятером, если не считать кучеров. Лейтенант с двумя детективами, и два констебля, один из них — Боб. Оборотень-полукровка поздоровался со мной, потом подошёл к Томе и поклонился ей.

— Ты — подданный Империи, — фыркнула она в ответ. — Для тебя я всего лишь сержант-пограничник соседнего государства, кланяться не нужно.

— Как скажете, — Боб вернулся ко второму констеблю, огромному детине, кажется, это он меня держал при «мужском разговоре» с губернаторским сыном Борисом.

А ко мне подошёл лейтенант. Полиция не любит, когда под ногами крутятся частные сыщики, но сейчас он вёл себя так, будто я тоже полицейский. Я рассказал ему всё, что здесь произошло, и даже отдал блокнот с отпечатками пальцев.

— Значит, у всех были и мотив, и возможность, — расстроился лейтенант. — Но я по глазам вижу, что вы нарыли что-то ещё. Выкладывайте. Тут такие влиятельные подозреваемые, что запросто меня уволят, если я за день-два не назову убийцу. Казино тоже под подозрением. У меня нет ни малейшего желания затягивать расследование. Тамара, что скажете? Кто убийца?

— Откуда мне знать? — удивилась Тома. — Я пограничник, а не сыщик.

— Но вы — потомок первой королевы, если верить сегодняшним газетам. И там написано, что у таких, как вы, сумасшедшая интуиция.

— Вон тот, — показала она. — Он потеет сильнее остальных и вообще нервничает. По виду не скажешь, но я чую.

— А ты, Стас?

Пока мы говорили, констебли куда-то увели подозреваемых. Меня это устраивало. Нечего им делать на месте преступления. Один из детективов тут же принялся обсыпать всё порошком и искать следы пальцев.

— Лейтенант, если нам очень повезёт, отпечатки убийцы — на спичечном коробке.

— Восстановил картину убийства? Молодец. Рассказывай.

— Преступник убит кинжалом, на котором его вензель…

— Если бы кинжал торчал в груди, можно было бы попробовать закрыть дело, как самоубийство. Но удар в спину — нет, не выйдет. Засмеют.

— Вряд ли убитый пришёл с этим кинжалом. Если оружие лежало в ножнах, его тихо не вытащить, да ещё и в темноте. Есть версия, что убийца ударил своим кинжалом, достал кинжал убитого, свой выдернул, этот воткнул.

— Бред, — оценил эту версию лейтенант. — Попробуй в темноте вставить кинжал в рану, и не залить руки кровью. Да и времени на это не было, в любой момент кто-то откинет штору, и всё, попался.

— Значит, орудие убийства принёс сам убийца. А кинжал жертвы взял себе. Вот предмет, где могут быть сразу пальчики и убийцы, и жертвы. Но у него было время их вытереть, и он наверняка это сделал.

— А при чём тут спички?

— Когда стало темно, кто-то мог зажечь спичку. Где лежат спички, все видели. Значит, когда они понадобились, на старом месте их быть не должно. Если кто искал их на ощупь и не нашёл, не удивился — в темноте и не такое бывает. А потом спички из кармана убийцы вернулись на своё место. Может, он брал их через салфетку или листок бумаги, а может, и голой рукой. Я бы проверил.

— Проверим. Но это ничего нам не даст. Они тут постоянно играют, наверно, каждый их трогал. Но на кого обратить особое внимание, Стас? Ты же говорил с ними почти час. Не поверю, что ты не определился, кто убийца.

— На спичках смазанные следы здешней официантки, или кем она тут числится, — доложил детектив с порошком для снятия отпечатков. — Похоже, лейтенант, кто-то брал коробок в перчатке. Ну, или прав парень, не перчатка, а салфетка. Кстати, в плевательнице как раз смятая салфетка и лежит.

— Молодец, — похвалил его лейтенант. — Сними «пальчики» с салфетки. А ты, Стас, имя мне назови.

— Вот этот, — я показал на листок блокнота с отпечатками пальцев.